Когда заговорят камни, или исповедь психолога

Я, новоиспеченный психолог, попал в больницу для умалишенных. Что я хотел там открыть для себя, я пока не знал. Но с самого моего начала понимания мира я, Даниил Романов, хотел понять причину того, почему люди сходят с ума. Длительные годы обучения, много раз пытались сбить меня с намеченного пути. Но благодаря окружающим меня людям или может им вопреки я, собрав все имеющиеся у меня средства, поступил на психологический факультет. Много, слишком много личностей, старалось переломить меня, создать в моем, таком пока маленьком мировоззрении, совсем другие приоритеты. Зачем? Вопрошали они, тебе такому молодому, загружать себя такими глобальными проблемами о сущности психики и ее нарушениях. Тебе что плохо живется, или твои родители плохо о тебе заботятся? В твои двадцать лет открыта дорога по многим направлениям, только скажи, и мир откроется тебе во всем своем многообразии. Я не слушал, мне давно открылся свой путь и, несмотря на все уговоры, я пошел своей дорогой. Годы учебы многое мне дали, но чего жаждала моя душа, я так и не получил. Все мое естество стремилось к нечто большему, и я знал, что получу это только в клинике для умственно больных.
Я с малых лет ощущал себя не таким как все. Это выражалось во всем. Я подолгу мог просиживать один, глубоко уйдя в себя. Все пытался понять, что в нашей голове заставляет делать нас те или иные поступки. Впоследствии я узнал об условных и безусловных рефлексах, эти знания во многом мне помогли. Например, понять природу поступков животных. Но отнести эти знания к нарушениям психики человека я так и не смог. Поэтому, испытывая очень сильную потребность понять это, я как уже говорил, поступил в университет. Меня ждало глубокое разочарование, то чему меня учили шесть лет, мне было известно и до них. Но как ни обидно, в нашем мире без документа об окончании высшего учебного заведения ты никто!
Пропустим те бездарно прожитые годы. Как я уже говорил, я новоиспеченный психолог попал по распределению в больницу для умалишенных. Это, пожалуй, самое лучшее, что мог сделать для меня мой университет.
 Мой первый день был ознакомительным, меня провели по всем палатам, рассказали кто, чем болен, какие выполняются назначения, какая помощь оказывается. Но ни один из моих гидов, так и не сказал мне, о том по какой причине этих людей считают умалишенными и какие причины привели их к этому. Хотя именно это входило в мою компетенцию. Меня злило, что в силу моего юного возраста мне не дают лично работать с пациентами. Проходили недели, месяцы моей работы в клинике, но я не ощущал того желанного мной, понимая мира иных людей. Я не считал их больными, просто они были другими, теми, которых не могли, да и не хотели понять обычные люди. В каждом из них хранилась частица понимания того мира, который мне пока был не доступен. Но, как говорится, вода камень точит.
Прошло несколько лет, и мне дали вести первого в моей жизни пациента. В нем было все, что нужно для моих научных изысканий. Сказать откровенно, меня больше всего волновала мысль о самоубийцах. Меня волновала природа возникновения суицидальных мыслей у вполне сформировавшихся личностей, у которых в жизни реально все было хорошо. Я выискивал причины их помешательства, что бы впоследствии предупреждать такие попытки. Так вот моего первого пациента звали Владислав, было ему тридцать один год. В его жизни было все: школа, удачно оконченный экономический институт, далее свадьба, рождение ребенка, хорошая работа, добрый начальник, верная жена. Но он залез на крышу своего высотного дома и спрыгнул с десятого этажа. Удивительно как устроен наш мир, он не умер, банально зацепился при падении за ветку тополя и остался жив. Причем не получив ни одного повреждения. Зачем высшие силы оставили его жить? Сим вопросом задавался он сам, ну и конечно меня тоже это волновало. По настоянию жены и всех родственников его поместили к нам, и мой великодушный шеф позволил мне вести его.
- Добрый день,- здороваюсь я, входя в бокс. Тишина мне становится ответом, иного я и не ожидал. Взгляд пустой и отрешенный. Озлобленности нет, ничего нет такое впечатление, что я в комнате один. Молча, он сидит, ничего, как кажется, не волнует его. В принципе он даже не осознает, где он и что же с ним случилось. Моя задача очень проста: разговорить его, вернуть в наш реальный мир и выяснить причину его такого внезапного решения о самоубийстве. Так мне охаректирезовал мою задачу начальник клиники. Но наверно только я мог понять, что же произошло с Владиславом на определенном этапе его жизни. Его не надо было возвращать в наш мир, а надо погрузиться в его иррациональное восприятие.
