Зима

Серый пасмурный день, и засохшие черные розы
Украшают щемящей печалью промерзший балкон.
Все сильнее чернит лепестки беспощадным морозом.
И, быть может, погибшим цветам тот же видится сон…

Меньше года назад на широкой сверкающей сцене
Я к груди прижимала роскошный кровавый букет.
Словно алые раны цвели лепестки на коленях,
Словно крылья души, устремленной в пурпурный рассвет.

Неужели когда-то на этой земле было лето?
Неужели пожухлые розы когда-то цвели?
Как я верила в то, что не могут быть вечными клетки?
Как я видела счастье, столь близкое в алой дали?

Хлёсткой плетью свивается страшная мысль: «Потеряла!..»
В жизни чаще терять получается, чем обрести...
Вновь я спутана нотной строкой без конца и начала…
Вновь потребность сбежать, не сказав ни «прощай», ни «прости»…

На дорогах коварная наледь. Дыханье дымится.
Упаковка таблеток уродует мелкий карман.
Словно рысь на снегу неудачница-самоубийца,
И повсюду под белым покровом ей мнится капкан.

Слезы вмиг замерзают на заиндевевших ресницах,
Пряди рыжих волос отравила зима сединой.
Лишь одно существо, как и я, зимней тьмы не боится –
Одиночество – мрачная тень за бескрылой спиной.

Больше века назад миновало последнее лето,
Обернувшись в морозной ночи только призрачным сном…
Сцена, радость, единственный друг с ярко-алым букетом –
Даже память об этом надежно закована льдом.

Точно рысь на снегу, я в дурмане не вижу капкана;
Мертвой хваткой впивается в тело холодная сталь…
Словно алые роз лепестки распускаются раны,
И таблетки уносят от боли в пурпурную даль…

Стекол жалобный звон – поцелуи свирепых морозов…
Еле теплится сердце пожухлым сухим лепестком…
И на стылом балконе отжившие черные розы
Тихо оцепенели счастливым безвременным сном.