Прекрасная бездна

Как я умирал

"Встань! Победи томленье, нет побед
Запретных духу, если он не вянет,
Как эта плоть, которой он одет..."
        Данте "Божественная Комедия"



Он падал в бездну. Не было начала
Тому паденью, не было конца...
Он падал, падал, бездны величавой
Не различая тёмного лица –
Огромного лица, что ускользало
Лишь на мгновенье, бликами разя,
И вновь являлось, чёрное забрало
Накинув второпях, дабы нельзя
Увидеть было: что же в нём, злорадство
Сокрыто иль презренье, или страх,
Иль зов ещё неведомого братства,
В бескровных сотворённого мирах?
Что было в том лице, в том лике бездны?
Для глаз, ещё страдающих земным,
Для чувств, ещё незрячих и нетрезвых,
Томящий взор его непостижим...

Я вижу солнце. Тянутся, играя,
Его златые щупальца ко мне.
И, ослеплённый, плеску я внимаю,
Как ракушка, свернувшись в глубине
Не вод, а трав, вокруг меня разлитых...
Я слышу: там вон, радостно трубя,
Коров идут стада; а там вон – свита
Кузнечиков, не слышащих себя,
Такой концерт играет, что не в силах
Мой слух не устремиться и туда!..
А там, подальше, вдруг заголосила
Лягушечья зелёная орда.
Да так заголосила, что напрасно
Перекричать стараться этот гул!..
Как просто всё! Как просто и прекрасно
Всё то, во что я слух свой окунул!
Но слух устал, и тише, тише, тише
Становится вокруг, и погружён
В дремоту я опять... и вот уж дышит
Над головою странный, странный сон...

Он падал в бездну. Падал, падал, падал.
Вот мимо пронеслось, как ветер, вдруг –
Овец белёсых блеющее стадо,
За ними и пастух... Ну да, на луг
Они умчались. Боже правый! Боже!
Какой же в этой бездне луг? Постой,
О стадо, ты погибнешь, ты не можешь
Питать свой дух бестравной пустотой!..
Да, пустота. Овец как ни бывало.
И вдруг – рука скользнула по щеке.
Поправив осторожно одеяло,
Хотела взять вязанье, но к руке
Щека рывком метнулась и прибилась.
И слёзы, слёзы... Запах табака...
Отец пришёл. Чуть вздрогнув, опустилась
На грудь такая тёплая рука...
Тепло. Тепло. Как холодно, однако!
Рука! Рука, ты только что была!
Согрей меня!.. Он плакал, плакал, плакал
И падал в бездну... Вдруг – к нему стрела,
Внезапно появившаяся в бездне,
Метнулась, остриём вонзилась в грудь
И вышла через спину. Гулкой песней
Журчала кровь: "Забудь меня, забудь!"
Прощай, любовь... О нет, приди скорее
И вызволи из чрева пустоты!
Я жить хочу, старея и мудрея,
Как все, как все! Хочу свои холсты
Опять увидеть, кисти взять и краски,
Чтоб миру показался, наконец,
Божественный твой лик! И без огласки
Согласен был бы дальше жить творец!
Что слава мне, когда вокруг пустыня?
Любовь моя, смотри – стекает кровь!
Уста к челу приблизь, оно уж стынет!
О пощади! О спой мне про любовь!
Той песни мне живительная сила
Не даст очей безропотно сомкнуть...
О спой мне, спой: "О милый мой, о милый!"
И песнь в ответ: "Забудь меня, забудь..."
Забыть любовь?.. Постой, постой, какая
Любовь? Любовь... Что значило – любовь?
Как странно, мысль куда-то убегает...
Что значит – мысль? Не помню. Вижу кровь...
Что значит – кровь? Не помню. Нет, не помню.
Что значит – помнить?.. Дальше – пустота...
Он падал, падал, тьмою переполнен...
Ни образов, ни бликов – тьма густа,
Скучна и безобразна этой скукой...
И вдруг какой-то шорох в эту тишь
И тьму ворвался странно-тёплым звуком,
Как-будто прошуршала где-то мышь.
Вот-вот, шуршит... И вдруг такая вспышка!
Разверзлась тьма и стал прозрачно-бел
Той бездны лик... О свет! Но где же мышка? –
То ангел божий, ангел пролетел!

"Ах, ангельский характер!" – Где-то близко
звучит высокий женский голосок.
А вот другой уж голос, этот – низкий,
Но тоже женский: "Славный сосунок!"
А вот и третий голос... Ах, как звонко
Кричит и так надрывно! "Что ж кричишь?" –
Поёт высокий. "Спрашивай ребёнка! –
Вставляет низкий. – Кушать хочет, вишь!"
И в тишине, причмокивая страстно,
Сосёт малыш грудное молоко...
Как просто всё! Как просто и прекрасно
Устроен мир! И мне легко, легко...

И он уже не падал, а скитался
Меж звёзд неотражающих зеркал,
Гляделся в них и тихо наслаждался
Лицом, что знать отныне не желал!
Он помнить не желал, что был когда-то
Иной предел, где верил он, что жил...
Он здесь искал обещанного брата,
Обещанное братство меж светил!
И ведал он – развеялись сомненья! –
Что в бездне той прекрасной уж давно,
Едва он начал долгий путь паденья,
Священное то братство свершено.
О звёздный театр! О хладные светила!
Бессмертные миры! Тот человек,
Которому вон та земля открыла
Глаза художника на столь короткий век,
Тот человек – он видел вас, ответьте,
Когда глаза на небо поднимал?
И разве то, что вы всего на свете
Прекраснее, художник тот не знал?
И разве не мечтал ещё с рожденья
Художник тот ворваться в ваш покой?
Взлететь! Взлететь! Так, значит, не паденье
В той бездне было, если он, такой,
Каким уж стал – совсем уже не плотью,
Но духом – в ваш ворвался беспредел?
Так, значит, он не падал, а напротив –
Сквозь бездну к свету вечному летел?!

Я вижу звёзды... Да, они прекрасны...
Какая тишина! И лишь сверчки
Свой голос подают... Так мыслям ясно
И так душе светло... Но что ж руки
Мне от ковра зелёных трав, манящих
Прохладою ночной, не оторвать?
И не поднять главы... Всё чаще, чаще
Удары сердца... Вовсе вдруг стучать
Оно перестаёт, и все предметы
Дрожат, трепещут, мечутся вокруг...
Мне больно. Больно!... Боже, значит, это
И есть той бездны зов?.. И снова стук
Глубинный раздаётся... О спасенье!
Стучи! Стучи! Стучи! Как боль страшна!
Как безобразны все телодвиженья!
Как смерть мерзка! И как же лишена
Желанной красоты!.. Но стук всё реже
И реже, реже... Вдруг – как-будто ток
Пронзает грудь... И так легко... И прежде
Далёкий звёздный свет уж не далёк...
Так близок он...




1992