Циклон

С Т О З В О Н Н Ы Й КИТЕЖ

Творческий путь поэта не вмещается в обычные рамки литературного истэблишмента. Это путь и созидателя, и солдата, богача и нищего, моряка и пилигрима пролегший вдали от лирических подробностей диссидентского прозябания и мнимых борений бритёров и сибаритов. Подобно воину – интернационалисту ему довелось, как через сито (географическое) процедить целую эсхатологическую эпоху ВОЙНЫ И МИРА. Вослед русским офицерам-литераторам А.Грибоедову, М. Лермонтову, Л. Толстому, А. Бестужеву-Марлинскому и др. сказать очень важное и сокровенное, что можно только взять на Востоке. И совсем не случайно, что выход подборки совпал с презентацией фильма Ф. Бондарчука “Девятая рота”, открывшего страницу новых глубинных исследований характера современного русского человека. Эти стихи- результат духовных размышлений, настроенных на камертонную частоту – Троице-Сергиевой лавры – таинственного магнита Св. Руси. Вслушаемся же чутким сердцем в тот благовест, который всё отчётливее слышен в нашем апокалипсическом мире, и самое главное – устремимся вместе с автором в день Грядущий, которым и оправдана жизнь настоящего художественного произведения.
 .
 





–


З Н А К И П Р О Щ Ё Н О Й С У Д Ь Б Ы

Милосердно ли присное время,
К мимолётным своим рекунам,
Пивной кружки сдутая пена
Падает к щуплым ногам. Ом рам!
Куда глаз не кинешь –
Тут и там
Всходит Родимый Китеж
По заброшенным нашим полям,
Народ совершил ошибку, пока пил отраву,
 Христа отправил на небо, ссудив себе Варавву,
По пути растревоженной мысли
Ел запретные вдосталь плоды,
Вот и радуги в небе повисли-
Знаки прощёной судьбы…











Жарким днём не греет солнце,
Бесполезна и Луна,
Песня нового «чухонца»,
Лезет в душу из окна
Мысли разбрелись: куда не знаю,
Не могу собрать их в общий круг…
Нет, постойте, понимаю:
Далеко – далёко стонет друг,
Сердце сердцу, как в атаке
Передало пламенную весть,
Мы в больничной номерной палате
С той же цифрой “номер Шесть”!
Где почил во глуме клоун,
Пьян вповалку кукловод,
В наркотической истоме
На мякине и соломе
Спит, храпит себе народ…






На бескрайней красоте Земли,
Золотом подкованные годы
Над своей страною пронесли -
Мы потомки Бога Рода!





 
Я поверю, Тебе, поверю,
Что изменится всяк человек,
Но унынье проклятое дремлет,
Под загрузкой натруженных век.

Ненасытны алканья плотские,
Испоганено тысяча мест,
Каждой ране по Храму России
И прицелу размеченный крест.
 


Мыслью склоняюсь к былинке – росинке
Жить ради общего блага на всех,
Милая, нежная, в алой косынке,
Как ты красиво толкаешь на грех.
Время слома часов околесицы,
Время полёта над стёртым жнивьём,
Что же так сердце, тревожное бесится,
Будто последние годы живём?…
Будто не жили ещё мы на Родине,
Только всё службу несли и несли,
Обессилились, обезводились,
Так, поди, ж и ещё не спаслись…
Как полено планета расколота,
По церквам, по крестам, по устам,
Испытанья теплом или холодом,
Не пройти половинчатым нам.
Я тебя, половинку неравную
Приравняю к иконам святых,
Лобызая тебя, не обманываю,
Как обманывал раньше других
Уходящий, знобящий мир тесен нам,
Но открылась в Грядущее дверь,
Ясной лесенкой ежевесенно,
Будем двигаться к небу теперь…
Мы к грехам не питали почтения,
Не искали постели иной,
Как сомкнувши тела в упоении,
Лишь согреться любовью такой…
И внимая травинке, росинке,
Отдавали за други своя,
Милая, милая в алой косынке,
Ты последняя радость моя!



 




Что-то эта весна не несёт мне тепла,
Будто чувствует горе большое…
Это просто душа где-то срыв свой дала
И пошла на костёр под конвоем…
Ей пора отвыкать
В этом мире страдать,
И не строить лихого героя;
Ей не нужно менять,
Те обличья менять,
Гармоничного горнего строя.


 
Ах, этот дождь! Ах, эта непогода!
Зовут меня в свой угол, в свой уют,
Здесь создалась такая вот природа,
Вот только быстро всё года бегут
Волнуют ум домашние заботы,
И крутимся, как белки в колесе,
И я в делах, как в той “Девятой роте”,
Что держит бой на дикой высоте.
Мой ум всё реже мечет стрелы,
Но старый конь не портит борозды,
Мои невесты тоже повзрослели,
Как будто ивы, что склонились у воды,
Сегодня май, но призрак Дня Победы,
Стоит, как знак предчувствия беды.



