Имена. Адажио

Серебряные
ноты детской песни
из снов, из слез
и хрупкой звездной пыли,
как имена,
которые забыли...
Не для мненя забвение -
и память
похоронить
я не могу в молчаньи.
Касания...
невидимая нить
вне опыта, вне снов,
вне осязанья...
Не в силах помнить.
Не могу забыть
то, чего не было...
Звучание имен
тревожное, как в детстве -
в самом раннем,
когда, не зная смысла,
по цветам
нащупываем звуки -
визуально.

Я - где-то там.
И звуки тех имен
я не могу похоронить
в молчаньи.
Отчаянно прошу:
"Не исчезайте!"
пусть странные,
непонятые пусть...
Любимые,
как плюшевые зайцы,
родные, как у дома
куст сирени
и как стихи,
что помнишь наизусть
и повторяешь
про себя...
Прощайте?
Я знаю, что прошли те времена,
где помнят эти имена -
родные?.. далекие?..
Не важно, чьи,
а важен только звук.
Как шелест листьев
или возглас птицы -
вдруг -
серебристый, бирюзовый,
синий...
болезненный укол
невыносимый.
В хрустально-хрупком сердце
звук тревожный,
пронзительный...
Родные имена.

И в этой
станно мелодичной песне,
в потоке звуков,
шорохов, шагов
и в легкой дымке
ложных восприятий
я выделяю
искорки созвездий,
которые для нас еще сияют,
но это только отблеск...
Имена...
Погасших звезд
фантомное сиянье -
холодных звезд,
исчезнувших навечно.
Они тревожат
гладь воспоминаний,
грозя разрушить
млй хрустальный замок...
А может быть -
он держится на них?

Кусты сирени...
яркие кометы...
задумчивые возгласы совы...
Сквозь серость снов
проносятся кареты...
А после -
осень.
Серые дожди
и желтых листьев
горькая отрава
с приходом
долгожданного рассвета...
Забыть нелья,
но помнить - равносильно
насилию над чувствами...
И пусть!
Приходит грусть
в прозрачном отраженьи,
в круженьи листьев
и надежд крушеньи.
И то же -
в шелестеньи звездной ночи,
когда в потоке
ласкового ветра
и в нежно-терпком
запахе жасмина
паденье звезд
трагично и тревожно.
И слезы, высыхая на лету
и превращаясь в пыль
из хрусталя,
навеки умирают.

Имена...
Печальный отблеск...
Знаю - вслух нельзя,
но, как слеза,
прозрачна бесконечность,
и честность -
вне времен и вне сомнений...
Я их произнесу
и пронесу
сквозь смутный дым
безумных поколений.
Их между строк читаю
по глазам.

Сон тихой летней ночи...
Птичье пенье...
Тревожный шепот...
Легкая слеза,
Холодный дождь осенний на рассвете.

Лишь имена...
"Монтекки-Капулетти" -
всего лишь звук,
цвета и голоса.
Значенья стерты...
Глупо!
Если розу
не розой называть -
она ни на мгновенье
не утратит
свой нежный запах,
но исчезнет звук
(что так тревожит
гладь воспоминаний).

Добавлю только
(тихо, но до крика,
безмолвно, но до хрипоты,
неслышно): серце бьется
так дико... тихо..
Знаю: как цветы
увянут звезды -
и уснут, как птицы.

Как светлый символ -
искорки в глазах,
свет колокольно-синий
в небесах
и серебристый отблеск
на ресницах.

Их повторю.
Но в них - ни одного
счастльвого звучания,
и все же...
они одни
таинственно тревожат
предчувствием печаль
и беды,
как мелкий камень
будит гладь воды.

15 декабря 2006