Из монологов обремененного

Из монологов обремененного



 1.


«В темном подъезде двери квартир -
наглухо. Окна со шторкой.
Свет отключен и не топлен сортир.
В кухне погасла комфорка.

Виден лишь мячик – белеет в углу.
А рядом с ним и салазки.
В валенках мальчик сидит на полу –
слушает мамины сказки.

«Цепь золотую сдали в ломбард.
Кот отпускает остроты».
То не фольклор, а скорее поп-арт
Про "голден-рыбку" и шпроты.

Новый Емеля щучий приказ
распространяет в газетах:
«Сформировать семигномный спецназ.
Весть приносить на ракетах».

Не поменялся порядок вещей.
Угощаясь горящими щами,
чахнет над золотом старый Кащей,
твердь подпирая плечами».
 

 2.


«Я жду приказаний. И неприхотливо
живу в однокомнатной. В этом гнезде
проснутся одетым, прихлебывать пиво
гораздо важнее, чем близость к звезде,

которая, будто бы, над Палестиной
взошла, указуя мечтателям путь.
Но путь от меня до нее слишком длинный.
Глазам на нее слишком больно взглянуть.


Посмотришься в зеркало, губы сжимая, -
модель и художник, Орест и Пилад.
От низа до верха, от края до края –
единственный облик, которому рад!»



 3.


«Вот я покажу вам за несправедливость!
За краткость суждений о свойствах лица.
С жестокостью сходна такая правдивость,
когда, уточняя, твердят без конца, -

что лицам пригодна такая гримаса,
где губы готовы для слова «люблю».
Что лучше не видеть кино Тинто Брасса.
Что нищим придется давать по рублю.

Пусть сыпется в прах мировой гекатомбой
порядок, где я есть и жертва и жрец.
О как же к лицу мне при данном апломбе
фасонный, удобный терновый венец!»



 4.

«Вот – вот осознаю – мой нос и мой глаз…
И тут от начальника взбучка.
Как только подумаю – пишу вот Указ –
ломается вдруг авторучка.

И леди Годивы не ведал я суть.
И не надевал виц-мундиры.
Мне нравилась в шлепанцах - полная чуть -
соседка из пятой квартиры.


При TВ - программах, где рвется фугас,
идет продолженье сражения –
я веровал, веровал, что в этот час
я занят его управлением.

И люди боялись. Как будто бы я
и в правду стремился к Мадриду.
Приставили, замысел свой не тая,
и слева и справа по гиду.

Мы с гидами едем в трамвае шестом.
И он не найдет остановки.
А я все кричу: «В человеке простом
вы видите часть расстановки!»


И мой паладин не направит коня
В березово - пальмовы дали…
Эх матушка, мама…Зачем же меня
Акакием I назвали?»