Эдемская быль

В тени блистательного сада
Под сенью девственных ветвей,
Прохладу щедро расточая,
Неспешно долу тёк ручей.
На берегу в траве шелковой,
Взгляд, отпустив по облакам,
В тени зелёного алькова,
Окончив труд, дремал Адам.

Всё в нём рождало возбужденье:
Светила тверди в вышине,
Над головой планет движенье,
Часов и дней круговращенье
И тайны образ на челе.
Восторгов чувственных услада
Текла к Тому, кто мир творил,
Кто Духа вечного отраду
И жизни тайную лампаду
Десницей славы в персть вложил!

Воспоминанья чередою
Листали прожитого дни:
Небытие… вдруг… некто Трое
В сиянии таинства Любви!
И голос дивный смыслом жизни:
«Адам, восстань, ты сотворён!
Ты – соль земли, земной отчизны
Ты – сын и здесь твой отчий дом!..»

Сознание ростком зелёным
Тянулось к истинным Словам,
А Он учил его законам
И приобщал земным трудам.
Уж знал Адам о Древе Жизни
И о плодах добра и зла,
И что без грешной укоризны,
Не рвать, не есть тот плод нельзя.

Чудно сменялись дни и ночи!
Но всё ж, чуднее, многих прочих,
Красот и сада самого
Была помощница его…
Приятность в линиях округлых
Волна распущенных волос,
Загадка губ чуть-чуть припухлых,
В глазах наивности вопрос.
Она плоды ему носила,
Ждала с терпеньем у ручья,
Часы беспечности дарила
И на плече всю ночь спала.

Так это было. Но однажды
Скользнула в райский сад беда:
Полдневной, мучимая жаждой,
Присела Ева у ручья
И вдруг, певучий тихий голос
Её окликнул из ветвей:
«Скажи мне, дева, свет очей,
Доступны ль вам плоды Эдема,
Иль только трав земное семя
Для пищи Бог определил?
Сказал и с трепетом застыл
На ветке древа змий певучий.

«Всё нам дозволено…» ему
С охотой Ева отвечала,
Но есть два дерева в раю
Плодов от них я не познала,
К ним доступ Бог для нас закрыл
И приближаться запретил.
«Нет, нет! Здесь видно кто напутал
Иль тайну скрыли от тебя,
Я слышал: в эту же минуту
У вас откроются глаза,
И в миг вы станете, как боги,
Войдёте в знания чертоги,
Постигнув суть добра и зла.
Вас примет Истина сама!..»

«Не может быть!..» дыханье девы
Поспешней стало, взор очей
Блеснул догадкою несмелой,
Неясный зов проснулся в ней,
Желанья тайного отрада
Скользнула мыслью за ограду
Запретов сердца и она
С земли поднялась, чуть дрожа.

И вот они уже у древа…
Тот, что шептал ей, рядом слева,
Всё шепчет тихо: «Будь смелей!
Плоды его весьма приятны,
А как сочны и ароматны
Едва ли сыщется вкусней
Среди всего земного сада,
Да плюс к тому ещё награда
Познание добра и зла…»
И Ева робко сорвала,
И надкусила плод запретный…

Вдруг, кто-то кистью многоцветной
Картину сада изменил:
Волной поплыли краски всюду,
То, появляясь ниоткуда,
То, исчезая в никуда,
Как в утро яркая звезда.
Менялась суть, привычных взгляду,
Предметов, образов, вещей,
А в сердце мутная досада
Уже смущала чувства в ней.

Она к Адаму. Плод запретный
Зажат в встревоженной руке,
Быть может, мне Адам ответит,
Что приключилось вдруг во мне?
«Адам!» она едва стояла,
Дрожа всем телом перед ним,
«Я странный плод с ветвей сорвала,
Мне вкус его неизъясним…
Но что с тобой, ты будто бледен?
Скорей отведай этот плод,
Быть может, он для нас не вреден,
Во мне, как будто всё поёт
Иль холодеет в миг от дрожи.

Адам привстал на травном ложе
На Еву нежно посмотрел,
Волненье лёгкое приметил,
Но дрожи странной не заметил
И вспомнил, что с утра не ел.
«Вот плод, который я вкусила,
На вид приятен и на вкус,
Но будто, есть какая сила
Или таинственный искус,
Мне не понять, развей сомненья
Души избавь предубежденья
И что со мною объясни.

«Но, полно, будет, отдохни,
уйми тревоги и волненье,
должно быть это заблужденье
или привиделось тебе,
давай свой плод». И вот в руке
Запретный плод!
Земное чрево!
Соблазна сладостный изъян
Погибель для души и тела
Улыбки скалящей обман!
О скольких ты одно сгубило!
В извечно алчущем огне
Своей неведомою силой
Служитель ада на земле!

