Дубравка. Часть вторая

 Д У Б Р А В К А




 РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭМА НА ИСТОРИЧЕСКУЮ ТЕМУ.


 Часть вторая


 Дубравка. Спутница затей.
 И весела, и своенравна,
 Я от неё хочу детей
 Сосватаешь - и, будет славно.

 Сказал тут Нестор, добрый старец:,
 - Дубравку видел, хороша.
 Ты окуни в неё ерша,
 Чтоб жар любви оплавил смалец.

 А нет - другую мы найдём.
 Без мужа женщины бледнеют.
 Едва заходят сваты в дом -
 Они от груза чувств немеют.

 Возьмите правнучку Коляты.
 Скромна, покорна и робка.
 От её мягкого лобка
 Исходит свежий запах мяты.

 Нет, лишь Дубравку хочет сын.
 Других и видеть не желает.
 Уже горит его овин.
 В нём семя пламенем пылает.

 Беда, что любим своих чад
 Нас чады гладят против шерсти.
 Монисты золотом бренчат.
 Где много золота – нет чести.

 Ах, мама, мама, я ль не дочь!
 Добрыня - друг, но и довольно!
 Сваты придут и выйдут прочь -
 Мне говорить об этом больно.

 Молчи! Ты избрана Добрыней.
 Тебе сулят его в мужья.
 Какого рожна и рожья
 Ты от него бежишь отныне?

 Бить нужно матери челом.
 Почтенья требуют законы.
 Не то, окрутят всем селом
 И как гулящую – в попоны.

 И розги валеную шерсть
 Собьют в раздёрганные клочья.
 Что соберу тогда я в персть?
 Лишь пыль дорожную с обочин.

 Обычай строг, а нравы просты.
 Муж молодой в покой войдёт.
 Любовь со временем придёт.
 Познав тебя, он станет взрослым.

 Но ты привадила раба.
 Раб - человек другого сорта
 Я с ним и властна и груба…
 А ты? Заигрываешь с чёртом.

 Когда не слушается Лада,
 Мой долг тебя уговорить.
 Мужчине семенем сорить
 По молодым телам – отрада.






 

 Обед готовить, штопать, шить...
 Ох, тяжела у бабы доля!
 Ещё вчера в поступках – воля;
 Сегодня - шагу не ступить.

 Да, Янек нравился. Пусть раб,
 Но как красив и как отважен!
 Всесил противен. Нестор важен.
 Добрыня – гоголь среди баб.

 Дубравка всем дала отпор.
 Чтобы о ней ни говорили,
 Поставить нечего в укор.
 Все мы лишь данники Яриле.

 Юна. Порою расцвела.
 По ней не бегали ручищи.
 А на общественных игрищах
 Была отважна и смела.

 Дала себя уговорить,
 Но тут же в поле убежала.
 Хотела вены отворить
 Но не смогла достать кинжала.

 За полем Янек лес рубил.
 К груди его как сноп прижалась.
 И тихо требует лишь малость:
 Чтоб раб Дубравку полюбил.

 Ах, Янка, Янка, помоги!
 Меня насильно гонят замуж.
 По мне - скорее брошусь в яму,
 Чтоб по воде пошли круги.

 Давай, Иванка, убежим.
 Отец Добрыни муж всевластный,
 С любой женою спит, несчастной,
 И мне судьба лежать под ним.

 Я твои руки наложу
 На сердце, что стучит как било.
 Бежим за русскую межу,
 Где всё, конечно, мне не мило.

 Я нынче чувствую угар,
 Его перстами не измерить.
 Любовь - она ведь Божий дар
 И в этот дар хочу я верить.

 Ей отвечал Янёк – прибалт:
 У вас, славян, эмоций много.
 Иных вы судите, ох, строго!
 Иной безвинен, а пропал.

 Один понравился, другой...
 У вас любви начала шатки.
 Вас дьявол валит на лопатки,
 Мужей сменяя чередой.

 А старики? Вещая ложно,
 Невесток тащат на полать.
 Им всё бессовестное можно.
 Чего же более желать?




 Бежим, родной! Ладья готова.
 Она нас выдержит двоих.
 Не беспокойся за моих!
 Бежим. Я жду мужского слова.

 Я проведу тебя лесами
 Ты вновь увидишь отчий дом.
 Бежим, пока спит камень – Гром,
 В твою страну за чудесами.
 
 Устал от бдения Всеслав,
 Спиной к осине привалился.
 Вздремнул чуток и провалился
 В былое. В тихий шорох трав.

 И снится жуткий сон Всеславу.
 Враги, бесчётные числом,
 Подняли чары за столом
 И славят огненную Славу.

 Они, победу торжествуя,
 Весь день насиловали дев.
 Среди других и мать нагую
 Он видел, разумом истлев.

 Обезображенный варяг,
 От сладких мук истошно воя,
 Ожесточившись, с перепоя,
 Её насиловал как хряк.

