Часть 4. возвращаясь к гармонии пьес

Парамон Перегрин

СКАЗКА ГОПОДНЯ

ГЛАВА 37. КАК В ПУСТЫНЕ

ВЕДЕНИЕ.
ОТ АВТОРА

Вот и все… я приехал куда-то,
А куда - неизвестно пока.
Промелькнули события, даты…
Все прошло – от звонка до звонка.

В этом странно таинственном месте
До сих пор ничего не сбылось.
И собрал нас, товарищи, вместе,
Гнев богов, (или, попросту, злость).

То ли тут вековая пустыня,
То ли темный и царственный лес…
Ну-с, пока что замрем и остынем,
Возвращаясь к гармонии пьес.

Полусфера чернела над нами,
Чуть светясь полублестками звезд…
И сидим в отвратительной яме:
Нас, похоже, свалили в компост!

Что-то давит на шею и плечи;
Ничего новый день не сулит…
Никакой неожиданной встречи
С Богом, счастьем не жди, паразит.

Вот на этой безрадостной ноте
И начнем свой печальный рассказ…
Вы, живущие, вряд ли поймете,
Что обрушило время на нас!

Не щадя ни убогих, ни хилых,
Бьет и походя, и на ходу…
Да и в наших ли – вдумайтесь – силах
Что-то сделать в подобном аду!

Впрочем, хватит подобных эмоций:
От Лукавого, Бог, сохрани!
Все равно как-нибудь, да придется
Доживать эти серые дни…

Так что, олухи и лоботряски,
Параноики и мудрецы,
Приближается время развязки:
Всех нас вскоре возьмут под уздцы,

И, запутав в нелепые узы,
В Рай потащат ногами вперед…
Где же наши Пегасы и музы?!




Время кончилось. Время не ждет!

Ну и черт с ним, противным до рвоты!
Хоть оно и не выбрало нас,
Тем не менее, верить во что-то
Мы обязаны даже сейчас.

Беспросветность, хаос, перетряски
И несчастья – на тысячи миль…
Плохо верится в бодрые сказки,
Ибо всюду – посконная быль.

Бытие заедает нас, быт ли –
А не все ли, вообще-то, равно?!
Мы навеки прописаны в быдле.
Это было бы очень смешно,

Если б не было грустно и скучно, Если б жизнь не была тупиком, -
Суетой, выражаясь научно
(Или неким иным языком).

Все, проехали! Дальше – пустыня.
Поезд весело мчится в тупик.
Там давно и невесело стынет
Навсегда замороженный миг.

Вот вам первое, вот и второе…
А иного, увы, не дано.
Как приятно бы было порою
Отрешиться от этого, но…

Разве кто-нибудь может решиться,
Сам себе наступив на кадык,
От себя самого отрешиться –
Не навек, а хотя бы на миг?!

Вот и думайте все, что хотите:
Дело ваше – а с нас что за спрос?
Мы в глухой безнадежной защите:
Все условно и все не всерьез.

Плача в бронежилетку и каску,
Ненадежно прикрывшую лоб,
Продолжаем Господнюю Сказку.
А потом, после нас, хоть потоп.
ГЛАВА 61.
ПРОЛОГ. ОТ АВТОРА

Возрождаясь из праха земного,
Как мифический пращур Адам,
Божья Сказка продолжилась снова
И помчалась по старым следам.

След простыл и теряется в чаще
Самых мрачных и жутких невзгод…
И ходил-то тут кто-то не чаще,
Чем раз пять в галактический год!

Счастья нет, есть сплошные потери От себя самого до ферзя.
Нет, на нашем дурацком примере
Ничему научиться нельзя!

Да и радуги черной окраски
Ничего, кроме бед, не сулят…
И при этом мы все-таки в сказке,
Ибо все-таки это – не Ад!

Так я думал (а, может, иначе),
У вагончика грустно куря.
Неудачи… одни неудачи!
Вероятно, все это – не зря?

Но живем же – пусть без интереса,
Но, уж ежели влип – то терпи!
Снова странно продолжилась пьеса
В казахстанской пустынной степи.

Сигареты мерцающий кончик
Тускло тлел в наползающей тьме.
Сзади ярко светился вагончик –
Серый куб сам себе на уме.

Звоном труб без конца напевая
И трясясь, как осиновый лист,
Тарахтела вблизи буровая
Под гортанные крики и свист.

Трудовая кончалась неделя…
Снова влип ведь – куда не хотел.
Не хотелось и думать о деле…
Где ты, - думал я, - друг Азазелл?

Под каким же забором в бурьяне
Ты проводишь холодный ночлег?
Может, где-то вблизи – в Казахстане?
Как же жить мне без вас, без коллег,

Как опять коротать эту зиму
В омерзительном хаосе смут?
И взгрустнулось почти нестерпимо…
Что ж, как водится - здесь вам не тут!

А Хомяк? Где ты бродишь, бродяга,
В вечном поиске сплетен и склок?
Ведь уйти из любой передряги
Ни за что б я тебе не помог!

Ты плетешься сейчас по барханам,
Беспрерывно куря натощак,
Саксаулы разя ятаганом…
Обо мне-то ты вспомнишь, Хомяк?!

А в каком из далеких созвездий
Бяка с Букою вахту несут,
Без конца совершая “возмездье” –
Очень скорый неправедный суд?!

Так взгрустнулось – что не было мочи…
Злобно бросив окурок в песок,
Я в вагончик направился молча…
А зачем – это знал только Бог.

Он-то, кстати, все это предвидел:
Даже этот дурацкий заезд.
(Это все-таки Бог вам – не идол!
Он не выдаст – свинья вас не съест).

ГРЕМИТ ГРОМ. ПЕРЕД ВАГОНЧИКОМ (СТАНЦИЕЙ) ВОЗНИКАЕТ БОГ:
Как же это чудесно и странно –
Знать, что ты вдруг появишься здесь – Ты, отчаянный критик Корана!
Что-то в этом, наверное, есть…

Ну да ладно – не в этом проблема!
Мне-то что: поезжай хоть в Бруней,
Заведи хоть четыре гарема…
Это – мелочь… деталь! Суть не в ней!

Что мы, собственно, знаем о сути?
АВТОР:
Я-то, собственно, вроде бы ноль,
Но ведь ты же о каждой минуте
Знаешь все: ты ведь в этом – король!
БОГ:
Я “король”? Слушай, знаешь ли, право,
Доведет твой язык до греха!
Или даже до острова Ява…
Все, что ты говоришь – чепуха!

И довольно сопеть, напрягая
Свой убогий посредственный ум!
Здесь возникла проблема другая –
В самом сердце песков Кара-Кум…

АВТОР:
Что ты, Бог? Эта странная местность
Пусть не столь знаменита, как та,
Но другую имеет известность…
БОГ:
Что есть слава? Мираж, суета!

Так что, Автор, я жду сатисфакций!
Ну, не трону, шучу… не дрожи!
И читать вам не стану нотаций
Наподобие “жить не по лжи”.

Тут один похвалился публично,
Будто сам-де дошел до всего…
Только мнить о себе – неприлично…
Я одернул немного его,

И теперь он забился с испугу
В самый темный и дальний чулан…
Я тебе заявляю, как другу:
Самомнение – самообман.

Надо быть поскромнее и чутче
И (тем более) чуть поумней.
Это знают теперь даже чукчи…
Скромность – пропасть, а истина – в ней!

Кстати, ты мне напомни, мудрила,
Что я делаю в этом краю!
Что меня поутру озарило?
Да и ты… почему не в строю?

АВТОР:
Слаб рассудком я, Господи, что ли…
Сам не помню – чего почему!
По твоей, как мне кажется, воле,
На цепи тут сижу, как Муму.
БОГ:
Вечно что-нибудь, да приукрасим!
Что, нельзя без двусмысленных фраз?
Получается – я твой Герасим?!
Вот разгневаюсь, Автор, сейчас…

Все приписывать Богу – не ново.
Штамп расхож и давно устарел!
Я ведь – кто? Миг, Вселенная, Слово,
Я – всего беспредельный предел!

Вот, пожалуй, и все… но об этом
Будешь думать потом, не сейчас!
Что ты делал, мой друг, этим летом?
Отдыхал? Не скучал ли без нас?
АВТОР, В ИСПУГЕ:
“Не скучал”?! Это, знаешь ли, круто!
Волком выл и почти одичал!
Боже, не было даже минуты,
Чтобы я по тебе не скучал!

А уж как тосковал-то, рыдая –
Видит Бог…
БОГ:
Вижу, вижу, не ной!
Не ошибся, тебя создавая,
Я когда-то, той райской весной…

Я тут, знаешь ли, Автор, транзитом…
Ждут дела вдалеке поважней,
Чем общаться с тобой, паразитом,
В темном царстве подобных свиней.

ДОСТАЕТ ЧТО-ТО ИЗ РУКАВА:
Вот тебе от Пришельцев записка,
И от старого Духа привет…
Кстати он, как мне помнится, близко:
Стоит только уйти за хребет.

Вот, читай…
АВТОР ЧИТАЕТ:
Здравствуй, друг и подельник!
Сколько долгих космических дней
Пропадал ты без вести, бездельник
В неизвестности, царстве теней!

Вот с оказией… нет, то есть, с Богом,
Посылаем тебе этот текст.
Рассказать-то хотелось о многом,
Только мало для этого мест.

Видишь, мало свободного места,
Все исчеркано вдоль –поперек?
Мы писали поверх Манифеста,
А его сочинитель – сам Бог.

Всем привет: бесноватому Духу,
Гризли, выжившему из ума…
Как здоровье, семья? Как житуха?
Слава Богу! Да скроется тьма!

АВТОР, В УЖАСЕ КРЕСТЯСЬ:
Грех-то, грех-то какой: на скрижали,
Что начертана божьей рукой,
Два болвана пером пробежали!
БОГ:
Грех? Особенный, что ли, какой?

Ну, подумаешь – мелкая пакость!
Ну, подпортили мой манифест,
Начеркав по нему сикось-накось…
Я не выражу, Автор, протест!

Впрочем… я попрошу Вурдалака
Обновить свежий ивовый прут…
Хоть я все понимаю двояко,
Парамон, мне не жаль этот труд.
Предстоит нам сегодня фиеста –
Ковш нектара с копченым конем.
Ну, а текст моего манифеста –
Да гори он хоть синим огнем!

Кстати, нынче, на этой фиесте,
Причащаясь втроем из ковша,
Соберу вас, товарищи, вместе,
И обсудим дела не спеша.

ОТКУДА-ТО ВОЗНИКАЮТ ПРИШЕЛЬЦЫ, АЗАЗЕЛЛ, ХОМЯК И ШАТУН. АЗАЗЕЛЛ:
Боже праведный! Вот так осанна!
Сколько лет, Демиург, сколько зим?
Да неужто ж сам Бог? Без обману?
БОГ:
Шутим, значит? А, может, дерзим?
ДУХУ, В УЖАСЕ:
Что ты, Боже, окстись: не до смеха!
Я же вижу, что ты – это ты!
Ниоткуда возник… вот потеха!
Это, стало быть, всем нам кранты?

БОГ:
Как я вижу – сегодня без плети
Так и будешь плести языком
Лапти, лыко, рыбацкие сети?
Впрочем, ты ведь и был дураком.

Так что вносим на это поправку
И в дальнейшем сей фактор учтем.
А зачем вы явились на явку?
Чтоб другим продвигаться путем!

Это вкратце, а если точнее –
Предстоит вам, ребята, опять
В свите вашего друга Кощея
День прокашлять, да ночь простоять.

Вот вам рация, явки, пароли…
Вы отныне его протеже –
Адъютанты, советники, что ли…
Что-то ясно вам стало уже?
ДУХ:
Ты нам лишь прикажи! Мы готовы
Хоть в подвалы – хоть в свиту к врагу!
Мы, смиренные слуги Христовы…
БОГ, СМЕЯСЬ:
Вы – “смиренные”?! Ой, не могу!

Слушай, дьявол, тринадцатый нумер,
Мой рогатый и славный урод:
Иногда твой изысканный юмор
Аж до мозга костей продерет!

Все! Задерживать больше не стану…
Если надо – тогда призову.
Из бескрайних степей Казахстана
Предстоит вам поехать в Москву.

Там, за красной кирпичной стеною
В дивной роскоши царских палат
То ли черти живут с Сатаною,
То ли ваш современный Пилат!

Вразумить бы его не мешало…
Впрочем – это ведь замкнутый круг-
То ли жулика, то ли фискала
Вразумлю – пусть не сразу, не вдруг.

И в ежовых зажму рукавицах
Без чудес и без сил волшебства
Эту странную хищную птицу,
Для которой и божьи слова

Ничего ведь, по сути, не значат…
Дьявол – дьявол и у алтаря.
Он и Бога готов одурачить…
Ну, не хочет ко мне он… а зря!

За раскаянье блудного сына,
Чтоб все бросил и начал с нуля,
Я готов ведь простить половину
Черных дел, и согласен скотину
Отмывать, как того кобеля!

Но, боюсь, он не этой породы,
Ибо слишком зашел за черту,
Став врагом своего же народа…
Как, скажите, с такого урода
Без конца отмывать черноту?

Хоть Господь всепрощением славен,
И готов к диалогу пока,
Но кощеев небесных окраин
Даже я опасаюсь слегка!

Что таится в опасных потемках
Этой странной заблудшей души?
В этих хитросплетениях тонких
И в пустотах не меряно емких
Можно звездные спрятать ковши,

А уж темные подлые взгляды
Так упрячет, что просто беда!
Никому, за любые награды
Никогда не найти… никогда!

Что за чудо? Ведь голос, манеры,
Речь – все, будто бы, вечно при нем.
Даже признаки истинной веры
Он на заднице выжег огнем.

И державность, и сладкие речи…
Ну, чего же еще нужно вам?!
Ходит в храм, возжигая там свечи
С томным видом больного предтечи…
Но не верится лживым словам

И фальшивому крестному ходу!
Грош цена этим царским свечам,
Ибо он своему же народу
Путь-дорогу мостит к палачам.

И продажен! Цена ему – гривна:
Всех продаст… и меня заодно.
Даже думать об этом противно!
Истребил бы! Но есть одно “но”:

Остальные, по-моему, хуже –
Вот и некем его заменить.
И внутри, господа, и снаружи
Вашей грязной страны, этой лужи,
Где кукуете вы, волчья сыть,

Недопески, кукушкины дети –
Где же лучшего мне наскрести?
Никого не осталось на свете,
Кто б вас мог (и хотел бы) спасти!

Так что выбор у вас небогатый:
То ли вымереть, то ли восстать.
Справа – я, слева – дьявол рогатый,
И повсюду – кощеева рать.

И, выходит, другого владыки
Не найти и за сто верст окрест…
Так что вам и тащить, горемыки,
На себе до конца этот крест.

Вдруг Кощей ваш и станет умнее,
Вдруг в нем совесть Господь пробудит?
И тогда он, бледнея, краснея,
Вдруг поймет: “Ах, бандит я, бандит!

Что наделал и что натворил я,
Находясь на высоком посту?
Нимба нет, и не выросли крылья,
А рога-то видны за версту!

Почему-то шагреневой кожи
Мне не выдал Господь ни клочка,
Дав бессмертье… но я уничтожен,
И тащить мне тот крест сквозь века!