Ни просить, ни молить я не буду
И обидным не награжу,
Как хотел бы, а вот не забуду…
Дорожу я тобой, дорожу.
 Даже если посмотрим открыто,
И увидим, что там впереди,
Как дождями, слезами омытый,
Крест качнётся на потной груди.
Каждый год, обнажая мне раны,
Оставляя следы на душе,
Ты царапаешь тело каштана
И мечту о любви в шалаше…
Как привиделось, так и прощаю:
Дети тоже простились в лугах…
Поминая тебя, вспоминаю,
 Как я выжил в последних боях…



Где умру я – не так уж и важно,
Кто насыплет в могилу земли –
Всё равно…
 Будут солнце
 большое оранжевое,
шорох моря,
и свежесть зари.
Все познанья нездешне туманны,
отдохнёт от терзаний и ум,
в Калининграде,
 в Рязани –
 не важно…
 я в иное пространство
шагну…










…



Край родной…
Дорогая потеря…
Что-то мне не спокойно в душе,
Вновь увидел боярышник спелый,
И лесную малину в росе…
Ах, лесные тропинки, грибные,
Где за каждым кустом – волшебство,
И дожди там идут неземные
И почиет родство – Божество…
Вся душа измоталась тоскою
И дрожит, словно чистая ртуть,
Сон тревожный явился, не скрою,
И дорога зовёт меня в путь…


 

Не всегда останавливать взгляд на тебе,
Остановка – и поезд уходит с перрона –
И круги побежали в зеркальной воде
Время Оно…



 



Волосы дыбом от страшного сна:
Сына родного настигла судьба!…

В поте обильном лежу и курю,
Слёзы мобильные в трубку не лью.

Жёсткие правила жизнью изранены,
Что там случится за новыми гранями?

Мутными взглядами мелкими стаями
Ну неужели такими все стали мы?

Те, кто в нормальной среде обитания,
Волосы рвут у черты ожидания.

Саваны белые некогда шить!
Заново жажду родиться и жить!



Это кто-же, такая, от созданья Миров!?
Как хрустальная ваза средь железных подков,
Не испившая юности ты идёшь под венец,
Не вкусившая радости благозвучья сердец,
Насладись в жизни ласками, добротой насладись!
Васильковыми глазками на земле закрепись,
Если слёзы солёные брызнут как-то от чувств,
Утешеньем наполнится кустодиевский бюст!







Прости меня, что грубо, неумело
Коснулся нежности твоей не на словах,
Вот потому и стало реже сниться небо,
Где совершал полёты на бровях…
Мне будоражит кровь о том, чего не сделал,
Как много горечи в оброненных словах
И всё, что я сказал так тихо, неумело,
И потеряв тебя в своих мечтах.
Молю прощенье за кусочек боли,
Вдруг, затвердевшей, будто воск свечи,
Я сам себя лишил свободы воли,
В янтарном дне, в безмолвии ночи.
Придавлен человечьим грузом,
На мягком ложе из парчи,
В эпоху вдавленным инклюзом
Застыл вне времени и числ!



Бегущие годы пытаюсь сдержать;
Но время морщин паутиною
Свою наложило печать:
- Краса полиняла рутинная….
- Весна для других отцвела….
- И старость без жалости склочная…
- Как пудра молва отошла…
- Ты всё, старина, проворонила…
- Среди расторопных забав…
- Картины ушедшего прошлого…
- Решила припомнить опять…
- Своей паутиною прошлого…
В надежде меня спеленать
Я выбрал печали хорошие,
Как мне заповедала мать!



Мне вещий голос шепчет имена,
Которые храню на дне души и помню,
Они садятся тихо у окна,
И вновь ведут свои беседы,
 ровно
Речь волшебная течёт,
Потерян всем ошибкам счёт,
Но как прекрасен поворот,
Событий, тех, что ждёт народ…



БЛАГОДАТЬ
Мы корнями вросли в эту землю,
Невозможно поднять, оторвать,
Зимы сгинут, побегу и стеблю
Нужно будет собрать благодать…

ДЖОКОНДА
Ты тело лаской иссушила,
Как это было, Боже, мило!
Душа спешила жить желаньем,
В сплошных предчувствиях лобзаний,
Что я с лихвой тебе дарил,
Мы просто жили – я любил.
Кормил детей, водил их в школу,
Держал метлу, гонял крамолу,
И пережил кошмарный век…
Но я был только – человек…
Уйти захочешь – зарыдаю,
Останешься – в огне сгораю.
Смеёшься надо мной с холста,
Мудра, холодна и пуста.

ПОСВЯЩЕНИЕ
 Ю.С.Задворову
Ничто не вечно на земле
И в том числе моя утроба
У проплывающего гроба,
В одном единственном числе

Молчит толпа, как в ожиданье,
Цветы в руках и “примы” запах,
Пришел с востока, лёг на запад,
Вот вся эстетика прощанья.

Последний путь совсем не длинный,
Бывало больше прошагали,
Там на афганском перевале,
И не познавши тлен могильный.

Расходится толпа, спасибо люди,
Помянем точно, сроком в срок,
Банально кровь стучит в висок,
Что все мы там когда-то будем.

ЖЕНЩИНА
Металась женщина в бреду,
Обрывки слов в окно швыряя,
Как будто кто-то на беду,
Сложил вот так её судьбу,
На прочность жизни проверяя.
И бредилось среди весны,
Что дети не сдались врагу,
Не оставляют высоты,
И падают скрививши рты,
В песке колючем, как в снегу.

Так верила она себе до смертной дрожи,
Что всех потерянных детей,
Спасти возможно!
Спасти возможно так и есть –
И Бог не в силе,
Что в русской бабе сила есть –
Рок пересилить!

МЕЛАНХОЛИЯ
А снег стал тёмным,
А ветер - светлым,
Таким неровным,
Таким приветным.
Стал день длиннее,
А ночь короче,
А путь тревожен,
От точки к точке,
Насквозь острожен,
От сына к дочке.
И дымкой лёгкой
Планида вьётся,
Улыбкой подлой
Экран смеётся.
А бриз надежды
Уже не веет,
Вокруг невежды
Наживу греют.
Козлы и волки
Столпились лучше,
И греют холки,
В помойной куче
Иду скорее от них налево,
Ведь дело к ночи,
Хоть день длиннее,
А жизнь короче…

ЖЕЛАНИЕ

Спел бы вам про любовь,
Коль не думал о хлебе.
Сорок с лишним годков
Дал себе бы…

Сладкое желание – недовспоминание!