Синдром Сократа

1.

Я жил, регалий не храня,
и пропивал награды,
а друг-тиран ругал меня.
Плевать. Так было надо.

Какая разница, за что?
Он верит, что не зря.
Он справедлив, но не жесток
(условно говоря).

Он честный, правильный, большой,
почти не пьёт с утра,
болеет за меня душой,
желает мне добра.

Нам не всегда легко вдвоём.
Мы спорим о культуре,
о государстве и о том,
какие бабы дуры.

Его черты лица строги,
моя ехидна рожа.
У нас не общие враги
(о них мы спорим тоже).

...Мой друг!
Со мной сегодня будь
брезгливым и безжалостным.
Ругай меня.
За что-нибудь
ругай меня, пожалуйста.

Сегодня я пьяней вина,
но нет на сердце праздника.
Твой
недруг
похвалил меня.
За что? Какая разница...

2.

Милый друг!
 Твой труд напрасен.
Если мы с тобой друзья,
не тащи меня из грязи:
мне не по сердцу в князьях.

Отчего-то мне хреново
быть хоть капельку в чести
там, где взвешивают слово,
прежде чем произнести,

где важней лица личина,
где за внешностью следят,
где того зовут мужчиной,
у кого елда до пят...

Вы не хуже, вы — другие.
Я не лучше, я — другой.
Я не нужен, где крутые:
есть покруче под рукой.

Будь удачлив, друг мой милый!
Был прекрасен наш союз.
Я, с моим скорняжим рылом,
в княжий терем не суюсь.

3.

Ты рвал тунику на груди
(Аспазия починит!),
ты говорил мне:
— Не крути,
ответствуй, как мужчина,

передо мною без стыда
нутра отверзни недра,
признайся раз и навсегда:
ты друг мне, или недруг?

А ежли друг — со мной восплачь
и возликуй со мною,
но за иронией не прячь
святое и срамное!

Найди слова, но не играй
в лукавое словьё!
Сочувствуй — то есть, проявляй
сочувствие своё! —

— Мой друг!
Я не умею врать —
ни так, ни из-под палки.
Мне совестно хитон мой рвать
(да и Ксантиппу жалко).

Я фантазёр, но не поэт
и не трибун тем паче.
Я говорю: «да-да», «нет-нет», —
и не клянусь иначе.

Приемлю твой надрывный нрав,
но ведаю при том,
что никогда не буду прав
твоею правотой.

Я весь — из глины и огня,
а значит, твёрд и хрупок.
Не переделывай меня —
не соберёшь скорлупок.

4.

Ты, как яблоню, любишь меня:
терпеливо заботясь о том,
чтобы я не чрезмерно ветвился,
 опять и опять отсекаешь
 побеги моей души.

5.

Придержи свою харизму!

6.

Я не прав. А значит, я свободен.
Только правый правящим угоден,
сыт и пьян, удачлив и силён —
потому что не свободен он.

Право, эта новость не нова:
я свободен, то есть — виноват...

Ну а ты всё ищешь правду, ибо
ты ещё не сделал непростой,
но однажды неизбежный выбор
между рабством и неправотой.

На неправых отыскать управу —
просто и почти всегда кроваво.
Стоит ли свобода правоты?
Я решил НЕПРАВИЛЬНО. А ты?

7.

Ты снова прав, мой бедный друг.
Тебе от этого не грустно?
Ведь нет безрадостней искусства,
чем быть правее всех вокруг.

Жизнь, посвящённая борьбе
за правоту, а не за счастье, —
пуста. И сердце рвёт на части
мне жалость к правому тебе.

Не ощутивший виноватым
себя, не жил и не дышал.
Вина — вот тот первичный атом,
из коего растёт душа.

Я виноват, и больно мне.
Ты — прав. Но истина — в вине.

8.

 Душа — как море:
 не безбрежна, не бездонна,
но в шторм спасают лишь простор и глубина.
Глубокая вода погасит волны,
а в мелком месте гибельна волна.

 Душа — как небо:
 в час фатальных невезений
лишь высота души меня спасёт
и даст возможность превратить паденье
в почти что управляемый полёт.

 Душа — как плоть:
 слаба и уязвима,
вот только раны от бесчисленных обид
не зарастут коростою незримой...
 Но я живу, пока она болит.

9.

Продам себя за тридцать баксов —
и хватит на прожить до Пасхи.
Сам не сумею — друг поможет.
Аванс пропью, долги умножив.
Пусть Гефсиманская гора
потерпит храп мой до утра...

Невелики мои грехи,
но спать мешают петухи.
В горшок вас, горлопаны! В суп!
Криклив, смешон и глуп ваш суд!
Я не убил, я не украл.
Почти за так почти не врал...

Но покаянный вопль Петра
блевотно рвётся из нутра.

10.

Я не утратил друга,
но оказалось вдруг:
он — из другого круга,
и я не вхож в их круг.

У них свои задачи,
игрушки, алтари.
Они живут иначе.
В своём кругу. Внутри.

А я живу снаружи.
Мы с другом не враги,
но я боюсь нарушить
проклятые круги.

Невидимы преграды,
условны рубежи.
Мы с ним, как прежде, рады
привычному: «Как жизнь?»

Жаль, видимся не часто,
и жаль, что на бегу...
Дай Бог надыбать счастье
ему в его кругу,

а мне дай Бог — снаружи...
«Всё хорошо. Беги!»
По жизни, как по луже,
расходятся круги.

11.

Я плохо спал: мне снился старый друг.
Он говорил почти по-человечьи,
но сотрясал мучительный недуг
и дух, и букву внешне здравой речи.

Он говорил: «Я понял, в чём беда!
Да в том, что вот же — светлая дорога,
но все идут не так и не туда,
за кем попало и ни с кем не в ногу!»

Он эту мысль вынашивал в тиши
и вот, приснясь мне, выплеснул больное:
«Как редкостно величие души,
не многими делимое со мною!

Когда глупцы противоречат мне, —
он говорил, — я чувствую удушье.
Гнусны и мерзопакостны оне
на фоне моего великодушья!»

Он свято верил в то, что говорил,
мой бедный друг (приснится же такое!).
Топорщились от гнева перья крыл.
Светился нимб над мудрой головою.

Залаяли собаки в унисон.
В окне луна отсвечивала мутно.
И я подумал, стряхивая сон:
«Не дай мне Бог присниться так кому-то!»

12.

Кто виноват, мой друг,
мой недруг,
моя утрата из утрат?
Что нам делить, мой враг?
Что делать,
коли никто не виноват?

13.

Мой враг! Я так тебя жалею,
как никого и никогда:
нет чувства горше и больнее,
чем безответная вражда...

14.

Я прав, но всё же друг дороже.
Палач, полнее чашу лей!
Горька цикута, но не горше
проклятой истины моей.

15.

Милый друг!
Я не верю, что счастье — в борьбе.
От любви просто некуда деться.
Всё своё, уходя, я оставлю тебе —
и печаль в моём сердце, и сердце.