Через мглу и огонь революций,
Через нудные будни эпох…
Дар бессмертья становится куцем…
Подарил мне бессмертие Бог,

Но, зачем-то, в такой упаковке,
Что, приняв этот дар от небес,
Очень скоро вздыхать о веревке
Станешь с мылом… а можно и без…”

Все, товарищи! Времени прорва
Протекла, испарилась, как ртуть.
Как сказал бы старик Пантекорва…
Я не помню, в чем, собственно суть,

Но, дословно, такая цитата:
“Хватит жрать! На работу пора!”
Азазелл отправляется в Штаты.
А Шатун, причастившись с утра,

Улетает к себе на Камчатку,
Ибо там воцарил беспредел!
Беспощадность и мертвую хватку –
То, в чем нет у тебя недостатка –
Примени для угодных мне дел.

Бяка с Букой летят к Джахангиру
И пытаются выстроить Рай -
Пусть не сразу, пусть с нитки по миру…
Ты, Хомяк, на меня не серчай,

Но тебя я сейчас озадачу
Так, что все вы разинете рты.
Отправляйся к Кощею на дачу,
Заберись-ка поглубже в кусты,

И гляди, соответственно в оба,
А особенно – под Новый Год.
Ведь Кощей продуцирует злобу:
Может сдуру и вашу особу
Съесть…
ХОМЯК:
А что, если вправду сожрет?

Остается тогда под угрозой
Весь твой замысел… как это так?!
БОГ:
Говорите, пожалуйста, прозой!
Прозаичнее будьте… дурак!

Мир устроен весьма прозаично:
Нет там мест для полета души.
Так что я вам напомню тактично:
Забывать этот факт неприлично.
Ах вы олухи, черт вас души!

Здесь все просто и ясно до боли,
А иного, увы, не дано:
Грубо, зримо… зависимо, что ли?
Все мне ясно – не ясно одно:

Как в конфетку попало повидло?
СМЕЕТСЯ:
Что, подумали – это всерьез?
Ах вы, олухи старые, быдло…
Вечно с вами какой-то курьез!

Лучше спойте, присев на дорожку,
Да бредите во тьму наугад.
По пути обеспечит кормежку
Азазелл – этот редкостный гад,
Полный бездарь, чудило, поганка,
Кровожадный и злобный хорек…
Но зато у него – Самобранка:
Вот она-то и выдаст паек!
АЗАЗЕЛЛ:
Что касается, Бог, этой темы…
Скажем с юмором… может быть, без –
Что подобны Всевышнему все мы
И согласны с тобой – наотрез!
БОГ:
Ах ты, ирод, огрызок, окурок
С наполненьем трухлявого пня!
Как ты смеешь, дубовый придурок,
Столь бездарно позорить меня?!

Идиот безнадежно пропащий,
Вечно пахнущий скверным пивком, - Ты б следил, понимаешь, почаще
За поганым своим языком!

Знаю толк я и в злобе, и в дури,
Вижу все (и тебя заодно),
Так что смог уловить в том сумбуре
Крайне малое смысла зерно.

Спойте, братцы, чтоб не было стыдно
Мне хотя бы минуту за вас…
ДУХ:
Что же, спеть нам придется, как видно:
Голос Бога – божественный глас!

ЗАПЕВАЕТ:
Ждут нас нынче где-нибудь едва ли:
Проще ведь не помнить и не знать.
А ведь так хотелось, чтоб позвали
В будущее как-нибудь опять!

Грустно оставаться у порога
Возле крепко запертых дверей,
Встретив на дороге вместо Бога
Стаю омерзительных зверей!

Шли мы, шли куда-то по проселку, ибо впереди маячил свет,
Много лет брели вперед – а толку?!
Света впереди в помине нет!
Компасы в пути забарахлили?
Или с картой что-нибудь не так?
Пылью запорошенные мили
Гонят нас в сгущающийся мрак.

Будничность пропитывает кожу.
Тут уж не до веры в божество!
Где же ты скрываешься, Боже?
Где же чудеса и волшебство?

Могут ли считаться “чудесами”
Эти будни бреда наяву,
Где себя закапываем сами,
Слепо веря псевдобожеству?!

Ведь надуть, друзья, не столь уж сложно
Тех, кто “сам обманываться рад”.
Вить из дураков веревки можно...
Сами ведь, мерзавцы, лезут в Ад!

Или кто-то нас толкает в спину?
Или в бездну манит калачом?
Стоит ли в себе искать причину?
Если нет – тогда, простите, в чем?

Следствие наш быт или причина –
Не поймешь, да, право, ни к чему:
Нам, мерзавцам, мыслить – не по чину.
(Или, может быть, не по уму).

Лезли высоко, да пали низко –
Как когда-то – сказочный Икар.
То ли тут сказался фактор риска,
То ли неизбежность божьих кар...

А за что? Ну, если покопаться
Каждому в своей душе всерьез...
Чуть копнул – и, прямо скажем вкратце –
Сразу же снимается вопрос.

Все давно отмеряно по квотам;
Грешен – кто делами, кто мечтой.
Бог-то знает все, и по субботам
Всыплет всем: уж он найдет – за что!

БОГ:
Что-то крайне знакомым до боли
Представляется мне этот ор!
Дежа вю... Повторяетесь, что ли...
Бесконечный и пошлый повтор.

Снова подняты те же вопросы.
То и в прошлый... и в тысячный раз.
То сплетутся, то рвутся, как тросы
Все сплетенья бессмысленных фраз.

Я от вас ожидал ведь иного –
То ли нового, то ли... но тут
Слабо действует Божие Слово:
Уши выше, чем лоб, не растут!

Что же делать, товарищи, с вами?
Изменить? Все оставить, как есть?
И какими такими словами
Пробудить в вас ум, совесть и четь?

Что, молчите и копите злобу?
Накопите ее хоть вагон:
Для меня вы всего лишь микробы –
Бука, Бяка, и ты, Парамон!

Словом, все, исключая медведя,
Да и то потому, что дурак.
Впрочем, срок, отведенный беседе,
Истекает... короче... итак!

Снова Вечность в часах застучала,
Снова время помчалось вперед,
И опять все начнется сначала,
А иной невозможен исход.

Где-то в точке сгустившихся линий
Жизни, счастья, болезней, судьбы,
Вас, товарищи, что-то заклинит,
И потоком события хлынут
С диким ревом на ваши горбы.

Каждый встретит судьбу в одиночку,
Грудью в грудь, никого не кляня...
Но пока что не ставлю здесь точку.
Вы еще помянете меня,
1.
И, надеюсь, не полным набором
Богохульств, инфернальных словес...
Тех, что пишут сейчас по заборам
Криминал и слуга его – бес.

Шутка! Только попробуйте, кстати,
Даже в мыслях хулить Божий лик:
Обещаю вам пекло в квадрате
И кипящий свинец на язык!

Впрочем, снова шучу, ибо эти,
С виду гневные, божьи слова
Ничего не меняют на свете:
Четверить меньше (по-прежнему) трети,
Очень редко встречаются йети
И рыданьям не верит Москва!

Так и ваши мозги и натуры, Сотворенные в древности мной,
Постоянно меняясь де-юре,
Вечно сводятся к сути одной!

Дело в том, что мое Мирозданье
Размещается в каждом из вас:
Даже слабою умственной тканью
Вы захватите и Ангро-Манью,
И Аллаха, и рыбку пиранью
И Вселенную – тысячи раз.

Только вас, господа, слишком много,
А Господь почему-то – один...
Тяжела, господа, участь Бога,
Затерявшегося между льдин,

Меж скоплений межзвездного газа,
Инфракрасных и синих лучей,
Ибо должен я быть всюду сразу,
Воплощаясь то в слово, то в фразу,
То в огонь, то в вулкан, то в ручей...

Кто бы мне посочувствовал, что ли...
Впрочем, это – всего лишь мечты,
И не в нашей божественной воле
Ускользнуть от мирской суеты.

Как-нибудь вечерком на досуге
Вы обдумайте это всерьез!
И, помыкавшись в замкнутом круге
Снов, основ, бытия и угроз,

Вызывайте меня на беседу...
Впрочем, я вас и сам разыщу –
Как-нибудь зимним вечером в среду
Приглашу в терем божий... к борщу.

Там, попив кофейку и нектара,
Посудачим о том да о сем...
Напишите свои мемуары:
Вот мы их на скрижаль занесем!

Все, до встречи... а, впрочем, постойте,
Спойте Богу хоть что-то на “бис”....
ВСЕ МОЛЧАТ. БОГ:
Я сейчас не шучу! Быстро спойте, а потом улечу в Парадиз!
МЫ, ПЕРЕГЛЯНУВШИСЬ, ЗАПЕВАЕМ ЭКСПРОМТОМ:

Если тангенс умножить на синус
Если тангенс умножить на минус
Возведя перед этим в квадрат,
То получите эдакий минус –
Сам Энштейн вряд ли будет тут рад!

Потому как не зная ответа,
 Ты попробуй, товарищ, сумей
Без труда перемножить на это
Логарифмы квадратных корней!

Будешь бит, осрамлен, опозорен,
И с сумой побираться, скуля,
Не сумев свой единственный корень
Извлекать из квадрата нуля!

Впрочем, речь не в суме и не в сумме,
И уж точно не в старой тюрьме,
Если ты даже в личном костюме
Не в своем пребываешь уме!

А в таких закоулках извилин,
Где царят безнадежность и тьма,
Можно, разве что, ухать, как филин,
В закоулках чужого ума!

Впрочем, скудость последнего, к слову,
Превращенного в царство равнин,
Представляет всего лишь основу,
Как сказал бы известный раввин.

Странный мир отвратительных правил,
Где кончается всякий предел,
Вне сомнения, выдумал дьявол,
Сочинивший сей дикий раздел.

Я, товарищи, даже не стану
Обсуждать эту глупость всерьез,
Ибо там, где все-все постоянно,
Возникает такой симбиоз

У которого вместо границы,
Ареала, числа едоков,
Только трупы да хищные птицы
И несметная тьма чудаков

В этом мире в особом почете
Сатанинская циферка “пять”...
Вы, друзья, никогда не поймете,
Как вообще это можно понять!

Там расчетом путь к Аду проторен:
Чем точнее расчет, тем верней
Заведет вас неведомый корень
В это мрачное царство теней.

Там, в бездонной космической яме,
Где дела вечно пахнут трубой,,
Ты займешься своими корнями...
А иначе займутся тобой.

БОГ:
И займемся теперь расшифровкой:
Что тут спето и сказано вслух.
Дело пахнет скамьей и веревкой!
Разнесу как-нибудь в прах и пух,

Эти ваши убогие взгляды,
А пока что – пардон, недосуг.
Не до вас мне сейчас, не до Ада.
Все, аминь... улетаю на юг.
БОГ ИСЧЕЗАЕТ.

ЭПИЛОГ.
РАЗМЫШЛЕНИЕ НА ТЕМУ: А КТО ЧТО СКАЗАЛ?

И теперь, оказавшись за гранью
Между прошлым и завтрашним днем,
Озаботились мы разной дрянью,
Размышляя: с чего же начнем?

Что же сказано было нам свыше?
Что мы ляпнули сдуру и вслух?
Притаившись в заброшенной нише,
Я, Пришельцы, и Гризли, и Дух

Долго думали – даже вспотели,
А сегодня подводим итог:
Нам ли, братцы, судить, в самом деле,
Что сказал на прощание Бог?

За пределами всех представлений
Суть не понятых обществом фраз.
Жаль, что помер (не вовремя) Ленин:
Он бы понял и Бога... и нас.

И тогда все бы были в расчете,
А теперь что к чему – не понять...
Если все же вы что-то поймете –
Не забудьте и нам рассказать.

И сидит в нас зловредной занозой
Не решенный пока что вопрос:
А не проще ли как-нибудь (прозой)
Объясняется с нами Христос?

Может, надо помчаться за целью
(Для начал узнав, где же цель),
И, однажды (должно быть, с похмелья)
Перестать разводить канитель?
Западный Казахстан. Адайская.
Ноябрь 2002.

ГЛАВА 38. ЗДЕСЬ МЫ ЕЩЕ НЕ БЫВАЛИ
ВВЕДЕНИЕ. ОТ АВТОРА (И ХОМЯКА)

Хомейни, печальный римский папа,
Бывший чтец Корана по утрам,
Как-то брел окраинами траппа
К древним неприветливым горам.

Брел по неухоженной дороге,
Тихо бормоча себе под нос:
“Кто же мне диктует эти строки?
Черт про это знает… или пес.

И зачем мы, ветхие пророки,
Вечно пишем Господу донос?
Бог ли нам диктует эти строки?
В общем, как-то это не всерьез…”

От тоски усы его обвисли.
Брел Хомяк все дальше на восток,
Грустно погружаясь в злые мысли.
“- Нет, - вздыхал он, - все-таки не Бог!

Нет ему другого дела, что ли,
Чем занять меня битьем баклуш,
И по крайне странной Божьей воле
Диктовать, пардон, такую чушь!

Он же занят важными делами!
Как он может выделить минуту,
Чтоб якшаться с разными ослами?
Где ему вообще-то, Абсолюту…”

Тут он спохватился, рухнул оземь,
Стал креститься старец с перепугу…
А была-то, между прочим, осень…
От Норильска верст пятнадцать к югу!

Метит Бог и шельму, и зануду!
Полежав в слегка замерзшей луже,
Подхватил он жуткую простуду,
Потеряв сапог и стыд к тому же.

С этого печального мгновения,
Не пыля, ни шатко и не тряско,
Покатилась в странном направлении
Божья нестареющая сказка.

Тихой мерной поступью куда-то,
В гору, или, может быть, под гору,
Побежали версты, судьбы, даты,
В область вечной скорби и позора.

Влез старик в какую-то берлогу,
Там слегка побредил, попостился,
Душу собираясь сбросить Богу,
Да никак с душой не распростился.

То ли заспешил он раньше срока,
То ли на себя взял старец много…
Не нашлось для старого пророка
Уголка и в этот раз у Бога.

Там ведь, между прочим, между нами,
Негде падать яблоку и нраву,
В этом уникальном божьем храме,
Где ни слева, ни, тем паче, справа,

Нет угла подобному уроду -
Злому, как арктическая вьюга…
Не допустит наш Создатель сроду
В Рай таких ни с севера, ни с юга!

Затравив затравку для затравки,
Просто так, без умыслу и толку,
Вскоре соберемся мы на явке –
Будто бы на свадьбу… или елку.

Но пока что далеко до встречи.
Впереди – моря, леса и страны.
Старые и странные предтечи
(Мы) ведут себя довольно странно.

Впрочем, речь пока что не об этом,
А о чем – пока что не решили.
Если б это было знойным летом
В жарком Сочи или дальнем Чили –

Тут сюжеты выплыли бы сразу,
А у нас в убожестве… куда там!
Не идею схватишь, а заразу,
Не заметив, то есть автоматом.

А вообще-то речь здесь шла о книге,
Что творил старик под одеялом.
Скучно пересказывать: интриги!
Там ведь и не пахло идеалом,

Не было там ангела и веры –
Домыслы различного пошиба.
На исходе нашей Новой Эры
Старичок побрел тропой талиба.

И несло его по пыльным весям
В сторону развилки и исхода…
Исстари страдал он мракобесием –
Можно б и назвать врагом народа,

Старикашку, проклятого всеми,
Да все как-то, знаете, неловко:
На дворе совсем иное время
И совсем иная обстановка.

