Королева Марго или Великий Бал у Сатаны

"Мастер и Маргарита" - моё любимое произведение!! Оно в том числе и о том, что настоящий мужчина может разбудить в женщине ведьму.

*
Воланд - это Мастер, это Иешуа, это любимые Булгаковым белые. Все эти люди не взяли той нравственной высоты, которую себе задали. Это разочаровавшиеся, пьющие во время чумы персонажи. На балу у Воланда дурной тон появляться в парадном, один только придурок Майгель в парадном появляется.

Мерида

Коричневый город. Веер
пальмы и черепица
старых построек.
С кафе начиная, вечер
входит в него. Садится
за пустующий столик.

В позлащенном лучами
ультрамарине неба
колокол, точно
кто-то бренчит ключами:
звук, исполненный неги
для бездомного. Точка

загорается рядом
с колокольней собора.
Видимо, Веспер.
Проводив его взглядом,
полным пусть не укора,
но сомнения, вечер

допивает свой кофе,
красящий его скулы.
Платит за эту
чашку. Шляпу на брови
надвинув, встает со стула,
складывает газету

и выходит. Пустая
улица провожает
длинную в черной
паре фигуру. Стая
теней его окружает.
Под навесом -- никчемный

сброд: дурные манеры,
пятна, драные петли.
Он бросает устало:
"Господа офицеры.
Выступайте немедля.
Время настало.

А теперь -- врассыпную.
Вы, полковник, что значит
этот луковый запах?"
Он отвязывает вороную
лошадь. И скачет
дальше на запад.

И.Бродский

Иешуа не прошёл своего пути, разочаровался и стал Воландом.

Мастер не выдержал своего вдохновения, разочаровался и стал Воландом. И в образе Воланда день за днём наблюдал Маргариту на скамейке, перечитывающую спасённую часть романа. Наконец ему осточертела эта картина, и он решил повторно с Маргаритой познакомиться. После бала, когда Маргарита кричит о том, чтобы ей вернули Мастера, Воланд за шиворот бросает Мастера ей под ноги. Где-то в сознании Воланда осталась "комната" с образом того Мастера, которым Воланд когда-то был.

Белые выступили за общечеловеческие ценности, за христианство. Но они поцеловали руку Сатане, отступив от христианства и сконцентрировавшись на именованиях чинами, на букве "ять", на "воздухе" бывшей своей культуры, за это и воевали. "Поцелуйте ему руку, назовите его Мессир".

Пусть и преступник, пусть и палач
Мёртво лобзают колено и руку!

У Иры Плющ проза о Крестовом Походе детей. Они ободрались, обнищали, озверели, повзрослели в походе, стали народом вместо толпы. Идут через город, парень смотрит на розовых ухоженных девушек. На них на всех, говорит, не променяю свою страшную ободранную подругу.

У Булгакова, в "Беге", кажется, не дословно "Всё можно забыть и предать. Но вот, бежали из России, мороз инфернальный, голубенькие фонарики на перроне покачиваются - этого забыть нельзя".

Бросили женщину-ведьму в беду…
Склабься ж улыбкою мёртвой, картинной!

Как же, бал, праздник, шампанское, всё взаправду. Ведь она снова с Мастером, с Воландом этим. Нельзя же всю жизнь читать роман на скамейке. Вернее, видимо, можно - но на балу с Мастером-Воландом конечно гораздо лучше.

Нету меры моей тревоге,
Я сама, как тень на пороге,
Стерегу последний уют.
И я слышу звонок протяжный,
И я чувствую холод влажный,
Каменею, стыну, горю...
И, как будто припомнив что-то,
Повернусь вполоборота,
Тихим голосом говорю:
"Вы ошиблись: Венеция дожей -
Это рядом... Но маски в прихожей
И плащи, и жезлы, и венцы
Вам сегодня придется оставить,
Вас я вздумала нынче прославить,
Новогодние сорванцы!"
Этот Фаустом, тот Дон Жуаном,
Дапертутто, Иоканааном,
Самый скромный - северным Гланом,
Иль убийцею Дорианом,
И все шепчут своим дианам
Твердо выученный урок.
А для них расступились стены,
Вспыхнул свет, завыли сирены,
И как купол вспух потолок.
Я не то что боюсь огласки...
Что мне Гамлетовы подвязки,
Что мне вихрь Саломеиной пляски,
Что мне поступь Железной Маски,
Я еще пожелезней тех...
И чья очередь испугаться,
Отшатнуться, отпрянуть, сдаться
И замаливать давний грех?

Анна Ахматова

*

Агата Кристи 4   12.02.2020 15:21   •   Заявить о нарушении