Любаньский рубеж

 Жителю села Захарьино (Москва), фронтовику, автору памятника
 погибшим воинам в Куркино Сапегину Емельяну Петровичу
 посвящается.

Где Сходня протекает под горою,
где русский доктор свой оставил след,
жить довелось и моему герою,
счастливых десять довоенных лет.

Художник, музыкант, считай, от Бога.
Мальчишке двадцать лет едва-едва,
но в светлый мир влюбленного пролога
вдруг ворвались тревожные слова.

Ты свято верил, что коварный ворог
в пять дней повержен будет и разбит,
и первых дней обрушившийся морок
ещё бедой Отчизне не грозит...

В забритые затылки глядя долго,
крестясь, старушки плакали вослед.
От Мурмана гранитного до Волги
огнём и дымом застило рассвет.

И ненасытный Молох у Любани
тебя щадил, пируя и грозя.
Остервеневших от кровавой бани
тех, кто живой, уже сдержать нельзя.

Ползёт солдат вдоль линии окопов
в руках планшет, бумага, карандаш
и огневые точки, врозь и скопом,
разбрызгивают красную гуашь.

У самой кромки огневого края
ты видел резко в стереотрубу
как мертвых, от тоски изнемогая,
несла земля на вздыбленном горбу.

На полосе нейтральной, самой страшной,
они из боя выйти не могли
и мертвой хваткой в битве рукопашной
в кулак зажали горсть своей земли.

Рисуй, солдат, огнём, металлом, кровью,
чтоб мы, потомки праведных побед,
платили невернувшимся любовью
за тишину грядущих мирных лет.

Пройдя круги вполне земного ада,
где смерть плела багровый свой узор,
тебе досталась горькая награда
украсить обелиском косогор

Во славу тех, кто навсегда остался
на поле брани завершать свой бой.
Не плачь, солдат. Ты смерти не боялся,
она с твоей не справилась судьбой.