Ты про меня не забывай

Растёт Москва, дома как свечки
Вдруг возникают здесь и там.
Огнями полнится под вечер
Бульвар, проспект… Высокий храм

Христа Спасителя белеет
Боками грузными во тьме.
Москва растёт, она болеет
По уходящей старине.

Я не сторонник новодела,
В нём нет дыхания времён.
Не пыль веков на нём осела,
А шелестящий миллион.

Не вечен камень и металлы,
На месте стареньких домов
По утверждённому Мосплану
Построен современный кров.

Французы, турки, югославы,
На стройках города Москвы
Делились опытом немалым,
Без проволочек, маяты.

Сменили их бригады шумных
И говорливых молдаван,
Средь них шахтёр, учитель танцев,
Учёный, дворник и цыган.

Все приложили к делу руки:
К домам, коттеджам и мостам.
Кто строил строго по науке,
Кто по авральным чертежам.

Так испокон веков случалось,
Когда вставали города,
По всей России собирались
Людишки разные сюда.

Везли сосну и дуб-красавец,
Уральский пурпурный гранит,
Стекло, железо, уголь, сланец,
И мрамор бледный, как нефрит.

Не раз Москва преображалась:
То деревянною была,
То в белый камень одевалась,
И золотила купола.

Росли Посады и Подворья,
Охотный ряд, Калашный ряд,
Весною мыло половодье
В Замоскворечье дикий сад.

Из кирпича алели стены,
Пятиметровой ширины,
Но не спасали от измены
Ни рвы, ни башни, ни мосты.

Москва купеческою славой
Звенела громко на Руси,
Теснились барки по причалам,
Широкозадые ладьи…

Купец с лопатной бородою
Держал прилавки на местах,
Стелил дощатой мостовою
Дорогу к милой в Кулишах.

Бобром, бояре возвышались,
Трясли сумою и родством,
Сперва молились, после дрались,
Грозили мором и огнём.

Гремели войны и напасти.
Бунтарство набирало ход.
В Москву с окраины, за счастьем,
Съезжался праведный народ.

Века похожи на морщинки,
Они меняют облик твой.
В трубу легла река Неглинка,
Но не нашла в трубе покой.

Забыты конки, экипажи,
В московский парк на лошадей
Идут семейства, там отважно
Катают маленьких детей.

Церквей отмытых позолота
В погожий день блестит огнём,
В машине чёрной на работу
Священник едет за рулём.

Без суеты, крестясь с поклоном,
Он просит душу облегчить…
Под колокольным мирным звоном,
И я хочу хорошим быть…

Двадцатый век навёл порядок,
Подвёл под имиджем черту.
У Подмосковных хилых грядок
Коттеджи лезут в высоту.

И всё равно, Москва прекрасна,
Многоголоса, суетна…
По площади гуляю Красной,
Испив горячего вина.

Морозным вечером январским
Стирая напрочь каблуки,
Швыряюсь мелочью «по-барски»
С моста во тьму Москвы реки.

Я уезжаю, возвращаюсь:
«Ты про меня не забывай!
Возьми себе мою усталость,
А мне любовь свою отдай!»