любовь
Собственно говоря, назвать это историей нельзя, потому что никаких особенных действий в ней нет. Зато есть состояние. Состояние полнейшего изумлённого восторга, в которое я впадал каждый раз, когда видел эту девочку.
Мне хотелось, чтобы она всегда жила в моей груди. Я бы для этого разрезал себя и посадил бы её к себе внутрь. Чтобы она там жила.
Такие мысли приходили ко мне из-за того, что наружу из меня рвалась огромной силы волна горячей нежности к этому, другому, чем я, человеку. Меня потрясало, что человек этот - не я сам.
И от этого чувства я становился другим, совершенно не похожим на себя человеком. И меня это тоже изумляло. И вся эта куча совершенно новых для меня ощущений приводила меня в состояние полнейшего восторга.
Внешне это почти никак не выражалось, кроме, разве, одного случая, когда я, не в силах выносить такое, на глазах у воспитательницы и своих товарищей подбежал к ней, крепко обнял и поцеловал прямо в губы…
Потом я подолгу стоял у её окон и просто смотрел на них.
Окна были не её, да я и не знал, где они, её окна, не мог я и подолгу стоять, поскольку маме всё время нужно было куда-то идти: просто, если представлялась такая возможность, я на несколько мгновений замирал перед любым горящим окном и думал что это окно – её.
***
Из песни слова не выкинешь. Расскажу уж и ещё про одну свою детсадовскую любовь.
Впрочем, мои отношения с той девочкой назвать любовью в полном смысле этого слова нельзя, так как они носили исключительно деловой характер и были на самом деле тем, что сегодня называется модным словом "партнёрство".
В нашем детском садике, как и во всяком другом, был установлен послеобеденный тихий час. Специального спального помещения в саду не было, а просто в игровое помещение вносили раскладушки и укладывали на них ребятишек. Раскладушки стояли тесно друг к другу, и можно было, протянув руку, похлопать соседа по плечу.
Туалет был общим и особенного секрета из того, кто из какой дырочки писает, никому сделать не удавалось. Всем всё было в общих чертах понятно. Однако самых любопытных продолжали терзать сомненья. Таких в нашей группе было двое: я и та девчонка. Нам обоим нужно было убедиться во всём непосредственно на собственном опыте. И поэтому всякий раз, когда представлялась такая возможность, мы, честно договорившись, запускали руки под одеяло друг другу.
Я совру, если скажу, что нами двигало исключительно любопытство. Конечно же, мы получали от этого удовольствие, причём удовольствие от нарушения запрета было не меньше, чем удовольствие от непосредственного телесного контакта, а может даже и больше! Это было почти так же приятно, как перелезть через ограду детского садика или показать товарищу голую попу.
***
Прошло время, я сделался взрослым. В жизни моей уместились и беснования юношеских любовей и, теперь вот, более или менее ладная семейная жизнь, но то первое, что было у меня тогда, вдруг вспомнилось так ярко…
(девяностые годы, Москва, Карачарово)
Свидетельство о публикации №107011200141
Людочка (школа)
Людочка Астапченко 01.02.2007 21:26 Заявить о нарушении