Настрочил трактат старик – что надо,
Черт те что, а все же – глав на двести:
Расчихвостил старец без пощады
Все, что как считал он, не на месте.

Всех он припечатал крепким словом,
Приписав безбожие и ересь…
А ведь жил, подлец, на всем готовом,
Не пренебрегал халвой и пловом…
А теперь, озлев и разуверясь,

Мигом записался в мизантропы,
Встав на путь насилия и злобы…
Впрочем, говорят, такие тропы
Доведут не к Богу, а до гроба!

И у старика на пятом томе
Появились странные сомненья:
Вдруг пишу я, Боже, не о том? И
Не по твоему ли Бог, веленью?

Сел он в пыль, почесывая щеки,
Недоумевая откровенно:
“Кто же мне диктует эти строки?
Бог? А, может, все-таки – Геенна?

Если Бог, – тогда какого черта
Всех я поливаю черной злобой,
Так, что по утрам трещит аорта,
А в округе гибнут все микробы?

Нет? Тогда какого же шайтана
Я сцепился тут с врагами веры?
Или вывод делать слишком рано,
Ибо не конец моей карьеры?”

“Что тебе ответить?” - думал Боже, -
Экие убогие заботы!
Посидел бы ты на нашем ложе…”
И ответил вслух он: - Что ты, что ты!

Это я диктую – но с поправкой
На твое убожество и серость…
Так что приходи ко мне за справкой…
Только не впадай так часто в ересь!

А пока иди поближе к югу,
Обойдя Камчатку и Чукотку…
Подлечи в пути свою подругу –
Старую и добрую чахотку.

Все свои сомнения – на свалку.
Все (почти!) и так идет как надо.
Ничего ведь мне для вас не жалко,
Дорогие братцы-камарады!

Погоню, старик, тебя как мула
На юга до будущего лета…
Где-нибудь в окрестностях Джамбула
Пусть не повстречаешь ты Джовдета –

Не переживай: его там нет и
Никогда и не было доныне!
Только необычные джовдеты
Водятся в занюханной пустыне.

Будет там тебе тарелка плова,
И шербета кисленького бочка…
Это говорит сам Иегова:
Божье слово, а, короче – точка!”

Ноги понесли куда-то сами,
Хоть и кашель бил его с одышкой….
А очнулся он в какой-то яме
Рядом с буровой гигантской вышкой.

ГЛАВА 39 (62).

Совесть потеряв и капиталы,
И почти весь ум одновременно,
Побрели мы в пыльные кварталы
На краю убогой Ойкумены.

Так, дойдя почти до полной ручки,
Так и не сумев дойти до Бога,
Были им же свалены “до кучки”
В те места, где нас, таких же, много.

БУРОВАЯ СКВАЖИНА. ПУСТЫНЯ. ДУХ:
Слушай, Автор, что за чертовщина?
Снова кто-то кинул нас, как лохов!
Следствие-то есть, но где причина?
Разве все мы делали так плохо?

Разве б Бог не смог – хоть за старанья! –
Сдать нам угол более приличный?
Я, конечно, грешен злобой, бранью –
Да и ты не Дед Мороз тряпичный,

Но в себе пороки так давил я –
И в тебе, почтенный, между делом…
Неспроста он дал нам нимб и крылья,
И погнал по всем земным пределам –

Сеять, где возможно, божье слово,
Да учить заблудших тумаками…
Отчего же, Парамоша, снова
Мы с тобой остались дураками?
АВТОР:
В дураках! А, впрочем… суть не в этом,
И не в том, а в чем-то непонятном!
Может быть, мы Господа здесь встретим…
Может быть, трудом ударным ратным

Как-нибудь грехи свои отмажем…
В небесах расчерчена нам схема!
В ней-то мы себя еще покажем…
Впрочем – это пункт отдельной темы.

ГРЕМИТ ГРОМ, ВОЗЛЕ БУРОВОЙ ВОЗНИКАЕТ БОГ. БРИГАДА В ПАНИКЕ РАЗБЕГАЕТСЯ. МЫ ЖЕ С ДУХОМ СТОИМ КАК ВКОПАННЫЕ. ЗАТЕМ ВДРУГ ДОГАДЫВАЕМСЯ ПАСТЬ НИЦ.
БОГ:
Наконец-то! Что, дошло, ребята,
Кто же к вам явился нынче в гости?
Ах вы злоязыкие Пилаты!
Чьи вы промывали нынче кости?

Что, молчите? Стыд глаза есть дымом?
Или страх? И это, в общем, верно:
Трудно оставаться невредимым,
Увязая в богохульной скверне!

Я бы пощадил вас – но когда же
Ставить вас на верную дорогу?
Затрудняюсь здесь ответить даже –
Сам себе (как вам известно, Богу!)

Так что 25 горячих – сразу,
А позднее – так сказать, по ходу,
Подарю вам крепкую заразу:
Грипп к лицу подобному народу.

Выскользнув из липких злых объятий
Этого ужасного недуга,
Будете еще и снег лопатить,
Погоняя палками друг друга.

Впрочем, я всемилостив… возможно,
Ограничусь хворью для начала.
Но, болея, будьте осторожны:
Вам труба еще не прозвучала.

Здесь вы мне нужны, на этом свете:
Сколь лет долбить вам эту фразу?!
То ли вы глупы еще, как дети,
То ли поумнеете не сразу…

Подошлю-ка к вам еще собрата –
Вы его найдете в снежной яме.
Он как будто вас любил когда-то.
Остальное обсуждайте сами.

БОГ ИСЧЕЗАЕТ.
ДУХ:
Погоди, Господь! Вот черт… покинул
Нас и эту чертову трущобу!
Хоть бы нам какой подкинул стимул,
А не злого тощего микроба…

Скучно жить без стимула, коллега,
А в таком убожестве – тем паче.
Как бы ненароком alter ego
Тут в грязи навеки не запачкать!

АВТОР:
Хватит ныть, товарищ, не к лицу вам!
Если мы к народу станем ближе,
То еще, надеюсь, повоюем,
Ибо… или благо… или иже…
ЗАПУТЫВАЕТСЯ В ТЕРМИНОЛОГИИ.
ДУХ, НЕТЕРПЕЛИВО:
Пес с тобою, старая калоша!
Мы тут не церковная капелла,
Дорогой мой дурень Парамоша:
Все слова – потом… сначала – дело!

Наши же делишки цвета ночи,
Жженой кости, старой доброй сажи,
Наши души, словно черви, точат,
Делая трухлявее и гаже.

Будем же искать коллегу в луже,
Как Создатель выразился – в яме…
Тут их уйма чертова… к тому же
В яме мы сидим как будто сами.
АВТОР:
Божьи тропы неисповедимы:
Доведут до ямы и помойки.
Не пройдем с тобой, товарищ, мимо
Ни судьбы, ни дружеской попойки.

Пусть нас судят неземные судьи,
Пусть и за умеренную плату,
Где цена – то жизнь, то чьи-то судьбы…
Там, Душок, за все земное злато

Не удастся выкупить пощаду…
Так что впредь богам груби – но в меру,
Чтобы так не вышло, как не надо,
Чтобы не покинуть нашу Терру…

ДУХ:
Ну, пошли, раскаркался, дурашка!
Получил приказ – и ноги в руки!
Нам с тобой, как это, друг, ни тяжко,
Надо след искать хромого Буки,

Или же его собрата Бяки,
Или же взбесившегося старца…
Где зимуют нынче эти раки?
АВТОР:
Здесь, в песке из кремния и кварца

Негодяи выкопали нору,
Впав в анабиоз… а, может, в спячку,
И найдутся, кажется, не скоро!
Так что, прежде чем пороть горячку,

Надо б по пескам порыскать волком,
Разделив пространство на квадраты,
Всё обдумав (взвесив даже!) толком…
Тут-то и отыщутся собратья.

ДУХ, ВСЛУШАВШИСЬ:
Чу! Знакомый гул гудит подземный –
Даже кровь привычно в жилах стынет…
Это носоглоткой здоровенной
Кто-то храп разносит по пустыне.

Кто еще, скажи мне, зимней ночью
Звуком, богомерзким до упаду,
Стал бы сотрясать степные кочки,
Даже без расчету на пощаду?

Кто еще беспечен, как колибри,
И при том безумнее вампира?
Кто тут храпом главного калибра
Так и норовит стереть полмира?

АВТОР:
Хватит, понял я твои намеки –
И давно, и даже с полуслова:
Знал бы ты, как мы мудры, пророки!
То-то нас так любит Иегова.

Этот звук ведет нас прямо к цели!
Где-то там храпит наш друг и братик
Под надрывный вой степной метели –
Старый и озлобленный фанатик.
ЧЕРЕЗ МИНУТУ ВЫТАСКИВАЮТ ИЗ ВОЛЧЬЕЙ НОРЫ ТАК И НЕ ПРОСНУВШЕГОСЯ ХОМЯКА. АВТОР:
Укатали бурку эти горки,
Развезло на старые-то дрожжи…
А придется, как это ни горько,
Примириться с дивной волей Божьей.

И пришлет Господь такое “в помощь”!
Предоставит “помощь” в лучшем виде
Этот фрукт, давно прогнивший овощ,
Между нами, лишь при суициде.

Но приказ остался за порогом
Наших некорректных обсуждений,
Ибо отдан все-таки был Богом….
ДУХ:
Парамоша! Все-таки ты – гений!

Ибо впредь проступки, недостатки –
Выходки безумного злодея –
Все от Бога: с нас-то взятки гладки…
Молодец! Хорошая идея!
АВТОР:
Редкий случай, чтобы за подсказку
Был я награжден не оплеухой:
Хочется слегка поверить в сказку,
Но пока поверю только Духу,

Ибо, дорогой, в такого зверя,
Что, пардон, не к ночи будь помянут,
Ты попробуй только не поверить…
Да меня, признаться, и не тянет.

Волочи, товарищ, эту ношу,
Этот крест и бич Господний, что ли…
ДУХ:
Можешь сам тащить его, святоша,
Если, говоришь, все в божьей воле!
АВТОР:
А куда заселим это чудо,
Ежели самим нам места мало?
Может быть, пускай лежит, покуда
Он не станет видом минерала,

Прахом став земным и горсткой пыли,
Чтоб иным другим служить упреком…
ХОМЯК, ВНЕЗАПНО ОЧНУВШИСЬ:
Кто же в пыль сотрет меня? Не ты ли?
Получи по шее альпенштоком!
БРОСАЕТСЯ В АТАКУ С ЛЕДОРУБОМ НАПЕРЕВЕС. ДУХ, ПОТИРАЯ РУЧИЩА:
Как тут не вмешаться, видя драку,
Мирному содействуя процессу?!
Знак был свыше дан: ему-то, знаку,
Верю головой, душой и весом!
ОБРУШИВАЕТСЯ НА ХОМЯКА И АВТОРА ОДНОВРЕМЕННО. ХРУСТЯТ КОСТИ, ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ И ТАКЖЕ БРОСАЕТСЯ В ГУЩУ СРАЖЕНИЯ:
Хочется тряхнуть мне по старинке,
Вековечной божьей стариною!
Сторонитесь, злобные подсвинки,
Если Бог проходит стороною!

Знайте наших – в пользе этих знаний
Есть ли хоть какие-то сомненья?
Я еще весной апрельской ранней
Вам устрою пару воскресений:

Встанете, мошенники, из гроба,
Напевая в ужасе “Осанну”!
А затем, свирепые микробы,
Жезлом и огнем учить вас стану!

ДУХ, ВОПЛЕННО:
Господи, помилуй нас, безвинных, -
Пусть не всех – меня, по крайне мере!
Ты прости хотя бы половину
Прегрешений преданного зверя,

Ты учти, Господь, мои заслуги,
Звания, регалии, медали:
Ведь твои же ревностные слуги
Тьму твоих наград мне передали!

Ты скостил бы розог половину,
Срок в Аду бы, Бог, уменьшил вдвое…
БОГ, ПРОДОЛЖАЯ ЭКЗЕКУЦИЮ:
Я тебя “помилую”, скотина,
Разве что, при помощи конвоя!

Зря, дружок, ты вспомнил про награды:
Эта очевидная бестактность
По пути к ревущим топкам Ада
Может вам доставить неприятность!

Впрочем, все закончилось без крови.
Поднимайтесь! Здравствуйте, ребята!
Вашего душевного здоровья
Стало Богу жалко, как когда-то –

Вот и применил к вам терапию
В чем-то хирургического плана…
Но, поскольку вы весьма тупые,
Ждать от вас пока прозренья рано.

Покурите божьи папиросы
РАСКРЫВАЕТ ПОРТСИГАР БОЖИЙ
А затем, в процессе этой встречи
Жду, когда появятся вопросы –
И, весьма желательно, о вечном.

Мелочи, интриги, дрязги, сплетни –
Это все не нашего масштаба:
Пусть бытуют где-нибудь на Этне,
Да в безбожном Риме, ибо… дабы…

Словом там, где этому и место,
Где ожесточенные мещане
Вместо идеалов, веры вместо
Сладостно вздыхают о Нирване,

О демократических свободах
Буйного бессмысленного рынка…
Но ни слова больше об уродах,
Этих лицемерах и подсвинках.

Я пришел напомнить вам о деле.
Служите вы мне лет эдак двести.
Многие при этом поседели…
Соберу когда-нибудь вас вместе,

Да спрошу: - А где же результаты?
Где пути движенья к Парадизу?
Что-то плохо движетесь, ребята,
Вверх, но налицо движенье к низу!

И хватает вам еще нахальства
У меня просить для черта визу?!
Хоть Господь, действительно, начальство,
Не позволю вам катиться к низу!

Скатертью дорога – но не в Бездну,
И, по крайней мере, не в Геенну!
Пусть прогрев и кажется полезным
Вам, поскольку знаю вашу цену,

Но ведь не туда мощу дорогу,
Не туда лечу на колеснице…
Но возникло то, что даже Богу
Не могло бы раньше и присниться!

Труд мой все труднее и дороже…
Столько лет бессмысленно убито!
Мог ли я представить эти рожи
Да еще в пределах божьей свиты!

В страшном сне не снилось мне такое!
Как же угораздило, ребята,
Собственною Божией рукою
Сотворить подобное когда-то?

Впрочем… где понять вам эти муки,
Жалобы творца на результаты!
И куда смотрели эти руки,
Вас из глин лепившие, ребята?

Будто бы лепил я вас по кругу –
То налево справа, то обратно,
То, сжимая глину слишком туго,
То, пережигая многократно!

Так, в трудах, мои летели годы,
И хотелось верить мне во что-то…
А в итоге – мерзкие уроды
Говорят о качестве работы.

Редко получается Чайковский,
Чаще – неумытые Аттилы…
Впрочем, это я по-стариковски
Жалуюсь тут вам… да где взять силы,

Чтоб, терпя сплошные неудачи,
Бедствия записывать в победы?
Потому что мне нельзя иначе:
Ведь врагам-то в радость наши беды.
 
Хоть создал я наглых злобных психов,
О которых черти лишь мечтают,
Но без вас, ребята, как-то лихо,
Ибо вас-то мне и не хватает!

Хоть добра подобного в избытке
В божьих закромах на день вчерашний,
Но без вас не жизнь была б, а пытка
Вроде замурованности в башне!

