Байки о Филиповне

Байки о Филипповне.
Байка первая. Клиника Вишневского.

 Однажды очень давно для проведения незначительной операции мне пришлось лечь в больницу,в клинику на Пироговке, и почему-то положили в ожоговую палату. Других мест не было.
Нянька Филипповна сразу все мне объяснила.
 - А што - ожоговая палата, Наташа? Она недавно открылась. Делали в нашей хирургии сложную операцию. Под общим наркозом. Долго делали, несколько часов. Шурик-то, Вышневский, сам оперировал. Мокрый был как мыш. Операция прошла хорошо. Но пока больной под общим наркозом был, спину ему сожгли. Подогрев операционного стола наша Даша забыла отключить. Вишь как вышло – операция удачная, а спину сожгли. Шурик после этого ожоговую палату и открыл.
 Я Наташа, тут давно! Молодая я ищщо девка была, вот что. Мы, орловские, очень хорошие девки были. К нам за невестами отовсюду ехали. Девки да лошади орловские славились. Гладкие были, в теле. А мужик наш, орловский, - мелкий, чернявый, ноги кривые, волосатые, точно ершики для примуса.
 Приехали мы тогда в Москву, лошадей продать. На Трубном рынке стою я, и лошадь щеткой расчесываю – шашечками, шашечками… А напротив барин остановился. С тростью, стоит и глядит на меня – как я с лошадью обращаюсь. Стоял – стоял, потом подходит и говорит мне:
- Вижу, любишь ты животных. Ласкова с ними, заботлива. Пойдешь ли на работу ко мне? В больницу. Там люди беспомощные, по уходу да ласке тоскуют. Поедем со мной в город Казань.
Ну я и поехала… Это был дохтур, врач. Настоящщий Вышневский. Тот, который мазь. А этот-то, теперешний, Шурик, считай, на моих руках вырос. Как он родился, настоящщий Вышневский мня в няни взял.
 А Шурик-то еще сызмальства себя проявлял.
Бывало, соберутся в доме дохтура, настоящщые – хирурги. Терапевтов-то не приглашали. Все говорили о важных делах. Спаскукоцкий, геняколог, говорил: «Мы должны широко мыслить, не от пупка до лобка!» Вот. А Шурик, маленький еще, в комнату входит, и мишку плюшевого – раз – и разрезал, опилки высыпал, снова вовнутрь собрал, да и зашивает – так быстро – раз, раз, - смотреть приятно. Переглянулись все, а Вышневский-то, тот, настоящщый, улыбнулся и говорит: - хирург будет. Так оно и вышло, Наташа.

***
Байка вторая. О физиках – атомщиках.

 - Наташа, у нас тут в ожоговой палате физики лежали. Атомшшыки. Они там у себе опыты проводили. Взрывають – а оно не взрывается. Взрывають – а оно не взрывается. Тогда один, Аркаша, и говорить: -Ну вас всех на хер, пойду покурю.
Только он повернися, - оно и взорвися. Всем, как людям, лица пообжигало, а ему – жопу.
Вот они и лежать в ожоговой палате, все –как люди, один Аркаша жопой кверху.
И вот он и говорит мне: - "Что же это я, Хвилипповна, лежу тут зазря жопой кверху? Ты бы бабу што ль какую под меня подложила!" А у нас, Наташ, в то время Нинка работала, дежурная медсестра. До больных жаланная. Ну Нинка пошла в ожоговую палату к Аркаше .
 А я у пульта вместо нее осталась. И вдруг слышу шаги. Шурик!
Это у него бываить – ночью геморрой разыграиться, - лежать не можить, сидеть не можить, - только ходить. Вот он ночной обход и устраиваить.
Стою я ни жива ни мертва, к стенке прижалась, а Шурик прямо ко мне идеть, и спрашиваить:
 - Ты, говорить, что, Хвилипповна, тут стенку жопой подпираишь? Где, говорить, дежурная медсестра?
 - В ожоговой, говорю палате. Процедуру, говорю, больному делаить.
Шурик прямо к ожоговой палате и отправился. Я за ним бегу:
 - Шурик! Шурик! Кто без греха? Кто бросить камень?
Открыл он дверь в палату, эту процедуру увидел. Потом дверь тихонько прикрыл, шапочку свою вверх сдвинул, и ушел. А утром Нинке в приказе - благодарность. За чуткое и заботливое отношение к больным. Вот, Наташа.

