Одна жизнь на двоих

На город ложились сумерки. Холодный вечерний воздух пробирался сквозь чердачные щели. Было холодно в пальцы рук и в нос, но им было уже всё равно. Их волновало только одно. Как бы растянуть время, пока им дано блаженство. Секунды, казалось, пульсирующим током проходили по их венам. Они сидели, прислонившись к обшарпанной стенке, на грязном, пыльном полу, в полумраке. Свет прокрадывался лишь сквозь щели между деревянными досками. Рядом лежали приборы - свечка, ложка с остатками мутной жидкости, шприц - один на двоих, и много мусора, просто накопившегося за долгое время.
Она закрыла глаза, то ли от удовольствия, то ли от муки. По её лицу давно уже не было ничего понятно. Под глазами нарисовались желтоватые круги, кожа посерела, лицо стало тощим и измученным. Конечности были расслаблены, потому что сил в ней почти что не осталось. Всё отобрал наркотик. Её уже ничего не интересовало. Только время. Только кратковременное ощущение экстаа. И больше ничего.
Его взгяд утратил силу и красоту, он больше не светился жизнью, напротив, в нем отражалась смерть, страшная и болезненная. Своими жуткими, стеклянными глазами он смотрел в невидимую точку в воздухе. Он был полностью разрушен.
Между ними не осталось уже почти ничего, никаких чувств. Остались руины бывшей когда-то сильной любви, которая свела их и до сих пор держала вместе. Но она больше не жила. Она давно умерла, и теперь лишь надгробие осталось и вызывало к жизни воспоминания. Они давно забыли, что в жизни можно многому радоваться, что существует простое, но такое милое счастье. Они забыли, как греет луч солнца, забыли свежесть ясного неба, забыли запах дождя. Они не помнили уже пение птиц, шум морских волн, шелест деревьев на ветру. День изо дня они жили лишь ради дозы, ради смертельного наслаждения. И вот они уже были близки к самому страшному, и оба они понимали это, сидя на холодном пыльном полу чердака, в доме, где никто не жил, где обитали только призраки пустоты, призраки смерти и грусти. Пустота, похожая на ту, что была в их глазах. Им было хорошо вдвоём в этом страшном месте, на склоне дня. Они жили одной минутой, которую пытались сделать вечностью.
Он слегка ткнул её локтем в бок. Она отозвалась едва заметным вопрошающим кивком головы.
- У нас больше ничего нет, - сказал он.
В её глазах проскользнули злость и разочарование, обида и страх, недоверие и отчаяние.
- Как?
- Я потратил сегодня последние деньги. Больше у нас ничего нет. Это было последнее, что я мог купить для нас.
- Но так нельзя. Нам надо срочно достать денег. Пойти работать. Нам нужно заработать денег, - говорила она в панике.
Он лишь рассмеялся в ответ на её слова. Она бросила на него непонимающий взгляд. Она не могла смириться с тем, что сегодня им было в последний раз хорошо.
- Мы не можем работать.
- Но другого выхода нет.
- Боюсь, что выхода нет вообще. Для нас с тобой. Больше нет.
Она съехала ещё ниже по стенке и обхватила голову руками.
- Что делать? - спросила она.
Но ответа не последовало. Он сидел рядом, но был как будто где-то далеко.
Внезапно он пришёл в себя и сказал:
- Давай поспим.
Она согласилась, кивнув. Он улегся на пол, подложив под голову свою руку, и, закрыв глаза, погрузился в сон. Она легла напротив него, и некоторое время смотрела в его лицо. А потом заснула.
Она спала примерно час, и проснулась от сильной головной боли. Он всё так же лежал рядом и спал. Ей же не спалось.
Она начала напряжённо думать, и пыталась придумать выход из ситуации, но больной, разрушенный мозг отказывался подчиняться её воле. Она сильно замерзла, но рядом не нашлось ничего, что могло бы согреть её. Сердце больно стучало в груди, голова, казалось, сейчас расколется, она вся дрожала от холода. И внезапно в её голове возникла спасительная идея - нужно умереть, поскорее умереть. И тогда всё будет хорошо, тогда закончится боль, и голова пройдёт, и не будет так холодно...
Она загорелась этой мыслью, и стала искать способ, чтобы воплотитьь её в реальность. Окно! На чердаке есть окно! - мелькнула догадка.
Она собрала все свои силы и ползком направилась к тому углу чердака, где, как она думала, должно быть окно. Она не могла встать на ноги, поэтому ползла, помогая себе руками.
Окно и правда было там. Она с облегчением вздохнула. Сейчас ей больше всего на свете хотелось прекратить эту боль, уйти от этого холода. И её не волновало, что она уходит навсегда.
Остался только он. Она приблизилась обратно к тому месту, где только что лежала, и, обняв его, начала говорить:
 - Милый, когда ты проснёшься, меня уже не будет. Я ухожу, я должна умереть. Мне очень больно и холодно. Мама когда-то рассказывала мне, что после смерти нас ждёт рай. В раю хорошо. Там тепло и нет боли, нет слёз. Там есть то, что тебе хочется. Там есть деньги, чтобы достать дозу, там хорошо... Приходи ко мне, когда проснёшься. Я буду ждать тебя. Я тебя люблю, - произнесла она и поцеловала его холодные губы.
Он был уже мёртв, когда она проснулась, и был по прежнему мертв, когда она из последних сил, греясь верой в рай, ползла к найденному окну. Оно было прикрыто, но ослабевшими руками она смогла всё же отворить его.
Свежий воздух ворвался ей в лёгкие. Было темно, и очень холодно...
Она с трудом, не понимая своих действий, выбралась наполовину из отверстия. Внизу - очень далеко - холодный, серый асфальт. Сверху - почти ночное небо. Позади - ненужная, разрушенная жизнь. А впереди.. ничего нет.
Последний вдох перед смертью. Она даже не подумала о том, чтобы им насладиться, о том, что этот вдох - последний её вдох.
Когда она падала вниз, ей казалось, что впереди, уже совсем близко, она видит рай, его просторы, небо, море, ..рай, где ей нет места..