Что страшнее может быть, чем скука
Бытия, как вечного повтора?
Так за что же мне такая мука
Вечного унылого позора?!

Я – один, как перст, един – и что же?!
С кем поговорить хоть о погоде?
ДУХ:
То есть как – “один”? А мы-то, Боже?
Даже тут нас будто трое… вроде!
АВТОР:
Точно, Бог! Твоих творений – уйма!
Сколько их везде, твоих творений?
Не найдется в мире даже дюйма,
Где бы твой не воплотился гений!

Под любым забором – божьи твари,
У любой пивной их – легионы!
Да в любой, Господь, болотной мари
Божьих тварей водится – вагоны!

БОГ:
Слова я покамест не давал вам!
Реплики и отзывы – позднее!
Да, добра подобного навалом
В каждой сточной яме и траншее.

Даже во главе иной державы
Глядь – сидят знакомые все лица –
Все из той же ямы да канавы,
Из навоза – в князи, да в столицы!

Не американцы – так талибы,
Если не вампиры – так святоши…
Это все издержки, перегибы,
Промысла, который я не брошу.

А нужны мне избранные рожи –
Кто с умом, а кто хоть с половиной…
Вы мне много ближе и дороже,
Чем самодержавная скотина,

Чем иной прелат, погрязший в блуде,
Чем “демократический избранник”…
Чем они вообще гордятся, люди,
У соседа вырвавшие пряник?

Ну их к черту! Нет, ко сну поближе
И не поминать их лучше всуе…
Слишком хорошо насквозь их вижу,
Тлей, переродившихся в буржуи!

Хватит разговоров… ближе к делу.
Что же понимать под словом “дело”?
Доверяя сам себе всецело,
Говорю вам: то, что наболело, -
Это есть ответственное дело,
Суть всего и чудо без предела!

Вы попали в дальние трущобы,
Вам тут все до черта надоело…
А теперь признайтесь, братцы, оба:
Вам порой не снится это “дело”?

Думаю, пора остановиться,
И остановить поток загадок!
Знаю сам, что вам ночами снится
Не унылый этот распорядок,

Не тупая мерзкая работы,
(И, пока что, даже без оплаты)
А весьма возвышенное что-то –
Некие слова и постулаты,

Некое стремление быть выше,
Чем унынье грязных серых будней…
Хочется уйти из этой ниши,
Где житье – крысиного паскудней!

Как порою хочется куда-то,
А нельзя: подписаны контракты,
И торчать вам тут еще, ребята,
До конца…а, может, до теракта…

Впрочем, я велик, и я предвижу
Переход от низменного в гору;
Вы должны покинуть эту жижу,
И навек отречься от позора.

Вам ли быть, товарищи, в печали?
Что вам эти бедствия и стужи?
Скверное всегда лежит в начале
Всяких дел, как жемчуг в грязной луже.

Но ведь это кончится, наверно,
Чем-нибудь да кончится когда-то:
Если так в начале было скверно,
Как же будет здорово, ребята,

Вам в последних главах этой саги,
Подводя отменные итоги!
Вы тогда свои скрестите шпаги
С теми, с кем давно воюют боги.

Все у вас тогда пойдет по плану
В верном направлении до цели…
Уточнять подробности не стану,
Ибо сам их помню еле-еле.

Так что, хлопцы, быстро ноги в руки,
Азимутом в сторону Босфора…
Я опять беру вас на поруки,
И теперь оставлю вас не скоро.

Азазелл! Добудь побольше снеди….
ДУХ:
Сделаем мы все, что в наших силах…
БОГ:
По пути вы встретите медведя
И свое дурацкое Чудило.

Пусть они примчатся, снег почуяв…
Ну, а про Пришельцев, этих злыдней
Лучше в этот вечер умолчу я,
Ибо мне за них довольно стыдно.

Эти подлецы не пишут билли,
А возьмут, к примеру, две базуки,
И опять кого-то истребили:
Якобы “за дело”… “для науки”…

Как-нибудь сегодня в час вечерний
Как бы не пришлось заняться поркой:
Пропишу им ижицу и терний,
А потом займемся их подкоркой.

А пока свободны… до рассвета.
Или, может даже, до заката.
Все вам ясно, братцы?
ВСЕ ДРУЖНО КИВАЮТ.
Вот за это
Как же вас порой люблю, ребята!

Кто еще мгновенно с полуслова
Может уловить до полутона
То, что говорит им Иегова,
Где на каждый слог нагрузка – тонна?

Но не загордитесь: за гордыню
У меня другие есть “награды” -
Вот возьму, оставлю гнить в пустыне…
Словом, сами будете не рады!
БОГ ИСЧЕЗАЕТ, ДРУЗЬЯ СОБИРАЮТ ВЕЩИ И УСТРЕМЛЯЮТСЯ К СЕВЕРО-ЗАПАДУ. ДУХ ВОЛОЧЕТ ПОЖИТКИ И ТАК НЕ ПРОСНУВШЕГОСЯ ХОМЯКА.
ДУХ:
Интересно, что же все же было
Там, где нас так долго не встречали?
Так же будни серые уныло
Шли и шли куда-то, как в начале?
АВТОР:
Если, дорогой, еще не хуже!
Нас сгребли куда-то под сурдинку,
Вытащив из грязной старой лужи,
А она, должно быть, стала льдинкой!
ПРОСЫПАЕТСЯ ХОМЯК:
Ба, какие слышатся фальцеты
Вперемежку с самым мерзким басом!
Бога мне благодарить за это?
Вы, друзья мои, не в курсе, часом?
АВТОР:
Не твое, дружок, собачье дело:
Тот, кто знает все, живет повыше,
И взирает в дальние пределы
С самой высоченной в мире крыши.

А тебя несут, как куль, и ладно:
Чай, на воле ты, а не в остроге!
Но, признаться, все-таки накладно
Дурака поить-кормить в дороге.
ХОМЯК:
 Я молчу, я знаю ваши нравы…
Бросите ведь бедного прелата
Где-то посредине переправы,
Если пискну лишнее, ребята.
ПУТЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, ПЕРИОДИЧЕСКИ ПЕРЕХОДЯ ТО В ТЕРНИСТЫЙ, ТО В ЗВЕЗДНЫЙ, А ТО И ВОВСЕ В ДАЛЬНИЙ. ХОЛОДНО, ГОЛОДНО, НО КАК-ТО ЖИТЬ МОЖНО.
 ОСТАНАВЛИВАЮТСЯ ПЕРЕД РВОМ. ДУХ:
Это что за дьявольская сила
Снова путь-дорогу преградила?
АВТОР:
Слушай, Дух, да это же Чудило!
Чтоб ее совсем перекосило!
ПОЯВЛЯЕТСЯ СТРАННЫЙ
ПРЕДМЕТ НЕОПРЕДЕЛЕННОГО ЦВЕТА, ФОРМЫ И РАЗМЕРА:
Чем из-за какой-то жалкой ямы
Разевать нечищеные пасти,
И бранясь безудержно, как хамы,
Вы б могли сказать мне просто: “Здрасьте!”
ДУХ:
Даже не подумаю… вот так-то!
Тут такие есть на каждой миле –
Без ума, без совести и такта:
Всю дорогу только и хамили!

Ничего, я вытянул их в струнку,
Перевоспитал без напряжения:
Закопав подобных хамов в лунки,
Дал им всем в стоячем положении

Срок слегка подумать на досуге,
Дабы горем выправить ошибки,
Под буран да завыванье вьюги,
Пусть визжат как гусли… или скрипки…
ЧУДИЛО:
Ты мне угрожаешь, старый, что ли?
ДУХ:
И хотел бы – но в нашей власти
Самому лупить, без божьей воли
Козырных тузов подобной масти.

Ну тебя, паршивое Чудило!
Стоит ли вступать в какие споры?
Нам и раньше солнце не светило,
А “светили” сроком прокуроры,

Нам и так на каждом километре
Из любого затхлого оврага
В спину дули крайне злые ветры…
Ни к чему теперь нам передряга!

А пойдем вперед мы лучше вместе,
Отвлекаясь в дружеской беседе;
Может быть, в каком-то странном месте
Встретим и летучего медведя…
ШУМ КРЫЛЬЕВ. СВЕРХУ ПАДАЕТ ШАТУН:
Встретите! Уже и повстречали.
Путь далек, опасностями полон….
Ваш корабль от пристани отчалил,
А с борта никто и не уволен.

Так что, полагаю, Боже правый
Очень бы хотел собрать всех вместе
И отправить в долгий путь за славой
И за честью… если речь о чести!

Мы ведь здесь почти что все по списку –
Разве что нет этих лоботрясов.
Им мы облизать предложим миску,
И носить пожизненную рясу…

Будут нам, мерзавцы, вместо служек,
Поваров и медицинских братцев:
Служат пусть подносчиками кружек
До Потопа… или пусть до святцев!
ТУТ НА ГРИЗЛИ ОТКУДА-ТО ИЗ ГЛУБИН ВСЕЛЕННОЙ ОБРУШИВАЕТСЯ ПЕГАС, ИЗ КОТОРОГО ВЫСКАКИВАЮТ ПРИШЕЛЬЦЫ, И НУ ЕГО УЧИТЬ!
ДУХ НЕ МОЖЕТ УДЕРЖАТЬСЯ, И ТАКЖЕ ПРИНИМАЕТ УЧАСТИЕ В БАТАЛИИ. ГРЕМИТ ГРОМ. БОГ:
По какому поводу веселье?
Свадьба ли? Поминки ли? Прописка?
Букино ли с Бякой новоселье,
Или снова Дух чудит, редиска?

Ах вы, подлецы! Оставь вас, змеев
На одну неполную минуту –
Сразу же об это пожалеешь:
Вам бы только гадить Абсолюту!

И какого, собственно, шайтана
Собрала нечистая вас сила?
Ведь вчера, да и сегодня – рано.
Вот когда в закат уйдет светило,

И взойдет луна над мрачным лунным,
Мерзким и назойливым ландшафтом –
Можете собраться с видом умным,
Тостом обменяться, брудершафтом,

А потом и чем-нибудь полезным
Можете заняться на досуге.
А пока что убирайтесь в бездну,
Жалкие, ничтожнейшие слуги!

Вот придумал сам себе забаву –
Олухов творить из серой глины,
Взятой из нечищеной канавы,
Или грязной сернистой долины…

Как вы понимаете, из странной,
Черт те чем попахивавшей смеси,
Вылепил зачем-то вас, болваны,
А потом всю жизнь мечтал повесить!

Ладно уж… я все-таки отходчив –
Даже в беспощадном божьем гневе:
То-то вы меня зовете “Отче”.
Чуть ведь не простил Адаму, Еве

Кражу из общественного сада,
Да попутал черт тогда, зараза!
И пришлось пройтись им всем до Ада,
Как и вам… шучу! Тьфу-тьфу, от сглаза

Впрочем, в вас священного начала
Остается все-таки немножко…
Ну-ка, господа дегенералы,
Спойте песню Богу на дорожку.

ВСЕ, ПЕРЕГЛЯНУВШИСЬ, ЭКСПРОМТОМ ЗАПЕВАЮТ:

Что делать?

В жизни подвигу мест не осталось.
Там вообще не найти уголка,
Где б апатия, лень и усталость
Не заполнили до потолка

Душу, тело, концертные залы,
И редакции “желтых” газет…
Не прощаясь, ушли идеалы,
А без них почернел белый свет.

Что же делать, когда исчезают
Костыли ненадежных опор,
И сомнения душу терзают?
Ждать, когда прозвучит приговор,

И тебя поведут конвоиры
К закипающим серным котлам,
Где уже разместилось полмира,
А другая визжит по углам,

Ожидая заслуженной кары?
То ли плыть по течению… в Ад,
То ли тихо улечься на нары,
И “Осанну” бубнить невпопад?

Выбор есть – и довольно богатый…
Но упорно отсутствует цель -
Та, которая где-то когда-то
Провалилась в какую-то щель.

Что за жизнь без утраченной цели?
Отбываешь положенный срок,
А в конце – скажем так, на пределе,
По ухабам разбитых дорог

Непременно уходишь куда-то,
За таинственные рубежи…
В тот таинственный край без возврата –
Как его там… Господь, подскажи?

Дай нам, Господи, эту опору,
Без которой и свет нам не мил,
Без которой повеситься впору!
Ты когда-то нас, Боже, ценил,

Угощал нас божественным пловом,
Звал нас в небо – “ну что, полетим”?
Как теперь мы божественным Словом,
Наконец, вдохновиться хотим!

Не хотим, понимаешь ли, в Ад, но…
Вам виднее, ведь вы – господа…
Что, молчишь, Демиург? Ну и ладно!
Это горе – еще не беда.

Но, надеемся, все же не вскоре
Встанем мы у последней черты.
Бог, избавь нас от этого горя!
Всепрощение, Бог, это – ты?

БОГ:
Да, растявкались, мерзкие шавки…
Тем не менее, чертов квинтет,
Подставляйте-ка мне ваши шапки:
Я отсыплю вам горстку монет.

Что сказать? К Богу все-таки лучше
Обращаться пока что на “вы”.
Свет божественный, светлый мой луч же
Семена возрождает травы,

Отделяет дурное от злого…
То есть – тьфу ты! – святое от Зла.
Это самое веское слово,
Повторенное снова и снова
И тебе, старый аятолла,

И тебе, мой рогатый дружище,
Бывший черт, а теперь – серафим…
Станьте лучше, духовнее, чище,
Поумнейте… а там – поглядим.

Впрочем, нет… побывайте вначале
Всюду, где не ступала нога –
В тех краях, где и вы не бывали,
И другие еще… не фига.

Вы пока что не делали дела,
Только лапти плели языком…
Все еще впереди! Так что смело
Постепенно умнейте тайком,

Или, если хотите, открыто –
Не стыдясь и не пряча ума.
Только надо отсеять сквозь сито
Злобу, дрязги и мелочи быта,
Перестать воевать у корыта…
Тут опасностей – чертова тьма.

Поумнеете - встретимся в храме
И обсудим судьбу ваших душ…
Остальное придумайте сам.
Раз взялись, не подумав, за гуж,

То тащите сквозь Вечность подводу,
Этот рачий и щучий обоз,
Только вверх, не смотря на погоду,
Суету и моральный износ.

Все, товарищи! Лишние слезы -
Этот вычурный древний обряд
Обниматься у старой березы
Перед тем, как отправиться в Ад.

Шутка, шутка… ну, все, генацвале!
Отправляйтесь на зюйд или вест
В те края, где еще не бывали –
На вершину горы Эверест,

Или снежные склоны Авачи,
Да во мглу океанских глубин…
До свиданья! Желаю удачи:
Право выбора есть у дубин,

Даже если они и такие,
Как предельно безмозглые вы, -
Алкоголики, дятлы морские,
Параноики, мертвые львы.

Суть найдете – даю обещанье
Сразу выслать за вами такси…
А пока что споем на прощанье
Что-то вроде “Господь, нас спаси”!

ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО – ПРИХОДИТСЯ СПЕТЬ ДЛЯ БОГА ЕЩЕ ОДНУ ПЕСНЮ ЭКСПРОМТ.

Для нашего же блага

Сон, страдания, бумага,
Груз грехов и штабель лаг –
Все для нашего же блага,
Все для нас же, бедолаг.

