Городское

Городское.


 1.


К антеннам идут провода
над спальным районом, который
сравним лишь со словом: «среда».
И встреча с прохожим нескоро.

Панели и серый кирпич,
да скрип от шагов. Отголосок
то кашля, то лая. Опричь
почти ничего. Перекресток.

Тропинок родной звукоряд.
Под снегом прослойка суглинка.
И стынет блуждающий взгляд.
На стертой подошве ботинка.

 
 2.


У киоска «Роспечати»
как всегда остановиться.
Здесь событья для изъятия,
согласованные лица.

Он участвует в процессе
обостренья – примиренья.
Он арбитр при эксцессе –
инструмент для осуждения.

Чтоб не скучно жить на свете, -
говорит: «Имею право!»
«Я – курок на пистолете,
полицейский для управы».



 

 3.


Возле стойки пиво пьющий -
мелко щиплет тело воблы.
Быстро к истине идущий, -
речь продумывает долго.


Это царь аудиторий,
собирая местный кворум,
степень верности историй
измеряет как прибором.

Проявляя в слове рвенье,
сим доходит до экстаза.
В каждом видя отражение
каждой высказанной фразы.





 4.

От звонка и до звонка.
От окна до телефона,
освещаемый слегка
светом пыльного плафона,

ходит – бродит человек.
Он в квартире словно в клетке.
Ждет, что скажут: «Вот ваш чек»,
а заходит лишь соседка.

Вилла, яхта, теннис, фитнес –
долго строимый проект.
Все твердит он: «Будет бизнес –
и оценят интеллект!»



5.

Лабиринтами кварталов
по второму ходит кругу.
Видел слесарь Коновалов
убежавшую подругу.

Покупает банку джина
на этапе эстафеты.
Милицейская дружина
подошлет за ним карету.

Он в карете той промчится
как в поместье иль дачу.
Только жаль - пришлось проститься
с недособранною сдачей.





6.

Забывает слово: «хаос»,
погуляв до остановки,
ощущая вздутый парус
не застегнутой ветровки.

И в кармане свежий выпуск
в трубку свернутой газеты.
И во рту чуть терпкий привкус
не зажженной сигареты.

Это значит – есть надежда –
не закончится движение.
Ритуал идет как прежде.
Верно – будет продолжение.



7.


Часто хочет мэтр Лужин
после бани и спортзала
говорить: «люблю» на ужин
перед кубковым финалом.

«Лишь бы стать объектом нужным –
чей - то значимой программой.»
Образ той, которой сужен
выделяет голограммой.

«За меня – на подвиг ратный!
Пусть готовит мясо с кровью.
Все что может быть приятно –
называется любовью».



8.

Если слышит похоронный
марш и шум шагов печальный, -
обращает с легким стоном
на себя мотив прощальный.

«Только б раз не быть изгоем», -
каждый раз приводит довод.
«Хоть на время стать героем
для слезы дающим повод.

Может в унисон с трубою
кто-то скажет: «Вот утрата!
Мир, что создан был тобою,
разлетится на цитаты».



9.


Дневниковая страница
слышится с магнитной ленты:
«В детстве думал – есть Жар – птица.
Мне бы лишь аплодисменты.

Мне бы лишь одно мгновенье
ото всех дала б на сдачу.
Проявил тогда бы рвенье,
и поймал за хвост удачу».

Проявлял же нетерпенье.
Лихорадит, непогодит.
Нет все щучьего веленья –
ничего не происходит.


10.

Шум неровный переулка
Объясняется по-птичьи.
Это лето, запах лука.
Это зелени величье.

Это - пух, летящий в ноздри.
Это – жар, идущий с пола.
Забываешь про все козыри
в ожидании глагола!

Он и жгущий, и вменяемый.
Он подсказан серафимом, -
словно в книге узнаваемый
текст, не набранный курсивом.