***
Байка третья. Про кактусы.

 - Наташа, ты тут в этой палате так зря и проляжишь. Ты уже скоко ляжишь? Вот. Вышневский-то, Шурик-то, профессор, мимо тебя на обходе ходить, и не замечаить.
 А его, Шурика, заинтересовать надо. Иначе так и будешь зря ляжать.
 - Филипповна, а как же его заинтересовать?
 - А я тобя, Наташа, научу. Завтра на обходе, как Шурик к койке твоей подойдеть, ты так вот глубоко и вздохни: Ах!!! Воздуху –то побольше набери – и вздохни – Ах!!!
Шурик тобя спросить: чего это вы, больная, вздыхаете?
А ты ему возьми и скажи – ах, жалко мне ваши кактусА! Гибнуть они, скажи, а я могу их спасти.
Тут он, Шурик-то, шапочку свою так пальцем-то вверх и сдвинет. Это значить, он тобой заинтересовался.
А он, Шурик, диагност! Раз на обходе останавливается около только поступившей старухи, и спрашивает ее: - Ссышь? Она ему отвечаить: - Ня ссу, батюшка, ня ссу… Тут он шапочку свою со лба сдвигает, и говорит: - На операционный стол! Вот, Наташа! Шурик, он - диагност!!! Слушай меня. Пусть он только заинтересуется.
 - Филипповна, а как же я эти кактусы погибающие спасать буду?
 - Ах, Наташа! Ты ж у нас куряшшая? Куряшшая! Энти кактусА тля жреть. Я тобе махорки принесу, ты их обкуриш как следуить, тля и опадеть.
И вот утренний обход. Врачи, медсестры. Впереди – профессор Вишневский. Услышав мои вздохи, действительно спрашивает: чего это Вы вздыхаете, больная? –Ах, говорю, кактусы Ваши жалко, погибают, говорю, они, а я знаю, говорю, как их можно спасти.
Тут профессор посмотрел на меня, как впервые увидел, и медленно так шапочку свою медицинскую пальцем со лба сдвинул.
Ну, Филипповна дала мне махорки, обкурила я кактусы, тля опала.
Утром Филипповна будит меня в большом волнении:
- Наташа! Наташа! Скажи сваму любовнику, чтоб забирал тобя отседова!
- Какому любовнику?
- Ну, что ходить к тебе кажный день! Пущщай он тобя забереть отседова!
- Филипповна, да это же мой муж.
-. Ой, Наташа, ты кому другому рассказывай, мужья-то, они что приносят? Ну, апельсины, курицу… А твой-то! Все цвяты, цвяты тащщит! Так ты скажи сваму любовнику, чтоб забирал тебя отседова! Ня то ты тут у нас экзитируешь!
- Что?
- Летальный исход у тобя будеть.
- Что-что?
- Ой, да помрешь!
- А что случилось?
- Шурик тобой заинтересовался! Он тебя сам оперировать хочить!
- Ну и хорошо. Сама же говорила…
- Чего ж хорошего?! Он у тобя мастопатию в грудной железе нашел. Я ему ещщо давеча говорила: - Шурик! Что ты у ей все мастопатию в грудной железе щщупаишь? Ты в историю болезни погляди – у ей же в жопе свищ! Ох, Наташа, Шурик тебя разрежеть – потом никто не собереть! Скажи сваму любовнику, чтоб забирал тебя отседова!
Так и осталась я без операции…