Ведь избавь нас от веревки
И сними с нас кандалы –
Снова разные уловки
Применяем мы, ослы,

Бесконечно надувая,
В основном, себя самих:
Ведь душа, еще живая,
Нашу ложь осознавая,
В прах преобразится вмиг!

Или даже станет паром,
И предметом для продаж…
Соответственно, недаром
Нас карает Отче наш!

Все, казалось бы, так просто:
Не воруй и не греши
И живи, пусть не для роста,
А хотя бы – для души.

А на деле, а на деле?
Хоть идея хороша,
Но в проклятом плотском теле
Помещается душа.

Стонет, бедная, от злобы,
Задыхается от слез:
Там, внутри – одни микробы
Да секреции желез.

Ей к попу бы да к мулле бы,
Да в архангельский бы хор,
Но, увы, ее на небо
Не пускают – то запор,

То какая-то изжога
То нелепейшая корь…
И даны ей, вместо Бога,
То страдания, то хворь!

Вот она уже седая,
И ползет, едва дыша…
“Ну, куда теперь, куда я”?
Злобно думает душа.

“В небеса? А кто меня там
Ждал? Тем более, кто звал?
Обзовут, покрою матом –
Янус или же Ваал…

Вот как будто бы из Ада
Слышно пение сирен…
Может, мне туда и надо?
Соглашайся, старый хрен!”

И ее хозяин – разум,
Горько молвит: “ты права!
Все с тобой решили разом:
Там тепло и есть дрова”.

А оттуда краем глаза,
Превращенного в труху,
Можно вглядываться в базу –
Божью базу наверху.

Не хотели мы, признаться,
Мчать по этому пути:
Нам бы в небо, нам бы в святцы,
Нам бы… Господи, прости!

Ты любого круче мага.
И загадочней луны…
И для нашего же блага
Ты спускаешь с нас штаны,

И даешь всем нам уроки
Подобающих манер.
Мы, Господь, твои пророки;
Ты во всем для нас пример.

Не страшны нам ни люмбаго,
Ни чума, ни лишний вес:
Все для нашего же блага
Насылаются с небес,

Эти злые испытанья,
Эта боль, потоки слез…
Что нам бес, что Ангро-Маньи?
Испытай нас на износ,

Проведя сквозь Ад и воду,
Через жерло медных труб,
Сквозь фальшивую “свободу” -
Пусть и волоком… за чуб.

Заверши же эту сагу
Самым радостным концом,
И, для нашего же блага
Урони нас в грязь лицом!

БОГ:
Что ж, для олухов недурно:
Я бы вам поставил “пять”.
В божий дом в снегах Сатурна
Приглашаю вас опять.

Побеседуем при свете
Свеч божественных лампад,
Да обсудим песни эти,
Что вы спели невпопад.

Отдохнув на перевале,
Отправляйтесь в те края,
Где еще вы не бывали,
Где еще вас встречу я

На заброшенной тропинке
В дебрях сказочных трущоб –
Там, где раньше жили инки,
И притом смотрите, чтоб

Ни окурка, ни соринки –
Только тишь и благодать
Наблюдались в той глубинке,
Где придется побывать.

Вроде все? Уразумели?
Не забудьте в суете
Ни о Боге, ни о деле:
Я-то – “тот”, да вы – “не те”.

Вам лишь только дай свободу –
Как окажетесь в пивной…
Так что будете по ходу
Пребывать везде со мной –

То есть всюду буду с вами,
Не спущу с вас божьих глаз!
Словом, этими словами
И благословляю вас.

Где-то там, в горах Тибета,
В Андах, в Альпах под сосной
В январе ль, в начале лета
Повстречаетесь со мной.

Соберу вас, братцы, в кучку,
А затем, перекрестясь,
Дам хорошенькую взбучку:
Сапогом по морде – хрясть!

Шутка! Я же добр и славен,
Альтруист и филантроп…
Каждый овен (или Авен)
Должен помнить, остолоп,

О моем предначертанье,
А не то во гнев войду,
Размахнусь своею дланью
И предам вас всех суду.

Это – снова шутка: мне вас
Бить и хаять не с руки…
Не до божьего мне гнева-с!
Я люблю вас, старики!

Дух! Смотри, чтоб впредь – без драки,
А нашкодишь – накажу:
Где зимуют нынче раки –
Непременно укажу.

Все свободны! Встать в колонну
 И кругом налево – марш!
Отправляйтесь к Вавилону…
Вы – мое подобье?! – Шарж!

ЭПИЛОГ. ОТ АВТОРА.

И пошли мы неспешной походкой
Неизвестно зачем и куда.
Побывали в кустах под Находкой,
Разорили четыре гнезда,

Трех медведей задрали в берлоге,
В Гималаях пробили тоннель…
Много сделали мы по дороге,
Но при этом забыли про цель.

Это плохо (почти что смертельно)
Жить без смысла – подобно траве
И, слоняясь по свету бесцельно,
Прозябать без царя в голове,

Пробиваться к неведомым странам,
Создавать себе массу проблем,
И порой предрассветною ранней
Изумляться над этим: - зачем?!

Ну, откроем мы счет в энном банке,
Ну, построим себе пару вилл…
А зачем эти чертовы замки –
Кто себя бы об этом спросил!

Как бессмысленны все эти блага,
Как вульгарен быт наших богем!
И к деньгам непомерная тяга
Овладевшая миром – зачем?!

Есть ведь что-то и чище, и выше
Власти желтых блестящих монет…
Отыскать бы подобную нишу,
Господа! Почему бы и нет?

Поселиться бы где-нибудь в скалах,
Обустроить затерянный грот,
Да грустить о своих идеалах
И мечтать день и ночь круглый год!

Но реальность сурового быта,
К сожаленью, пока такова,
Что мечтами владеет корыто,
А добро и душа - лишь слова.

Миром правят червонцы, реалы,
Виртуальная ценность бумаг…
Как же тут не топтать идеалы!
“Замечательно”! – думает Враг.

Он давно уж не действует тихо:
Из трущоб адских выбрался, гад,
И шикует… когда всем нам лихо,
Он доволен и, попросту, рад.

Что же Бог-то сказал на привале,
А, точнее, что недосказал?
Может, “край, где мы все не бывали” -
Это цель, это наш идеал?

Вот его, господа, отыскать бы –
Пусть в тайге, пусть под толщами льда,
Или в кущах бандитской усадьбы –
Где угодно найти, господа!

Но пока что вокруг – только серость,
Вековая старуха Тоска,
Безнадежность да смертная ересь –
Воспевание власти мешка,

Векселей и валютного счета, -
Словом, как ни крути, - кошелька…
И довлеет противное что-то –
Бездуховность и та же тоска.

Надо выйти за эти границы,
И прорвать эти кольца блокад,
Да взлететь в небеса вереницей!
Пусть нам нынче хотя бы приснится
Цель… и дивный божественный сад.

Вот на этой торжественной ноте
И закончим пока пересказ
О волшебной таинственной квоте
Идеалов и целей… для нас.

29.01.2003. пески Муюн-Кум.








































ГЛАВА 40. ДОБРЫЕ ДЕЛА.
ВВЕДЕНИЕ. ОТ АВТОРА

Очевидно, не в лучшую пору,
И к тому же не с левой ноги,
Прочитав то ли псалм, то ли Тору,
Под печальные вопли пурги

Мы отправились вслед за сюжетом
Без раздумий в туманную даль…
Речь, вообще-то, пойдет не об этом:
Неизвестно, в чем суть, где мораль,

И зачем это все сочинялось
На ночь глядя в пустыне ночной,
Невзирая на скуку и вялость,
На апатию, лень и усталость,
(все, что вечно кочует со мной).

Не успев отдышаться от града
Тумаков и обычных пинков,
Я, однажды прорвавшись из Ада,
Разорвал сталь прочнейших оков

И уже стал подумывать сдуру:
Дескать, Ад – у меня за спиной!
Корчить стал из себя то ли гуру,
То ли важную (слишком!) фигуру,
И морозной казахской весной

Вновь вернулся туда, где однажды
Мчал по ветру быстрее стрелы.
Никакого в том не было “чуда”:
Козни беса, дела Сатаны!

Так, промчавшись по всей параллели,
Грея сушу, топча океан,
Шел как будто вперед, а на деле –
Круг замкнул, как старик Магеллан.

(Впрочем, это – потуги на юмор:
Магеллан-то, ведь, как ни крути,
Дуба дал, или, попросту, умер
И, причем, как ни странно, в пути).

Но довольно, товарищи! Нынче
Не до шуток: на каждом углу
То суды (исключительно Линча!),
То, подобно хромому орлу,

Неудача впивается в печень,
Да конфузии бьют прямо в глаз,
А ответить им, в общем-то, нечем:
То, чем было, - уже не у нас.

Так о чем, то бишь, я? Не упомню:
Анемия, проклятый склероз!
Потерялось в бесчисленном сонме
Все – от замыслов (мыслей) до грез.

Все куда-то ушло… ну и ладно!
Горизонт ослепительно чист.
Подгоняя себя беспощадно
Под насмешливый гогот и свист,

Устремимся вперед без оглядки,
По дороге сжигая мосты.
Не осталось на свете площадки,
Где еще горизонты чисты.

Сзади нынче пустынно и сиро.
Слева, справа – одна пелена.
Нет ушедшего времени (мира):
Расквитался я с этим сполна.

Горизонт или край Ойкумены
Очертил впереди полукруг?
Вдруг за ним только пламя Геенны…
Или… так не бывает – но вдруг?! –

Там, товарищи, нечто иное –
Хоть с крылами, зато без хвоста –
Дожидается встречи со мною,
Чтоб сказать: “Это все – суета!

Не грусти, Парамон, в самом деле!
Ты, товарищ, напрасно раскис.
Знаю – беды тебе надоели,
И ползешь по земле еле-еле…
Но зачем горевать? Полетели,
И, как ты догадался, не вниз!”

Соблазнившись такой перспективой,
Не желая остаться в Аду,
Я вихляющей рысью ретивой
С новой силой по Сказке иду.

Там не все еще песни пропеты;
Остаются еще уголки,
Где тоскуют иные сюжеты
О хозяине твердой руки.

Остается лишь взять в эти руки
Крепкий посох и некую нить
И сбежать от несчастий и скуки
В те края, где придется не ныть,

А заняться хоть чем-то полезным:
Пусть не делом и не ремеслом,
Чем-то важным и даже полезным –
Тем, что ждет до сих пор за углом.

 ГЛАВА 41 (63).

Что-то, помнится, было за стартом –
То ли бедствия, то ли беда.
По каким-то неправильным картам
Я шагал неизвестно куда.

То ли Зевс, то ли просто Астарта,
То ли чьи-то пинки да плевки
Ранним утром морозного марта
Вновь меня затолкали в пески.

Было холодно и почему-то
Непонятно, какого рожна,
По дороге какого маршрута
В этот год пробежала весна.

Перепутав экватор и полюс,
Шла она от Таймыра на юг,
Выпуская при этом на волю-с
Холода многочисленных вьюг.

Мерз песок невезучей пустыни,
А на севере (наискосок)
По совсем непонятной причине
Чуть не плавился тот же песок!

Это сказано, может быть, сильно,
Но, как помнится, в этом году
Снег растаял под городом Вильно,
А на юге замерз какаду.

Там, в пустыне, в песчаных барханах,
Всем законам почти вопреки,
Снег в оврагах лежал бездыханно,
И морозом прибило пески.

Почему-то исчезли бесследно
Дорогие мои кунаки…
Хоть от них был один только вред, но
Как без них опустели пески!
Даже дикие кобры рыдали,
И тонули в слезах хомяки,
И от слез тех туманные дали
Расплывались в тумане тоски.

Что уж там говорить про варана,
Если плакал в норе каракурт…
Хмуро хмурилось небо Ирана,
Заливался слезами Устюрт.

Я скучал… но мешала работа,
Истреблявшая редкий досуг,
А душа в ожидании взлета
Совершенно отбилась от рук.

Все валилось из рук с диким гулом,
Рассыпаясь то в пыль, то в песок,
Так, что где-то в горах под Кабулом
Шел кому-то не в горло кусок.

Но гораздо и дальше, и выше,
В совершенно непознанной мгле,
В абсолютно таинственной нише
(И совсем не у нас на Земле)

Вызревала энергия гнева,
Недовольство моею хандрой…
И гремел впереди (или слева)
Гром, а молний пылающий рой

Бил, и с каждой минутой все ближе,
Все точнее, по цели (по мне!?)…
Долго делал я вид, что не вижу
Смысла в этих намеках извне,

А потом вдруг обмяк, как медуза,
Вскинул руки и крикнул: “Сдаюсь”!
И упал (почему-то на пузо).
Будь что будет! Кирдык? Ну и пусть!

ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Что, тоскуешь по ближнему кругу?
Успеваешь уснуть на бегу?!
Говорю тебе, Автор, как другу:
Ты и так, между прочим, “в кругу”.

Окружен пусть не славой и светом,
Не вниманием близких друзей
(я сейчас говорю не об этом),
Так что ты, Парамон, не борзей!

Сколько счастья тебе привалило:
Я же есть, и пока что – с тобой!
(Плюс Фортуна, плюс крестная сила),
И питаешься как на убой!

Ни успехи в работе, ни слава,
Будто ты воспарил в облака,
Не дают вам морального права
Откровенно валять дурака!

АВТОР, СООБРАЗИВ, О ЧЕМ РЕЧЬ:
Так и думал! Похоже, что снова
Не минует нас чаша сия!
Полагаю, теперь, Иегова,
Мне отныне не будет житья?

Снова подвиги, крестные муки
И готовность лечь всюду костьми?

БОГ:
Все же лучше безделья и скуки!
Да – и нет, Парамон, черт возьми!
ЗАКУРИВАЕТ, ПРОДОЛЖАЕТ:
У меня необычные гости:
Словом, прибыло в нашем полку!
Представители дури и злости
Нынче вызова ждут на погосте…
То-то выпьем мы сними чайку,

Посидим, побеседуем чинно,
А затем я исполню обряд,
Записав их (пока беспричинно),
Прямо в святцы… ты, вижу, не рад?

АВТОР:
Что-то я не пойму: эту свору,
Что давно ожидают котлы,
Отправляешь ты не к прокурору,
А зачем-то к себе за столы!

Может, лучше их – сразу же в Пекло?
Впрочем, Господу Богу видней…

БОГ:
Вижу, вера твоя не окрепла:
Появились сомнения в ней!

Ты несешь околесицу, парень,
На себя слишком много берешь!
Сам-то кто? Ишь ты, тоже мне “барин”!
Кто ты есть-то? Ничтожество, вошь!
Супротив моей скромной персоны
Ты как плотник царя супротив,
Как горох супротив патесона,
 Как… ну вот, привязался мотив!

Да гремит сотней, тысячью эхов…
Ведь про плотника и столяра
Написал, как мне помнится, Чехов,
И, как кажется мне, не вчера.

А на божьих гостей-то с усмешкой
Ты глядеть, Парамоша, не смей:
Сам-то был и останешься пешкой,
Потому как не ферзь ты, а змей.
АВТОР, С ГОРЕЧЬЮ:
Значит, вымой им, Автор, посуду,
Да почисти еще сапоги?
БОГ:
Что?!
АВТОР:
Ну, ладно, Создатель, не буду…
БОГ:
То-то! Пикнуть при мне не моги!

