Ты изменяешь мне с Лондоном?

Стамбул, Оттава, чартер на Дакар…
Твой рейс на Лондон, надо торопиться.
- До встречи, милая. Ну, все…
- Пока-пока!
Таможня, регистрация, граница.

Век технологии, не верящий слезам,
как ветер ворох пожелтевших метрик,
возносит наши души к небесам
под рев турбин. От “General Electric”.
Век технологии. Ему нас не разъять,
в иных эпохах выкованы связи.
Туманный Альбион, и ты? Опять?
Я думал, мы забыли неприязни…

На стеньгах мачт, проткнувших горизонт,
британский флаг мы замечали сразу.
- Полундра! – крикнул марсовый дозор.
- Уж вижу, – сплюнул боцман одноглазый.
Они искали старый галеон,
что мы спалили в устье Сенегала.
Тот с грузом специй шел на Альбион -
потеха, вся Атлантика чихала.
Добыча – дрянь: корица, да тряпьё,
да в платье юнги девушка скрывалась.
Три глотки перерезал за нее!
Ты помнишь, милая, как ты тогда брыкалась?
Команда точит абордажные крюки.
Ответный залп. Британцу будет туго.
Мы - висельники, черти, моряки!
Мы - лучшее, чем славится Тортуга!
Веселый Роджер рожей и костьми
смутит лишь тех, кто жить желает вечно…

Звонок! Ну, наконец-то, черт возьми!
- Ты… Долетела… Встретили… Сердечно…

Сердечный там умеют дать прием.
Ты помнишь Робина из Шервудского леса?
За гроб Господний воевавший с королем,
его б повесили – осталась бы в невестах.
Тут врет молва. На копьях и с мечом,
отстаивая руку моей дамы,
был лучшим я, а Робин ни при чем,
ему милей после похода были мавры.
Кровь и песок. Копытами коней
трамбуется турнирная арена.
Шериф Ноттингемский, этот всех хитрей,
кинжал таит в доспехе под коленом.
Не пропустить бы его паховый удар…
Сэр рыцарь Черчилль, славой не обижен,
был тоже хитрый. Дымом от сигар
обкуривал соперников за бриджем.
И мы сошлись! Закованы в броню,
тупых мечей зазубренная ярость…
Игра - две бубны. Что ж пасует Юг?!
Дым от сигар... Какая это гадость!

Святая Англия, любовь мою храни
в долинах Уэльса с вересковым духом,
в шотландских замках, убранных в гранит,
в тоске волынок с их утробным звуком.
Молчи, Шекспир, о подлости людей.
Любовь и смерть. Спешите жить. Спешите...
Но помни, Лондон, я приду за ней,
как приходил когда-то Потрошитель.
С туманом вместе спустится беда.
Чьи это пальцы там у вас на горле?
Он ищет женщину – не та, не та, не та! -
и скальпелем с досады по аорте!
Как в Трансильвании! Откроются гробы:
- Марыся, ты забыла наше братство? -
мои клыки сверкнут из темноты.
Пусть молится в Вестминстере аббатство!
И в полнолуние, услышав волчий вой,
ты встанешь, виновато улыбнешься
и тихо скажешь:
- Кажется, за мной… Ну, мне пора.
И, наконец, вернешься!

Войдешь в квартиру, быстро сняв пальто.
Нет, тут не обойдется поцелуем,
ведь мы с тобой не виделись лет сто…
- О чем ты, милый?
- После потолкуем.
Я объясню когда-нибудь потом...
- А что здесь за крюки на антресоли?
 Их надо выбросить. И чем пропах весь дом?
 Корица?! И сигары?! Кто позволил!
 Рубашка порвана. И шерсть… как будто волк…
 Откуда здесь песок с какой-то грязью?
 Ну, как тебя оставить одного?
 При чем здесь Англия, какие неприязни?!

Танцует пыль под солнечным лучом,
по вазам нежатся подаренные астры…
- Ну, что ты, милая, конечно ни при чем.
Лишь старый кот прищурится:
- Пиастры...