Чем я и занялся. Мое первое посещение оказалось недостаточно продуктивным для начальства. Но для себя я выяснил, что именно этот случай поможет мне немного приблизиться к решению моей личной задачи. Так как я обладал в некоторой степени даром убеждения, я смог убедить директора клиники не отбирать у меня моего пациента, а дать мне возможность поработать с ним полгода. А по истечении этого срока решать его дальнейшую судьбу.
Так и начались наши отношения с самоубийцей.
Мне тяжело дается рассказ о нем, Влад внес в мою жизнь столько понимания боли, что и сейчас, когда его уже нет на свете, мне становиться очень тоскливо.
- Привет, как настроение?- и опять вопрос был адресован стенам. Ни какого признака того, что он меня услышал. Все тот же тусклый взгляд никуда. Моя задача понять его, войти в его мир, жить его жизнью, умереть оттого, что заставило его свести счеты с жизнью. Я не наседаю, бесполезно. Сижу и молчу, на лечение отводится два часа. Все это время я тоже молчу, пытаюсь слиться с ним, стать им. Прожить его жизнь от рождения до сегодняшнего состояния. Трудный процесс, весьма. Проходили дни, недели, но его состояние никак не изменялось. Кормление осуществлялось через капельницы, физические отправления проходили в норме, но как бы не с ним, а вне его мира.
Темная комната, я сижу один, пустота и тишина начинают шуметь в голове. Я все думаю, что же заставило этого человека так упростить свою жизнь. Шумы и шорохи постепенно начинают достигать моего сознания, опять у меня не получается полностью погрузиться в чужой мир. Но время идет, до моего срока остается считанные недели, и тут меня озаряет! Как же много пустой работы проделано, сколько в пустую, проведено времени. Ведь я общаюсь сам с собой только письменно, но ни как ни устно. Тут до меня начинает доходить, какую ошибку я совершил. Ведь пытаясь влезть в его мир, я не вносил частицу себя, а что я без своих дневников? И гонимый своим желанием поскорее осуществить свою идею, я рано утром был уже на работе. Войдя в бокс, я как всегда поздоровался, и более не говоря ни слова, положил перед ним листок и тупо заточенный карандаш, так как мы опасались повторной попытки покончить с собой. Я дал ему десять минут, непрерывно глядя в камеру слежения. То, что я увидел, вознаградило меня за долгие муки терпения. Медленно Влад поднял голову и впервые за многие месяцы взгляд приобрел осмысленность. Меня тут же пробрала дрожь, а не совершил ли я ошибки, дав ему орудие для самоубийства! Но согласно моим расчетам и тем, что я смог внести его жизнь в свою, он начал писать. Писал он не долго, буквально два слова, но и это был такой прогресс для меня, что душа моя возликовала. Я не ошибся!
Когда я зашел в бокс, он так же сидел с пустым взглядом, и ничего не показывало на то, что он только что к нам возвращался. Я взял листок и карандаш, тихо вышел, не забыв напоследок попрощаться. Не было как всегда никакой реакции. Но меня это уже не так сильно волновало. Я нашел способ пробиться к этому человеку, и я доведу свое дело до конца. Как жаль, что я был таким наивным, и не понимал, чем может закончиться для меня эта переписка. Но не буду забегать вперед, а рассказываю по порядку. Несясь по больничному коридору и не чувствуя ног, я не мог дождаться когда же смогу попасть в свой кабинет и спокойно прочитать послание Владислава. Придя к себе, я чтобы успокоиться, ровно и глубоко сделал сто вдохов и выдохов, и только после этого сел за стол и принялся читать. Написанное повергло меня в шок. То, что там было написано, отражало весь мой смысл бытия. Всего два слова, а так точно прочувствовано, это страшно. Насколько же он, а не я вжился в меня? Жутко как-то стало на душе, что-то мерзкое и липкое потекло по моей спине. Очнувшись от временного помешательства, я обнаружил, что просидел с этим листком почти час. И вся моя жизнь показалась мне фарсом, все мои стремления ни к чему меня не привели, я пустышка, мне не стоит жить. И только в тот момент, когда меня посетили мысли о смерти, я понял этого человека, и понял, что никакая психотерапия ему не поможет. Он осознанно выбрал свой путь и, имея все ему больше не зачем жить. Приведу эту первую записку: « Выбора нет!».
Но не даром же я старался быть психологом, я в меру своих сил продолжал искать подходы к нему, и приблизительно найти способ избавить его от мыслей о выборе. Для многих может быть непонятно, почему я пришел к таким выводам, но дорогие мои читатели и не стоит об этом задумываться, так как это может привести вас к нам в отдельный бокс.