Эти грешники – Божии слуги,
Ты же – раб (соответственно, мой)…
Так что в качестве божьей услуги
Дай им выпить и ноги умой!
СМЯГЧАЯСЬ:
А сейчас будь, святоша, любезен,
На минуточку в кресло присядь
Да исполни мне дюжину песен…
И коснется тебя Благодать!
АВТОР, ЖАЛОБНО:
Где их взять-то в сырую погоду…
То есть, тьфу ты, в трескучий мороз!
Я же, Господи, глуп, я же сроду…
БОГ:
Парамоша – ты это всерьез?!

Перед кем ты ломаешься, клоун,
И кому без стеснения лжешь?!
Тоже мне, полу-жертвенный овен!
Лгун, зануда, копченая вошь!

Ну-ка, быстро да без разговора
Музыкальный бери инструмент,
Спой мне песни про горы и море,
Про висячий ледник, про цемент,

И о том, как какая-то дева
За водою пошла поутру…
В общем, мало ли тем для напева?
В порошок, тунеядец, сотру!
АВТОР, НУДЯ:
Да куда мне, гунявому хрену,
Против Бога? Какой разговор!
Запою, Демиург, как сирена:
Богу в радость, а бесу в укор!
ЗАПЕВАЕТ:
Небосвод исключительно синий,
А вокруг не тайга, а песок.
Только ветер свистит над пустыней…
И упорно отсутствует Бог.
БОГ:
Стоп, товарищ, ни слова: промашка!
Ты неправильно держишь лады,
Жалко блеешь фальцетом барашка:
Ни туды, Парамон, ни сюды!

Что за странная пошлая тема –
“Бога нет”?! Эк куда ты хватил!
Я есть всюду всегда надо всеми:
Выше Солнца и выше светил!

Дальше слушать твой бред – это пытка,
А вникать – сразу съедешь с ума!
За фальстартом – вторая попытка.
Радуй Бога, упрямый Фома!
АВТОР:
Раз уж вышло, по твоему, скверно,
Так зачем же опять и опять
Пошло, глупо, фальшиво, манерно
Без конца под аккорд завывать?

Дай мне, Господи, срок да тетрадку,
Острый нож и простой карандаш,
А еще – изложи по порядку,
Что же хочешь, Господи наш?

Знаешь сам: мой язык – без каркаса,
Совершенно без всяких костей…
А не спеть ли, Господи, часом
Два куплета про ваших гостей?
БОГ:
Много хочешь, дружок! Ни секунды!
Если дам – исключительно в нос!
Надоели вы мне, киндервунды!
То есть, ты надоел мне, как пес.

Я вас слушаю с адским терпеньем.
ВОЗМУЩЕННО:
Он же снова скулит и скулит,
Будто это не райское пенье
Ничего, кроме бед, не сулит!
АВТОР ВЫНУЖДЕННО ЗАПЕВАЕТ:

О ГЛУПОСТИ

Глупость дана на века.
Это судьба, приговор,
Это такая река,
Плавал в которой топор.

Свыше она нам дана,
Или всплывает со дна?
Или однажды она
Нами приобретена?

Глупость, как герб наших зол
И исключительных бед,
Светится, как ореол,
Общедоступна, как бред.

Ею вся вечность полна,
И переполнены мы,
И отовсюду она
Лезет и лезет в умы.

Как победить это зло –
Выйди да нам расскажи,
Как так случиться могло,
Что порождение лжи,

Этот колодец без дна,
Наш дорогой атрибут,
Правит во все времена,
Что все ее берегут?

Холят, хранят как парчу,
Чертову бездну без дна…
Как я, Создатель, хочу,
Чтобы исчезла она!

Кто ж это? Сам Сатана?
Или его ипостась –
Чертова бездна без дна,
Наш недоразвитый князь?

Сколько вопросов задать
Умному может дурак…
Пусть осенит благодать
Всех нас, блаженных и так!

БОГ:
В этот раз получилось недурно.
Виден смысл, намечается суть,
Хоть изложено это сумбурно.
Поработай над текстом чуть-чуть!

Сообщаю, что с раза второго
Ты продвинулся где-то на шаг…
Пусть пока ваше слово – не Слово,
Да и сам ты пока что ишак,

Тем не менее, есть результаты,
И прогресс, так сказать, налицо!
Так держать, господа геростраты!
Словом, третья попытка, кацо!

АВТОР ОПЯТЬ ЗАПЕВАЕТ:

ПУТЬ К ПОДНОЖЬЮ

Было время, что когда-то
Были времена:
Были дни и были даты…
Словом, - старина!

И вода была мокрее,
Зеленее – лес,
Ни на Волге, ни на Шпрее,
Не водился бес.

А народы? Полководцы?
Боги вроде Ры?
Были люди-инородцы
Сказочно мудры:

Верили в богов и сами
Как бы между дел
Занимались чудесами
(Если кто умел).

Пели с берегов сирены
Песни сквозь туман,
Что-то строили Хефрены,
Войны вел Траян…

И злодеи были злее,
И длиннее час,
И тенистее аллеи,
Чем у нас сейчас.

А теперь?! Живем, как в тине
(Если и живем)!
Были времена, а ныне
Спуск, а не подъем.

Все мельчает год от года
(Даже с каждым днем):
Птицы, звери и народы,
И дает дурные всходы
Даже чернозем.

Где же путь из этой лужи
На вершины гор?
Мир все злее, жизнь все хуже
С некоторых пор.

Как же хочется, признаться,
Отряхнуть помет
И по склону подниматься
Прямо вверх вперед!

Помоги нам в этом, Боже,
Руку протяни:
Без тебя, Господь, не сможем
Выжить в эти дни

Мы всегда на все готовы,
Бог, а посему
Подари нам снова Слово,
Где б всему было основа –
Словом, что к чему.

Окажи нам милость божью,
Не сочти за лесть:
Укажи нам путь к подножью
(Ежели он есть).

БОГ:
Что ж… прогресс налицо…пару-тройку
Сотен тысяч эпох… даже лет –
И глядишь, будет вам перестройка,
Смена вех… почему бы и нет?

Можно было бы выкрикнуть “браво”,
Но раз столь уж глупы вы и злы,
Не имею морального права
Раздавать дуракам похвалы.

Впрочем, душечка, в качестве премии
За старательный подхалимаж,
Ты окажешься вместе со всеми и
Хором будете петь “Отче наш”.

А затем, поскитавшись по прерии,
После долгих постов-литургий,
Ждут дела вас из этой же серии,
Испытания в стойкости, вере и
Переходы под стоны пурги.

Словом, этой же ночью весеннею
Вдруг почувствуешь: ты не один!
До свидания… до воскресения,
Дорогой перегрин-паладин!

БОГ ИСЧЕЗАЕТ. АВТОР:
Снова, значит, какое-то общество?
На безрыбье и общество хлеб!
Надоело бродить в одиночестве.
Путь тернист, а местами – нелеп.

Кто же, где же…
ИЗ ГЛУБИН НЕБЫТИЯ ВЫНЫРИВАЕТ ХОМЯК. АВТОР:
 А вот и компания!
Пусть не общество важных вельмож,
Но ведь сказано было заранее:
Путь тернист и пройдет между рож!

Тем не менее, или тем более,
Будем рады тому, что тут есть.
Воля божья – его монополия…
Хоть не очень-то добрая весть –

Появление злого фанатика –
Но дареному даром коню…
Словом, дал Бог его с криком “нате-ка”,
И попал я, как кур в западню…

Здравствуй, коли не врешь, бородатое,
Фанатичное чудо-имам –
Нечто вредное, жизнью помятое,
Потерявшее веру в ислам…
ХОМЯК, ОГРЕВ ПОЛЕНОМ ВМЕСТО ОТВЕТНОГО ПРИВЕТСТВИЯ:
Рад приветствовать ваше злословие
На чужой нелюдимой земле.
Для тебя тут, дружок, все условия:
Голод, холод и жизнь в кабале.

Раз святой ты, то, значит, и мученик,
Так что флаг тебе в руки и руль!
АВТОР:
Слушай, ты, бородатый гремучник мой,
Фарисей мусульманский, пит-буль!

Что за мода кидаться поленьями,
Не спросив: “сколько зим, сколько лет”?
Поделился бы хоть впечатленьями
О своих приключениях… нет, -

Сразу по лбу и сразу с шелепами!
Так недолго и дров наломать…
(Опорочить словами нелепыми
Знаменитую кузькину мать).

ХОМЯК:
Фу, софист! Что за сленг и вульгарщина!
Вот кому бы типун на язык…
Мог сказать бы, наверно, поярче, но
Ты с рождения к сленгу привык.

Не дано вам парить в небе коршуном,
Под колодой живет твой Пегас,
Языком своим старческим сморщенным
Повторяешь ты тысячи раз

Только штампы, избитые временем,
Либо пьяный навязчивый бред…
Это, братец, приводит не к премиям…
А куда – знаешь сам… не секрет!
АВТОР:
Что тебе, старикашка, отвечу я?
Брось полено, берись-ка за ум!
Надо срочно обмыть эту встречу и
Уходить из песков Муюн-Кум.

Молча двинемся пыльными тропами –
Непременно на юго-восток –
Надоели Аляски с Европами…
Слишком тамошний этнос жесток.

Лучше в горы уйдем перевалами,
Дабы скрыться в одной из пещер,
Жить с молитвами да минералами…
ХОМЯК:
Превосходно придумано, сэр!

Обложусь там Коранами, Торами,
Положу в изголовьях Талмуд,
И когда-нибудь, друг, эти горы мы
Обратим в нашу веру, и тут

Сразу станут рассветы прозрачными,
И основой всего станет труд,
А животные, бывшие жвачными,
Также веру в богов обретут.

БРЕДУТ К ГОРАМ НА ЮГО-ВОСТОК. АВТОР:

Видно, сами того не желая, мы
Снова сделали маленький крюк,
И теперь рандеву с Гималаями
Снова ждет нас…
ХОМЯК, СКЕПТИЧЕСКИ:
А нас-то тут ждут?

Или – хуже того: ждут с обрезками
Рельсов, дуг, металлических труб,
Кочергой и иными железками,
Где найдутся и винт, и шуруп!

Надо срочно закрыть эту тему и
Подаваться повыше в бега…
Ну их к лешему вместе с тотемами!
Мне пока еще жизнь дорога.

На горе Аннапурна, как помнится,
Есть старинный заброшенный грот,
Где свободно поместится конница,
Так что движемся вверх и вперед!
ДРУЗЬЯ ВЗБИРАЮТСЯ НА ГОРУ АННАПУРНА, ОТЫСКИВАЮТ НУЖНЫЙ ГРОТ, ЗАХОДЯТ – А ТАМ ДУХ, ШАТУН И ЧУДОТВОРНАЯ С БУТЫЛКОЙ И СКАТЕРТЬЮ-САМОБРАНКОЙ. ГРИЗЛИ - ШАТУН ВСКАКИВАЕТ И ЗАГОРАЖИВАЕТ ВХОД:
На сегодня прием посетителей
Отменен! Говорю – прекращен!
Тунеядцы, обжоры, вредители
Понаехали с разных сторон…

А ресурсы у нас ограничены,
И продукты тут только в кредит…
Наши мощности преувеличены…
ХОМЯК, ПЫТАЯСЬ ОТПИХНУТЬ МЕДВЕДЯ:
Пропусти, косолапый бандит!

Дух, скажи же ему, чтоб подвинулся,
Перестал загораживать вход…
Ишь, дурак, идиотом прикинулся!
Этот номер у нас не пройдет!
ПЬЯНЫЙ АЗАЗЕЛЛ:
Мишка, цыц! Видишь, кто к нам пожаловал?
Парамоша да мой бывший шеф!
Как меня он лелеял и жаловал!
Заходи, старикашка, пся крев…
АВТОР:
Что же, мне, параноику старому,
Не найдется у вас уголка?!
Да за что же подобными карами
Ты караешь, шайтан, старика?
ДУХ, ТУПО ОСМЫСЛИВАЯ ВОПРОС:
Я? Караю?! Вранье, околесица!
Я за дружбы и мир, за гешефт!
Мне ж порою хотелось повеситься…
Без тебя, дорогой бывший шеф!

А отсутствие рыжего странника
Выжгло в сердце такую дыру,
Что сейчас (как без плетки и пряника!)
Я без вас непременно помру!
ВСЕ РЫДАЮТ ОТ УМИЛЕНИЯ И УСАЖИВАЮТСЯ ЗА ПРАЗДНИЧНЫЙ СТОЛ. ЧУДОТВОРНАЯ:
Опоздали, друзья, к сожалению!
Две недели назад или три
Отмечал наш Шатун день рождения –
Черт его, людоеда, дери!

Сколько выпито было и съедено!
А какие звучали слова!
Только мишка, зловредная вредина,
Вдруг свалился поспать на дрова,

И попал бы почти незамечено
Вместе с ними в наш добрый очаг…
Говорили ж ему: столько нечего
Пить в пещере, причем натощак!

Словом, были у нас приключения:
Есть что вспомнить и что рассказать!
По утрам приступали к “лечению”,
А под вечер ползли под кровать…

Кстати, мишку того несмышленого
Только чудо тогда и спасло,
И волшебное слово соленое
Погасило на Гризли крыло,

А его обожженная задница
От молитвы моей зажила!
А сегодня, случайно, не пятница?
Разве пятница?! Ну и дела…
СО СТОЛА ПОДАЕТ ГОЛОС СКАТЕРТЬ-САМОБРАНКА:
Бузотеры, проклятые лодыри!
Здоровы за казенный (мой) счет
Каждый день напиваться до одури,
А затем сокрушать бедный грот!

Чтоб вам пусто всем стало и голодно,
Чтоб типун вам вскочил на язык,
Чтоб вам даже в Аду стало холодно,
Чтоб вас гнев Демиурга настиг…
ДУХ:
Прекрати, наконец, злопыхательства,
Угощай, чем послал добрый Бог!
ОБРАЩАЯСЬ КО ВСЕМ СРАЗУ:
Не побрезгайте, ваши сиятельства:
Пригубите хотя бы глоток!
ОТСТУПЛЕНИЕ. ОТ АВТОРА (ГОЛОС ЗА КАДРОМ):
И злосчастные своды пещерные
Затряслись, заходив ходуном!
Пожирали мы яства безмерные,
Запивая отличным вином

Так, что демоны, ведьмы и дьяволы
Потеряли от зависти сон…
Ну и что? Заслужили! (как правило).
Скромный ужин на пять VIP- персон

Затянулся на целые месяцы,
Вызывая у нечисти стон!
До сих ведь, нечистые, бесятся,
Завывая волкам в унисон.

А закончилось все прозаически
Через месяц… а, может быть, два:
Бог зашел к нам неслышно (практически)
И заметил:
БОГ:
Пируем, братва?!

Вы тут беситесь с жиру, товарищи,
А в фавеллах неразвитых стран
Продолжается вечный кошмар еще,
Где не голод и мор, так буран,

Где не климат плохой – так правители,
А де-факто – все это гуртом
Так бузит, что несчастные жители
Рвут то когти, то пейсы, то кители…
Впрочем, речь-то сейчас не о том!

Достучаться до дремлющей совести,
Да до душ, утонувших в вине,
Можно разве что в сказочной повести
О какой-то волшебной стране!

