Загрустил атаман, затужил...

* * *
Загрустил атаман, затужил, —
видно, водочки выпил несвежей, —
казаков ни за что обложил,
есаула ославил невежей.

Распустил он губу да мотню,
пал на травку в зелёном садочке.
«Отцепись!» — говорил он коню. —
«Не про ваши уста сахарочки!»

«Мне б», — сказал он, — «башкой о пенёк!»
Только с горюшком справишься рази?
Я ж, конёк, не какой-то Ванёк,
я Степан, совершенно как Разин!

И, как Разин, в сражениях лют,
и не хуже рубаю врага я,
да про тёзку-то песни поют,
поминают, сказанья слагают!

Эх ты, песня, стройна и вольна!
Сам охочий про Разина петь я!
Обо мне ж ни одна сатана
не поёт ни добром, ни под плетью!

Мы со Стенькой из разных станиц,
да по кровушке — дети казачьи.
Я, как он, шемаханских девиц
приспосабливал в омуты рачьи.

Что девицы? Где степью пройдусь,
там в пожаре хохлацкие хаты!
Сколько за православную Русь
я извёл басурманов пархатых!

Мне винтовка да шашка родня!
Для кого же я, грешный, радею?
Может, песню сложить про меня
кто-нибудь намекнёт грамотею?

Эх, тоску я свою да беду
не залью самогонкой да водкой!
Может завтра в полынь упаду
безответной и бедной сироткой?!

Может, завтра на вешнем лугу
я от пули помру, от вина ли?!
А покудова хутор зажгу,
чтоб почаще меня вспоминали!