Три дня

Жрём чанахи.
Пьём мартини.
Я – в штанах.
Иринка – в мини.
Как в гербарии –
жуков,
в этом баре –
мужиков.

В лапах, как
пивную кружку,
сытый хряк
облапил хрюшку.
А напротив,
с тощим хлюстом –
яркий ротик
с мощным бюстом.
Рядом, в нише –
ухо-в-ухо.
Там почти что
групповуха.

Где-то на шестом бокале
Понимаем: зае**ли.
…

…Под одним ночным
дождём
мы в обнимочку
идём.

Только мы…
И только вместе…
Только мы…
И только песни…
Только мы…
И только дождь…
Только мы…
И только ждёшь…
Сердце – строчит…

Но на деле –
чудо кончится
в постели…
…

Вдруг – звонок…
Ругаясь матом,
отпираю
«автоматом»…

В старой коже,
всем назло,
непохожий
на козлов,
на таких,
на хряков,
на других,
на всяких,
(год прошёл –
а как вчера)
ты пришёл…
А на хера???
…

Но Иринка-
молодчинка,
сотворила
нам ветчинку,
отварив тебе
картошку,
и стремительно
как кошка,
не моргнув пиратским
оком,
испаряется
со чмоком.

Всё как пару лет назад:
я
смотрю
тебе
в глаза…

Ты седой,
хотя не старый.
За едой
берёшь гитару,
и пока я в душ –
трезветь,
начинаешь тут же
петь.

Пару старых…
Пару новых…
Я пропала…
Я готова…

Выхожу в блатных
трусах
и в лохматых
волосах.
…

Через три дня
ровно в среду
говоришь ты:
«Я поеду».
Уезжаешь…
«Будь здорова».
Улыбаюсь…
Мне херово…
…

Ирка в тот же самый
вечер
словесами
меня лечит.
Не заводит –
утешает…
Не приходит –
понимает…

Заставляя
съесть чего-то
приезжаю
на работу,
проводя часов
остаток
среди толстых
свиноматок,
в ****еже
о тряпках
и всё тех же
хряках…

А потом – в запой
на пару
с поцарапанной
гитарой.
Вот же хрень –
хоть тресни:
что ни день –
то песни.

Отберу
я штуки три
на lib.ru –
да в mp3.
Может быть, прочтёшь,
скачаешь,
улыбнёшься,
заскучаешь…

А пока молчишь,
на дню
я Иришке
позвоню,
что страдает
щас одна,
ни сестра
и ни жена.
«Куды делась,
мать твою?
Приходи.
Я те – спою».