Это дело почти безнадежное –
Изменить вас хоть как-то извне,
Сделав нечто почти невозможное,
Что, увы, не по силам и мне!

Оставайтесь тут с вашими взбрыками,
С вашим вечным безверьем в меня,
Пребывая тупыми и дикими
Вплоть до самого Судного Дня!

ДУХ, ЖАЛОБНО ЛЕБЕЗЯ:
Что ты, Боже? Ты что, в самом деле?
Мы ж все поняли! Не покидай!
Ну, попили немного, поели…
Ну, устроили эдакий “Рай”…

Но нельзя же столь больно и жестко
Бросить блудных своих сыновей!
Наши души, Господь – не известка,
Их не выжег еще суховей!

Видишь – каемся, бьем себя в щеки
(ОТВЕШИВАЕТ ПОЩЕЧИНУ АВТОРУ)
Сыплем пепел на темя и плешь…
ОСЫПАЕТ ЧУДОТВОРНУЮ И ШАТУНА ГОРЯЧИМ ВУЛКАНИЧЕСКИМ ПЕПЛОМ
Бог! Твои справедливы упреки,
Черт возьми нас, акула нас съешь!

Лучше сразу убей, не бросая:
Все равно без тебя – не житье!

БОГ:
Так ли – “лучше”? Не знаю, не знаю…
Черт возьми, прекратите нытье!

Видно, век мне тащить эту ношу…
Прекратите, ослы, голосить!
Так и быть, в этот раз вас не брошу:
Этот крест мне всю вечность носить.

Собирайте, пьянчуги, манатки,
Наберите еды… вместе с ней
Прогуляйтесь от Средней Камчатки
До низин султаната Бруней.

Впредь творите лишь благодеяния,
Раздавая бесплатно еду,
Поднося беднякам подаяние…
Если снова сорвете задание,
Подлецы – под землей вас найду!

Сейте вечное, мудрое, доброе
Тихим словом да жестким бичом,
А не то поломаю все ребра я,
Истреблю… это, то бишь, о чем?

АВТОР:
 Ты оправишь нас в сторону южную –
Подкормить голодающий люд…

БОГ, ЗАДУМЧИВО:
Это дело, конечно же, нужное
(Если вам же его не пришьют).

Тех, кто хочет быть слишком уж добрыми,
Почему-то с недавних времен
Подавляют ОМОНом да СОБРами…
Ты ведь знаешь, за что, Парамон!

Но, поскольку вы к мукам готовые,
Начиная с известной поры,
Не пугают венцы вас терновые,
И не слишком страшат вас костры!

Пусть же, братцы, отныне до трупности
Во главе хоть какого угла,
Невзирая на все ваши трудности,
Только добрые встанут дела!

Так спешите их делать не мешкая:
На бегу, на лету, у стола…
Буду щелкать за вас, как орешки, я
Зло, чтоб добрыми были дела.

ЭПИЛОГ. ДОБРЫЕ ДЕЛА

Было кем-то сказано когда-то:
“Спешка хороша при ловле блох”.
Лозунг, актуальный к данной дате,
Ныне устарел и явно плох.

Оказалось: надо торопиться,
Если что-то делать от души…
Можно опоздать и оступиться,
Угодить в акулью пасть и в пиццу…
Как тут можно думать: “не спеши”!

Нет уж, юридические лица:
Подавая эдакий совет,
Вроде “никогда не торопиться”,
Подаете повод к бегу бед!

Жизнь так коротка, и слишком много
Господу угодных славных дел,
Что не худо б попросить у Бога
Сил для одоления порога,
За которым – дальняя дорога,
Всех, пока живых еще, удел.

Что ему, Творцу, раздвинуть рамки,
Расширяя поле для чудес,
Где бы превращались шашки в дамки,
Непрерывно двигая прогресс!

Но пока реальная картина
Так же безнадежна, как и зла:
Ну не может злобная скотина
Делать эти “добрые дела”!

Только возлияния и кражи,
Только жертвы Желтому Тельцу…
И настолько мерзок он, что даже
Доброта такому не к лицу!

Снова к каноническим пределам
Подойти я мысленно готов:
Может ли считаться “добрым делом”
Истребленье бешеных скотов?

Думайте об этом – да скорее:
Временная кончится шкала
Прежде, чем повесив Зло на рее,
Можно делать добрые дела.

05.03.2003. пески Муюн-Кум.





































































ГЛАВА 42 (40). СТОИТ ЛИ ЖИТЬ ДОЛГО, ГОСПОДА. ВЕДЬ ИДЕМ КУДА-ТО НЕ ТУДА.
ВВЕДЕНИЕ. ОТ АВТОРА.

 - В молодости дух противоречий
Слишком часто затмевает суть.
Молодость способна покалечить,
Отрицать, хамить, дурить, увечить,
А построить что-нибудь – ничуть.

Ей присущи дикие забавы,
Гогот, грохот, матерная брань…
Что ей до величия державы?
Дай ей власть – и дело будет дрянь!

Тем же из юнцов, кому не в тягость
Груз серьезных творческих забот,
Жизнь преподнесет сплошную пакость:
Сверстник издевается и бьет,

Путь наверх перекрывают снобы:
Дескать, поработал бы с мое!
И разнообразные особы
Превращают в пекло бытие.

Впрочем, что же хаять всех огульно?
Все прошли когда-то тем путем,
Превращаясь в дедушек, бабуль, но
Все-таки неправильно живем.

Кто-то шел к сияющим вершинам,
Кто-то – от распивочной к пивной,
Кто-то в бытие вонзался пулей,
А другие – сразу в перегной.

Кто-то просто жил из интереса,
Кое-кто смотрел лишь в облака…
Но, увы, всего одну лишь пьесу
Жизнь для нас придумала пока –

С общим обязательным финалом
Где за сценой бездна… или падь.
Так что дело, собственно, за малым:
Как ее по действию сыграть

Так, чтоб наши соло были спеты
Пусть и не на бис – хоть не под свист! –
Чтобы интересные сюжеты





Заполняли чистый ныне лист. -

Так я размышлял на перевале
С видами на город Кандагар.
В двух шагах привычно громко спали:
Серафим-медведь (почти Икар!),

Наше бесподобное Чудило
Да неугомонный старый Дух.
Небеса таинственная сила
Чем-то ярким перегородила –
Разноцветьем двух гигантских дуг.

Вдалеке гремели камнепады;
В такт камням гремел, храпя, Хомяк…
Ничего, казалось бы, не надо:
Все пока неплохо шло и так.

Я курил гаванскую сигару,
Посылая кольца к облакам,
Да глядел на сакли Кандагара:
Вот бы их сейчас прибрать к рукам!

Что они творят тут, в самом деле?!
Злобно исповедуют ислам,
Разгромили в городе бордели…
А ведь Бог-то судит по делам!

То-то он воздаст им, между прочим!
Впрочем, кое в чем они правы…
Может, мы напрасно их порочим?
Верят ведь во что-то – но – увы!

Маловразумительное “что-то”
В их давно бестрепетных руках
Даже в стометровые ворота
Не желает лезть пока никак.

Так что, посвятив им пару строчек,
Я захлопнул мысленно дневник.
Что мне до исламских заморочек?
Сам в себе запутался, старик!

- Верно! – отозвался Голос Свыше. –
Заблудился, Автор, в трех соснах,
Затаился сам в себе, как в нише,
Спрятался в своих мечтах и снах,

Да забыл меня и наши встречи!
Я могу обидеться, старик!
Покараю, всыплю, изувечу!
Шутка! Я же Бог, а не мясник.

Как ты без меня жил эти годы?
Что нашел (вернее, потерял)?
Где бродил под вечным небосводом?
Отыскал ли вечный идеал?

АВТОР:
Я бывал, Господь, в таких глубинках
Самых заповедных уголков,
Где и не слыхали о новинках
Даже в сказках древних стариков!

Я искал, господь, тебя и веру,
Дабы делать добрые дела…

БОГ:
То-то вы и прятались в пещеру –
Ты да старый черт аятолла,

Хищный зверь с повадками громилы,
И весьма воинственный паяц
Дух, да несерьезное Чудило…
Тут я и накрыл всех скопом – бац!

Раз уж мы сидим на перевале,
Жаря мясо лани на костре,
Я вам объясню все, дабы знали
Все, что мне известно о добре.

Ну, так вот: подвижник, свет несущий,
Не танцует голым при луне!
Вам добро покамест не присуще:
Просто не дано, поверьте мне.

Иногда я вас не понимаю,
Не воспринимаю вашу лесть,
Но зато терплю (воспринимаю)
В собственном соку – какие есть.

Если так – заканчивайте спячку,
Продирайте сонные глаза…
ВСЕ ПРОСЫПАЮТСЯ И ПАДАЮТ НИЦ
Да не становитесь на карачки,
Так, друзья, усердствовать нельзя!

Быстро собирайте все манатки,
А затем, приняв холодный душ,
Топайте не валко и не шатко
По хребту с названьем Гиндукуш.

Руки прочь от этого вертепа!
Разве можно здесь творить добро?!
Согласитесь: это же нелепо,
Крайне неестественно, старо –

Делать вид, что делаешь чего-то,
Да бредя, куда не зная сам,
Чтоб, ломясь в открытые ворота,
Бормотать молитвы подлецам!

Ну их всех… к пророку Магомету!
Пусть идут себе в свой дивный ад…
Я не осуждаю их за это:
Сами ведь не знают, что хотят.

Только знай, что грабят караваны
Да сажают опиумный мак…
На полет стрелы к Афганистану
Тот не подойдет, кто не дурак!

Что ж вы тут, товарищи, забыли?
Шкуру не убитого козла?
Ящик сигарет, бутылку, или…
Можете молчать… молчать… пока.

ДУХ, ПОДАВЛЕННО:
Что ты, Бог? Ты ж сам сказал намедни:
Дескать, нынче время добрых дел!

БОГ:
Ах, друзья, оставьте эти бредни!
Я совсем не то сказать хотел!

Что конкретно – малость позабылось…
Видно, в этом часть моей вины!
Так что я меняю гнев на милость:
Ничего-то мне вы не должны.

Кстати, о туземцах… ну их к бесу!
Тот еще, товарищи, народ!
Вроде бы идет послушать мессу –
Заодно ограбит и убьет.

Ну их всех ко всем чертям собачьим!
Собирайте вещи – и ко мне.
Выпьем кофейку да посудачим
Обо всем – о мире и войне,

О погоде в западных широтах,
О дождях на южной долготе,
О подполье и переворотах…
Нынче времена уже не те!

Не способен спившийся и хилый,
Вялый, опустившийся народ
Взяться за топор, косу и вилы
Да устроить вдруг переворот!

В тереме обсудим чуть подробней
Все, что говорю я вам теперь.
Там сиденья все-таки удобней,
Крыша, стены есть, а также дверь

Выкурим в шезлонгах по сигаре,
Да обсудим будни бытия,
Да чайку цейлонского заварим…
Все вернется на круги своя.

А потом – туманные пространства,
Сумрак не начавшихся времен;
Будет вам и каторга, и пьянство,
Одного не будет – постоянства:
Все придет – и сгинет, словно сон.

А сейчас за мной летите клином,
Хлопая архангельским крылом,
В небосвод, что снизу виден синим,
А взлетите в небо под углом –

Никакого неба нет в помине,
Только тьма и холод черных трасс
В вакуумной тьме-полупустыне,
Где летают дурни вроде вас.

ВСЕ ВЗЛЕТАЮТ И ЛЕТЯТ ВСЛЕД ЗА БОГОМ К САТУРНУ. САДЯТСЯ ВОЗЛЕ ТЕРЕМА. БОГ:
Эх, давно пора чинить мне сени:
Видите, коробится конек?
Времени нет, а не из-за лени:
Вечными делами занят Бог.

Некогда стругать кривые доски,
Красить косяки облезлых рам…
ВЫЗЫВАЕТ ПТИЦУ-СЕКРЕТАРШУ:
Что-то там сейчас у нас в киоске?
ПТИЦА-СЕКРЕТАРША:
Бог! Тут не ларек тебе, а Храм!
БОГ:
Все теперь грубят – и ты туда же!
Как бы из тебя не сделать дичь…
Вот возьму да вываляю в саже,
Или прикажу тебя постричь!

РАЙСКАЯ ПТИЦА, НИМАЛО НЕ СМУТЯСЬ:
Что – и будешь сам писать бумаги,
Сам же запирать их в сейф на ключ?
Или же гагаре или гаге
Перепоручишь…
БОГ:
Ну, не канючь!

Выпиши на них ведро нектара,
А позднее спишешь на мороз…
ПТИЦА:
Письменный прошу приказ! А тара?

БОГ, НЕДОУМЕВАЯ:
Ты, моя кукушечка – всерьез?!

Что с тобой? Такого не бывало!
Ты куда совала длинный нос?!
Вижу – в недра винного подвала?

 РАЙСКАЯ ПТИЦА:
Чтобы я – в подвал? Ты что – всерьез?

Ты же сам сказал мне, Боже: “Птица!
Экономь во всем – перерасход!
Так же, понимаешь, не годится –
Съесть за день то, что едят за год!”

И пришлось принять мне, Боже, меры –
Сейф, охрана, личные ключи,
Чтоб твои голодные церберы…
БОГ:
Ладно, Птица, хватит! Помолчи!

Тоже мне – придумала забаву –
Господу отказывать во всем!
Завтра заменю тебя на паву…
АВТОР:
Лучше замени ее гусем!

Так ли нам павлин безмозглый нужен?
То ли дело – старый злой гусак:
Тут тебе и пух, и легкий ужин…

БОГ:
Стало быть – опять попал впросак?

И зачем я выбрал эту птицу
В личные свои секретари?
Занят был? Но так же не годится, -
Взять, не посмотрев, черт побери!

Надо было птицу взять постарше,
С опытом подобных райских дел…
Я ж зачем-то птицу-секретаршу
Пригласил в божественный отдел!

Ладно, мы исправим все ошибки,
Избежим опасности вреда…
Птица, ты разжалована в рыбки!
Заходите в терем, господа!
РАЙСКАЯ ПТИЦА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ЗОЛОТУЮ РЫБКУ И ТУТ ЖЕ НАЧИНАЕТ ИСПОЛНЯТЬ ЖЕЛАНИЯ.
ВСЕ ВХОДЯТ В ТЕРЕМ И УСАЖИВАЮТСЯ ПО БОЖЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ ЗА СТОЛ В ГОСТИНОЙ.
БОГ:
Птицы, рыбы… ну, эту потерю мы
Сможем как-то еще пережить.
И без них в этом сказочном тереме
Мы найдем и нектар, и коржи.

Ну их, птиц! Лучше с этими курами
Дел вообще никогда не иметь…
Для начала пойдем да покурим и
Постараемся что-нибудь спеть.
ВЫХОДЯТ В СЕНИ. БОГ:
 Выбор небогат был, между нами:
То шумер, то викинг, то еврей…
Не берут таких в небесном храме
На оклады птиц-секретарей.

Брал я на работу то аскета,
То весельчаков без тормозов –
Но у всех по части этикета
С детства поврежденная анкета…
Как бы объяснить вам… словом, это
Постоянный зуд и вечный зов.

Я их перепробовал штук двести,
Только толку – ноль: все дело в том,
Что любой из них был не на месте,
И пришлось их в Ад прогнать гуртом.