 С усохших уст слетали вопли.
 В реке топили жён, их плод.
 Они захлёбываясь, топли,
 Когда вода врывалась в рот.

 Варяг всё крутит жернова.
 Ужель Перун меня не слышит?
 Под его игом мать не дышит.
 Так помоги, огонь-трава!

 О, помоги, отец Перун!
 Всеслав пружинит мускул груды
 И слышит: рвутся петель путы,
 Звеня, как жилы тонких струн.

 Он поднимает чей-то меч
 И сносит головы варягам.
 Ворам, разбойникам, бродягам
 И продолжает пьяных сечь...






 

 
 Река вошла в огромный лес.
 Вершины леса в поднебесье.
 Там облака, как морды песьи,
 Ворча, глядят на мир окрест.

 Беглец, орудуя шестом
 Ладью в стремнину направляет.
 Ладья плывёт, кормой виляет,
 Как сучка верная хвостом.

 Дубравка длинной острогой
 В воде прозрачной стерлядь глушит
 То по корме стучит ногой
 То, искупавшись, платье сушит.

 Вот ужо вырежет судно.
 Готова липовая ложка.
 Уха, конечно не вино…
 Но сытность есть, хотя немножко.

 Промчался день. Другой проходит.
 След беглецов в воде незрим.
 За то, что солнышко восходит,
 Тебя, Перун, благодарим.

 Ночей бессонных длинный ряд.
 Шесты ломаются всё чаще…
 Сошли на берег, в самой чаще
 Ветвей намяли, крепко спят.

 И снится Янке сон чудесный.
 Блестит знакомая река.
 В её запрудах спят века
 И пахнет тиной воздух пресный.

 На небе полная Луна.
 Вниз от неё бежит дорожка.
 В платке зелёного горошка
 Выходит девушка из сна.

 Её округлые бока
 К себе приковывают взоры.
 Среди парней вскипают споры;
 Все перед ней ровны пока.

 Янёк подал свою ладонь,
 Она в ладонь вложила пальчик.
 Был Ян неопытен как мальчик,
 Но в нём уже горел огонь.

 Он целовал её уста,
 Он брал бока её в объятья
 И соскользнуло с бёдер платье,
 Как лист малиновый с куста.

 К его плечам прильнула шало,
 Прижав к ограде молодца.
 То, что досталось от отца,
 В своих ладонях подержала.

 Чувств неизведанных накал
 Их на подстилку хвои бросил.
 Катился волн девятый вал.
 Качались в такт верхушки сосен.



 



 С десяток воинов, как тати
 Неслышно на берег взошли
 И пару юную нашли,
 Что изнывала в сладкой рати.

 Стрела, любовный сбросив жар,
 Подняла меч над гордой выей.
 Но бёдра девичьи литые
 Предупредили тот удар.

 Застыли воины. Вот, пава!
 Ей мало будет две длины...
 Возьмёмся вместе, пацаны,
 Пускай бежит дурная слава.

 Добрыня, ноги не сломай!
 Рубища рабского подстилка!
 Ты нынче станешь общей, милка,
 Проворней только начинай!

 Отпрянул Янек в копий круг.
 Жизнь завершалась слишком быстро.
 С десяток очень крепких рук
 Его готовили убийство.

 Вонзались в тело острия...
 Мечу нужна мужская жертва..
 И разверзает щель земля.
 Ей пищей служат соки мёртвых.

 Неточен первый робкий взмах.
 Но тут какое-то отродье...
 Над камнем, через пень – колодье
 Несётся, сея ужас, страх.

 Медведь – шатун опередил
 Задумку сабельки разящей
 И, спрыгнув, многих зацепил
 Здесь, не во славу зло творящих.

 Худой, голодный и бездушный,
 Неуязвимый для меча…
 Он был лишь идолу послушный
 И силе звёздного луча.

 Добрыня спрятался за ствол
 Сосны огромной в три обхвата.
 Боец беспомощен и зол,
 Он далеко ушёл от хаты.

 Медведь, как будто протрезвев,
 Схватил дружинника потолще,
 Взревел, показывая зев…
 Его никто не видел больше.


 
 А Ян с седою головой
 Побрёл чащобою без смысла.
 Лежал Добрыня чуть живой
 Хоругвь души его обвисла.

 И вышла девушка к мужам
 Сказала: я такая сроду…
 Не дамся бронзовым ножам
 И не вернусь в проклятье рода.

 Прощай, Добрыня, ухожу.
 Пусть пропаду в дремучей чаще!
 Я голос матери щемящий
 С собою в сердце уношу.

 Сказал Добрыне в уши Бог:
 Их путь нелёгок и недолог.
 Благоразумен будь. Я строг!
 Задёрнут мной от взглядов полог.

 Что будет, то произойдёт...
 А ты служи своей Родиме...
 Кто до конца с ней путь пройдёт -
 В веках своё оставит имя.


 ОооООооО