граница в 6 часов

Граница в 6 часов… На самом деле она может быть разной. Это зависит от того, какой транспорт выбрать. Но мне кажется, самолетом она чувствуется наиболее остро, потому что стирается пространственное восприятие и остаётся только время, которое нужно преодолеть…

Я знала, что мне придётся её преодолеть в любом случае, поэтому не было ни сожаления об отъезде этом, ни желания остаться. Это просто надо было сделать.
Я поднялась по трапу, прошла на своё место и не дожидаясь инструкций стюардесс уткнулась в книгу. Спустя несколько страниц я вдруг обнаружила, что мы уже поднимаемся в воздух, и я отвлеклась от книги, чтобы некоторое время наслаждаться этим ощущением.

Эта граница, в которой теряется привычная жизнь… или даже две жизни. Она – переход между ними. Своеобразный провал, в котором нужно успеть потерять себя прежнюю, из предыдущей жизни и обрести новую, той жизни, в которую летишь. Я вдруг поняла, что это две абсолютно разные жизни. Потому что когда я живу одной, я перестаю жить другой, - она практически замерзает.

Мы летели с запада на восток. В иллюминаторе текла лава. Красно-оранжевая лава в черно-зеленых берегах, а над одним из них – тех, что был дальше – нежно-голубое небо, осторожно переходящее в кромешную синюю тьму. А через какое-то время, после закрытых на несколько сонных часов самолетных окон, в прозрачные кругляшки прорезалась белая голубизна, подсвеченная снизу бледными оттенками розово-желтых тонов. Мы летели от заката к рассвету. И это была граница, сокращенная на разницу во времен по линиям меридиана.

Я не могла спать. Не потому что что-то мешало, нет. Вообще-то салон показался мне тесным. Непривычно тесным и маленьким. И даже не потому, что таким был самолет, ну, то есть марка самолета. Просто мое зрение воспринимало его таким изнутри. Именно это удушало и вызывало приступы клаустрофобии. Всегда во всех самолетах мои ноги упирались в переднее кресло, и поэтому я старалась садиться на место у прохода, а тут выбирать не пришлось – усадили на среднее кресло из трех. Поэтому вытянуть ноги в проход было не вариант. Но дело даже не в ногах и не в кресле. Мне в принципе было тесно. Тесно и душно в этой огромной железяке. Тесно внутри себя. И тут уже границей оказалось моё тело. Теснота давила снаружи и изнутри, и какую бы форму или положение тело не принимало, легче не становилось. Я была точкой соприкосновения двух направленных друг на друга давлений. В груди рос комок боли от скопившихся зажатых невысказанных эмоций. Движение мыслей прорисовывало диаграмму биения сердца.

Странно было всю ночь, определявшуюся только слабым светом в салоне [наручных часов у меня нет, а мобильный телефон, потерявший нужную ему сеть, на время полета был отключен, - и даже не по инструкциям эксплуатации самолета, но из соображений сохранить заряд батарейки], странно было всю ночь читать книгу. Не книга увлекала. Ни привычка к оставшемуся позади часовому поясу, ни теснота границ моего места мешали уснуть… К рассвету нового пространства усталость, видимо, все-таки одержала победу. Поэтому я пропустила посадку – отключилась. Но весь полёт уснуть мне мешало другое: провал в оставшуюся позади жизнь. Я закрывала глаза, и всё неудобство тут же переставало ощущаться, потому что я оказывалась в домашней постели, в которой только утром этого дня проснулась рядом с любимым человеком. Я не хотела играть с памятью в игру воображения. Мне было достаточно того, что я постоянно думала о нем, и мне хотелось бы, чтобы он был рядом…

Странно, странно для не меня, но и мне самой было странно обнаружить в себе мысль о том, что… нет, это была даже не мысль, а желание. Нездоровое желание для нормального человека испытать крушение самолета, прочувствовать его стремительное затянувшееся мгновением падение. И выжить. Выжить для того, чтобы потом опять сесть в самолет, взлететь с ним в воздух и, может быть, приземлиться. Казалось, что, возможно, это что-то изменит. Но что именно – не понятно. И зачем – тоже не понятно. Просто хотелось…

Может быть, для того, чтобы перестать преодолевать эти границы.


~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
/шестогосентябрядветысячишестого/