Наша переписка началась так внезапно, но продолжалась планомерно, и постепенно я стал ощущать себя, им. Смотреть на мир его глазами и честное слово мне стало жутко от той грязи, которая окружала его, заставляя подчиняться законам внешнего мира. Когда мне удалось в первый раз поговорить с ним, прошло уже пять месяцев. Всего четыре недели отделяли его от приговора, навсегда остаться в стенах психиатрической лечебницы, и уже не у нас, а в намного худшем месте, где всех, таких как он, принимали за животных. Там, в том жутком заведении, никого не волновало, что чувствует отдельный больной. Накормить, уколоть успокоительное и все. Я изо всех сил пытался помочь ему, но все мои усилия были тщетны, одного хотя бы я смог добиться, он стал говорить со мной. Приведу последний разговор, он наиболее полно отражает его психическое состояние, но, однако ничто не способно было помочь ему.
« Вот вы опять пришли. Зачем? Мне ничего не нужно. Меня нет. То, что вы видите перед собой лишь оболочка. Становиться смешно, когда смотришь на вас. Такие умненькие, заботливые! Но вам ведь все равно, что происходит с такими как мы. Вы возвращаетесь домой, в свои теплые норки, укрываетесь по уши одеялом и начинаете думать о том, как прошел день, все ли правильно вы сделали, кого, когда обидели, кто обидел вас! И своей маленькой душонкой лелеете свои обиды и горести, и нет никакого дела до окружающего вас мира. Да, иногда в ваших сердцах просыпается сострадание, новости по телевизору, где-то там умирают люди! Жаль, конечно, жалко, а потом громогласным голосом кричим жене, что там, у нас на ужин? Я так устал! И все!!! Все вы живете в коконе, не видя ничего кроме своих таких низких потребностей. Доктор, я не говорю именно о вас, вы поняли хотя бы суть внутричеловеческой проблемы. Я пытался, видит Бог, старался, как мог вырваться из этой трясины, но выбора нет. Все идет по заданному плану. И никто не в силах что-то изменить. И это правильно, и так и должно быть! И так рождаются наши дети и так же они умирают, не задумываясь о том, что выбора нет! Я нашел способ уйти от всего этого, но мои близкие меня не поняли и не отпустили. Верите, сначала я не хотел так радикально уходить. Но, мне не оставили выбора, как всегда его просто не было. Мне просто хотелось отдохнуть, не видеть этих лиц, которые врут всем, изначально самим себе. Ведь все что они делают в глобальном смысле никому не нужно. Да и им ни к чему. Они камни, которые вздумали пролить воду. Камни не имеют водной основы, так зачем же все это? Доктор вы должны понять, что все мы камни, и в итоге мы должны исчезнуть, не проронив ни слова. В нашем мире, нашем с вами, доктор, есть место камням, и когда заговорят камни можно считать жизненный цикл законченным. Вы пока не поймете меня, да вам пока это и не к чему. В конце я могу сказать лишь одно. Не будьте камнем, найдите то, что ищете уже в течение стольких лет! У вас получиться, мы с вами одного мира, не допускайте к себе каменных монстров, они собьют вас с пути. Но если камень заговорит, доктор, готовьте могилу».
И все! С того момента, с нашего разговора, он не проронил больше ни слова. Камень сказал то, что хотел.
И сколько бы я не втолковывал людям, врачам, что нельзя его оправлять в то страшное заведение, меня никто не слушал. И вот его забрали. Последний его осмысленный взгляд, последняя записка от него.
«Доктор, вы не камень, сделайте наш мир немного проще, иначе, таких как я, станет со временем гораздо больше, вы просто себе не представляете на сколько! Будет поздно, когда заговорят камни!»
Прошел год. Случайно я узнал, что Владислав повесился. Последнее его послание было обращено ко мне. Мне его доставили по почте. Когда на конверте я увидел штемпель того заведения, куда его отправили, я понял что, он выполнил свою миссию, и мне стало так одиноко. Привожу последние его слова.
« Вот и все дорогой доктор! Все что смог я сделал для того, что бы камни молчали, но не в моих силах добиться этого. Берегите себя, не превращайтесь в монолит, вы сильный, вы должны выдержать. Спасите молодежь. Она нуждается в вас! Но скажу только одно, камни заговорили!!!»
Я сломя голову бросился к компьютеру. Всматриваясь в сводки происшествий за последние полгода, я от ужаса почти терял сознание. Почти половина молодежи в возрасте от шестнадцати до двадцати лет покончила с собой, без видимых причин. Только теперь я понял, чего так опасался Влад, и я разрыдался.
Сидя за столом, я думал, когда же снова заговорят камни и как это предотвратить.