«Зачем же ты его сорвала?»
Спросил, вздохнул и надкусил,
«Я в тишине одна гуляла,
со мною змий заговорил
и рассказал про тайну древа,
что посреди всего Эдема
Творец нас прежде посадил.
В плодах же тех сокрыта сила…»
И вдруг, она, как стон, застыла,
С глаз, будто пала пелена,
В них плоть огнём заговорила,
Желанья вспыхнули и вот
Пожар объял и страстью жжёт.

«Адам…» безсильные уста
Слова несвязные шептали,
«Меня смущает нагота,
которой я не замечала;
Твой вид во мне волнует кровь,
Я вижу плоть твою, как новь,
В груди неясные желанья,
До дрожи тяга обладанья,
К тебе влечение моё,
Мне обнаженье стало стыдно
И до противного обидно
Зачем послушала того,
Кто стал причиною всего?»

Молчал Адам, познав откуда
Плоды те Ева сорвала,
И отчего такое «чудо»
И с ним, и с ней произвела
Загадка Божьего запрета.
И что метаморфоза эта
Расплатой тяжкою легла
На их судьбу и хрупки плечи.
Вкусивши плод добра и зла,
К ним правда горькая пришла,
Сменяя райскую беспечность
На муку жизненных невзгод,
Пророча смертную конечность
И скорый к скорби поворот.

А змий, собой вполне довольный,
Лежал в траве не вдалеке.
Паденья гений своевольный
Чертил пентакли на песке
И предавался размышленью:
Каким же будет изумленье
Когда поутру узрит Бог,
Тех, для кого был мил и строг.
И что им станет воздаяньем,
Поправшим мудрости запрет,
Пошлёт ли грешников в изгнанье,
Накажет ли чредою бед?
Иль учинит вообще расправу,
Вот это было б просто браво!

А между тем, Адам и Ева
Сшивали листья в пояса:
В раю росли смоковниц древа,
Их полотняная листва
Была податлива в работе;
Впервые в жизни в липком поте
Адам те листья обрывал,
И относил к ручью на ложе,
Где Ева в трепете и дрожи,
Из всех большие отобрав,
Сшивала ниткою из трав
Одежды первую обнову.

Заметим, между прочим, к слову,
Что тонкой мудрости шитья
Они не ведали тогда.

И вот уже два голых тела,
С тревогой грусти на челе,
Сокрылись в райской глубине
Среди дерев, где меньше света.
( знакома нам привычка эта:
скрывать во мраке темноты
греха ущербные черты...)
И затаились. Вдруг средь рая
Разнёсся Бога громкий глас:
«Адам, где ты? Не вижу вас,
Куда сокрылся ты от взора?»
И был ответ: «Я наг, позора
Не в силах ныне я терпеть
И голым не могу посметь
Перед Тобою появиться».

«Но кто сказал тебе стыдиться
Мной сотворённой наготы?
Ответь-ка Мне, не ел ли ты
плодов от дерева запрета?»
И отвечал Адам на это:
«Жена, которую Ты дал
мне в помощь дней моих, ходила
и плод от древа сорвала,
а после, как сама вкусила
и мне попробовать дала».
«Что это сделала ты, Ева?»
Бог властно деву вопросил.
«Змей обольстил меня,
Я ела, он мне познание сулил».

И Бог сказал: «Отныне проклят
Ты перед тварью и скотом,
Лукавый змий, ты будешь ползать
На чреве вьющемся твоём,
И будешь прах вкушать, и ныне
Вражду меж вами положу,
Ты вкусишь смерть в великом Сыне,
Разить Он будет во главу
Твоё лукавнущее семя,
А ты, мной проклятое племя,
Ты ж будешь жалить лишь в пяту!»

Жене сказал: «Я скорбь умножу
Твою во бремени твоём,
Рожать в болезнях будешь тоже
Равно как ночью, так и днём.
И муж господствовать отныне
Поставлен Мною над тобой,
И всё влечение к мужчине
Познаешь ты своей душой!»

«А за тебя, за то, что слушал
ты голос суженой твоей,
за то, что заповедь нарушил
поправ завет моих речей,
Я землю проклинаю тоже,
она родит тебе волчцы
а плодородные сосцы
молочных рек родить не сможет.
Есть будешь в поте хлеб трудов,
Покуда в прах первооснов
Не возвратишься скорби полный,
Из праха в прах – твой путь невольный!»

И затворил врата на время.
Одежды кожаные сшил,
Опоясанья заменил
Двум согрешившим из Эдема.
К востоку, возле райских врат,
Стал херувим на пост вседневный,
Меч пламенеющий, нетленный,
Достал поверх блестящих лат
Безстрашный Господа солдат.
Чтоб не одна душа отныне,
А пуще прочих всех Адам,
Не смог приблизиться к святыне
И съесть заветного плода,
Познав загадку древа жизни
И вечность, обретя вполне,
Стать равным Богу на земле!

 * * *

Что ж здесь добавить?
Грех Эдемский поныне покрывает нас
И крайне редко слышен глас:
«Прости меня за преслушанья,
Изгладь нарушенный запрет,
Я виноват...» но сотни лет
Гремят вериги оправданья.

04.02.2007 г.