Взять хотя бы ту же Самобранку:
Ведь, по существу – ходячий склад!
Только взял к себе ее, засранку,
А пришлось тотчас отправить в ад!

Осмеяв оказанную милость
(Да какого б ей еще рожна?!),
День и ночь сама с собой бранилась,
Да на Бога лаяла она!

И однажды утром спозаранку
Так осточертела, Скатерть мне,
Что пришлось отправить Самобранку
На неделю в гости к Сатане.

Там она, притихнув поначалу,
Сделав вид, что все осознала,
Из Геенны огненной сбежала
Да взялась за прежние дела.

Согласитесь – крайне неприятно
Всех прощать по сорок девять раз!
Но – простил и взял ее обратно:
Смирно на столе лежит сейчас.

Вытирайте ноги, мойте руки,
Причешитесь… всех прошу к столу.
Я пока беру вас на поруки –
Духа, Шатуна, аятоллу,

Остальных прошу побыть за дверью:
Что-то в вас не так – сам не пойму!
Позже – скажем, где-нибудь под Тверью,
Объясню – за что и почему.

ДУХ, ШАТУН И ХОМЯК СКРЫВАЮТСЯ ЗА ДВЕРЯМИ,
АВТОР И ЧУДОТВОРНАЯ ОСТАЮТСЯ В СЕНЯХ. ЧУДОТВОРНАЯ:

Что, дружок, давай закурим с горя?
Что поделать – каждому свое.
Впрочем, Бог отходчив в гневе: вскоре
Впустит нас Господь в свое жилье.

Луковицу, соль, ржаную корку,
Думаю, для нас всегда найдут…
ПРИСЛУШИВАЕТСЯ:
Слушай, Парамоша – там же – порка!
Хорошо, что мы с тобою тут,

А иначе были б с ними рядом,
И пытались смыться в уголки,
Дабы не почувствовать всем задом
Страшный гнев божественной руки!

ГРЕМИТ ГЛАС БОЖИЙ:
Заходите, Автор и Чудило!
Хоть мученья – ваше ремесло,
Но Фортуна с вами пошутила:
Все, что было, то уже прошло.

ВХОДИМ. НА ПОЛУ ЛЕЖАТ ХОМЯК, АЗАЗЕЛЛ И ШАТУН СО СПУЩЕННЫМИ ШТАНАМИ, В СТОРОНКЕ ТЯЖЕЛО ОТДУВАЮТСЯ ВУРДАЛАК, ПРОРОК САМУИЛ И МАЛЮТА СКУРАТОВ С ИЗМОЧАЛЕННЫМИ РОЗГАМИ В РУКАХ. БОГ:
Я провел тут несколько уроков
Веры и изысканных манер…
Впрочем, все прошло не без упреков:
Пара сотен розог, например…

Что не совершишь во имя веры,
Что во имя веры совершишь!
ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К СВОИМ ПРОФОСАМ:
Утомились, славные церберы?
Все, свободны… вон отсюда! Кыш!

ПРОФОСЫ С ТИХИМ ШИПЕНИЕМ РАСТВОРЯЮТСЯ В ВОЗДУХЕ. БОГ:

Я, друзья, мудрею и мудрею,
Хоть весьма всеведущ был всегда.
Вспомнил, что апостолу Андрею
Порчу настроенье иногда.

А ему от этого все горче…
Разве справедливо это? Нет!
Лучше я, товарищи, испорчу
Вам сегодня праздничный обед!

Так что, Парамоша, побыстрее,
Выпив чашку старого вина,
Возвращай злосчастному Андрею
Звание его и ордена!
АВТОР:
Ордена да званья – капля в море!
Что мне от добра искать добра?
Стало быть, Андрей - опять в фаворе,
Парамошу – в камер-юнкера?!

БОГ. РАССТРОЕННО:
Ну, зачем так… что ты, в самом деле!
Я совсем не то имел в виду,
И себе такой не ставил цели…
Что несешь ты? Что за ерунду?

Просто, Автор, надо быть добрее,
Ибо в зле какой вообще-то толк?
Вот я и решил вернуть Андрею
Старый, но весьма тяжелый долг!
 ПРИХОДИТСЯ ВЕРНУТЬ АНДРЕЮ ПЕРВОЗВАННОМУ ЕГО ОРДЕН И ЗВАНИЕ. БОГ:
Вот и все. Покончили с долгами,
Снова выбрав меньшее из зол,
То есть, сделав выбор между вами!
Всех злецов опять прошу за стол.

Предлагаю всем забыть обиды
Да поднять наш праздничный бокал
За нектар, за манну и акриды –
И вообще за все, что Бог послал!

ВСЕ САДЯТСЯ ЗА СТОЛ. НАЧИНАЕТСЯ ПИР. ТУТ ТЕБЕ И МОСЕЛ, ТУТ И МАСЛО, И СЫР… БОГ:
Чувствуйте, друзья, себя как дома,
Но не забывайте этикет:
Азазелл! Не пей так много рома!
Парамон, отдай мой винегрет!

Ты, Хомяк, безмерную утробу
Сможешь ли набить за 10 дней?
Да не налегай, Шатун, на сдобу –
Ешь медок: полезней и вкусней.

Слушай, чудотворное Чудило,
Истребитель манны и акрид!
И зачем природа подарила
Дуракам отменный аппетит?!

Мне, ей-богу, ничего не жалко –
Ни хлебов, ни штруцеля, ни вин:
Вот фруктовый сок, вот минералка…
Автор, что ты чавкаешь, как свин?!

Дух! Зачем на стол закинул ноги
И испачкал красную парчу?!
Ты, Шатун, не у себя в берлоге!
Думаете, я сейчас шучу?!

Вы себя ведите как угодно,
Но не здесь, а где-нибудь в хлеву!
Моветонить – это слишком шкодно,
Проводя с Всевышним рандеву!

СМЯГЧАЯСЬ:
Да не бойтесь… я по-стариковски
Притчами ворчу почти без зла.
Я ж по вам соскучился чертовски,
Слишком уж замучили дела.

Это одиночество навеки
С тех времен, где не было времен…
Где уж вам понять меня, калеки,
Псы, которым имя – легион!

Много было вас на белом свете,
Сколько вас еще в наш мир придет…
Вы же мне, товарищи, как дети!
СТУК В ДВЕРЬ.
Можете войти! Входи, Фагот!

 В ДВЕРЬ ВВАЛИВАЕТСЯ ВЗЪЕРОШЕННЫЙ ФАГОТ, ВОЛОЧА ЗА СОБОЙ СВЯЗАННОГО САТАНУ:
Боже, он подслушивал у входа!
Тут-то я подкрался сзади – тюк!
-Меж рогов по темечку уроду!
Забирай! Сдаю вам в руки с рук!

БОГ:
Вот, опять… просил же ведь не трогать
Этого убогого зверька!
У него, Фагот, своя дорога,
Выбранная мною на века!

Мы уже как будто проходили
С вами всеми этот же урок:
Бог и свет тогда лишь в мире в силе,
Если им сопутствует Порок.

Свет уже не свет без царства тени
Потому как ярок лишь в ночи…
Словом, все винитесь! На колени!
ВСЕ ПАДАЮТ НА КОЛЕНИ.
И без объяснений!
ФАГОТУ:
Помолчи!
САТАНЕ:
Снова собираешь всюду сплетни?
Снова стал подглядывать в окно?!
Суета сует еще суетней,
Чем гордыня дерзостная, но

Я опять прощу тебя, зараза,
Ибо мною так заведено,
Ибо я пока еще ни разу
Догм своих не прятал под сукно.
ВПАВ В ГНЕВ:
Ну вас к черту, вон отсюда, черти!
К матери всех чертовых чертей
Вот как в гнев впаду – тогда, поверьте,
Предстоит отведать вам плетей!
ПЕРЕПУГАННЫЕ ФАГОТ И САТАНА ИСЧЕЗАЮТ. БОГ:
До чего же все осточертело –
Каждый раз в одну и ту же дверь
Волочат одно и то же тело,
В Библии описанное: “Зверь.
Самый главный враг. Такой-то номер…
(Названо дурацкое число).
Вечно воет воем от него мир.
Зло – его девиз и ремесло”.

Мне добра подобного не нужно:
Господу вполне хватает вас.
Словом, накопительство мне чуждо:
Ну, зачем, скажите, мне запас?!

ДУХ:
Точно! Ну его, шайтана, к бесу!
Тут и без него, Господь, вполне…
Словом (если это, Бог, не в прессу) –
Речь идет о нас… и обо мне?

БОГ:
Ты еще способен удивиться?!
Я беру тебя в секретари!
Заберешь дела у Райской птицы
И… ты просишь слова? Говори!


ДУХ, ЖАЛОБНО:
Я, Господь, безграмотен, как печка!
Мне же не перо, а кочерга…
Это же тебе, Создатель, свечка,
Да творенье образа врага.

Я ведь…
БОГ:
Ишь ты, как его задело!
Сам себя винит, себя казня
Так, что даже небо загудело:
Лишь бы не работать на меня.

Ах ты, чертов кум, тряпичный демон!
Я скажу тебе (а ты – молчи):
Лучше уж займись полезным делом,
Чем арбузы красть с чужой бахчи.

Станешь возражать – поедешь юзом
На своей натруженной спине
К самым крупным жареным арбузам
Лет на десять в гости к Сатане.

ДУХ:
Да уж тут какие возраженья!
Если сам Господь сказал “заткнись”…
Стало быть, отныне каждый день я
Буду вверх расти… простите, ввысь,

Над собой работать до упора,
Становясь все чище и умней,
И дела пойдет у Бога в гору,
Если каждый день по коридору
Буду ездить по фуникулеру…
Если обойдется без ремней.

БОГ, НАСМЕШЛИВО:
Без ремня, дружок, что за учеба!
Бить тебя придется сотни раз,
Чтобы вашу зверскую особу
Хоть чему-то выучить у нас,

Кроме забубенного до праха
Текста, вроде “славься, отче наш”…
Будем нарабатывать, неряха,
Секретарский трудный божий стаж.

Остальные – встаньте ближе к двери,
И опять беритесь за дела:
Не за труд – так хоть, по крайне мере,
Не торчите с кружкой у стола,

Не дерите глотки у подъезда,
Не хватайте, гады, местных дев,
Чтоб во время нового заезда
Вновь не спровоцировать мой гнев.

ВСЕ ПОСЛУШНО ВЫСТРАИВАЮТСЯ У ДВЕРЕЙ И ПУЛЕЙ ВЫЛЕТАЮТ В ОТКРЫТЫЙ КОСМОС. ЗЕМЛЯ. ПОХОЖЕ НА РОССИЮ. КАКОЙ-ТО КРУПНЫЙ ВОЛЖСКИЙ ГОРОД. ВОКЗАЛ. АВТОР:
Говорю вам: Бог неподражаем:
Всех послал куда-то за Можай,
Не сказав: зачем мы уезжаем?
Просто дал билет, сказав “Езжай”!

Хоть бы разъяснил – зачем, насколько,
Что за дело нынче поручил…
“Делайте дела!”. И все? И только?!
Словом, обманул нас, дурачин.

А “дела” бывают, между прочим,
Между нами, “чище”, чем зола…
Вот мы тут сидим, сопим, бормочем,
Так какие могут быть “дела”?

То ли в бизнес ринуться, как янки,
То ли по столицам разных стран
Прокатиться как-нибудь на танке,
Посетив Ирак, Катар, Иран…

Есть дела чернее черной сажи,
Есть богоугодные… вопрос:
Как же различить их, если даже
Бог не принимает все всерьез?

У него кругом альтернативы,
Все в его божественной руке…
Ну, какие могут быть мотивы
У него велеть нам бросить пиво,
Не срывать с деревьев райских сливы
И идти куда-то налегке.

Впрочем, глядя в небо непредвзято,
Возмущаюсь все-таки я зря:
Божья воля вряд ли виновата!
Трудно Богу без секретаря.

Азазелл, по сути – вышибала:
Кто угодно, только не лакей!
Шума с Духа много, толку – мало.
Скажет Бог, в конце концов: “О кей!”

Даже пава – даже пусть колибри –
Все-таки уместнее, чем бес.
Дело не в масштабе, не в калибре:
Просто не туда пошел процесс.

Черт есть черт: в Раю повадки – те же,
К дракам нездоровый интерес,
Образ мыслей хама и невежи…
Так что от услуг его медвежьих
Надо отказаться наотрез”.
И опять печальный дух разлуки
Будет сброшен вниз под зад пинком…

С НЕБА НА ЗЕМЛЮ ПАДАЕТ ПОМЯТЫЙ АЗАЗЕЛЛ, ВОПЯ:
Братцы! Быстро-быстро ноги в руки,
Да вперед за мной, за дураком!
ВСЕ БЕГУТ КУДА-ТО. АВТОР НА БЕГУ:
В беге беспричинном мало проку:
Объясни причину и маршрут!

ДУХ:
Да от гнева божьего, от Рока
Мы бежим, куда и все бегут!

Через ледники и перевалы,
Сквозь туманы – даже через Ад,
Прячась в катакомбы и подвалы,
В даль – туда, куда глаза глядят

ХОМЯК, ЗЛОБНО:
Стой тогда на месте, образина,
Да гляди, к примеру, на меня!
Что за глупость, пошлая рутина
Бегать наподобие коня?!

Да, к тому же… от руки Аллаха…
Тьфу, от гнева божьего суда,
Ни тайга не скроет вас, ни плаха,
Ни подвал – нигде и никогда.

ВСЕ ОСТАНАВЛИВАЮТСЯ. ДУХ:
Там такое в тереме творится!
Бог с утра устроил всем разнос,
Всех к ногтю прижал, как говорится…
Словом, принялся за нас всерьез.

Обозвал сквалыгой Бар-Толмея;
Марк теперь – “паук и кровосос”.
Бог, от гнева божьего немея,
Даже мне слегка заехал в нос.

Он кричал: “Бездельники! Доколе!
Все-таки тут Рай, а не вертеп!
Уничтожу! Выгоню, уволю,
Чтоб не ели зря казенный хлеб”!

И помчались бури по планете,
Завывая, вихрями крутя…
Пострадал Иуда… даже Петю
Бог чуть не послал ко всем чертям.

А всему виной – моя ошибка:
Пожелал я (мысленно) вина,
И экс-Птица (ныне – Чудо-Рыбка)
Тут же все исполнила сполна.

И коньяк потек по кабинету,
Водка стала капать с потолка…
Полагаю - именно за это
Бог на нас обиделся слегка.

Рыбка прежней Птицей стала снова,
Села за дела на телефон,
А меня товарищ Иегова
В тот же миг из Рая вышиб вон.

АВТОР:
То-то говорил еще вчера я:
Раньше было то же, что сейчас:
Нас когда-то выгнали из Рая,
И сегодня так же гонят нас.

Взяв последний тезис за основу
В сотый, миллионный даже, раз,
Все опять начнем с нуля и снова
Будем жить – конкретно, здесь, сейчас.

ЭПИЛОГ. ПРИКАЗАНО ЖИТЬ ДОЛГО.

Все мельчает, став еще короче:
Наши дни совсем уже не те,
Что уж говорить тогда про ночи?!
Все к нулю стремится в суете.

Чтоб никто-никто не был в обиде,
Скажем так: все тлен и суета.
Все осталось в мелком прежнем виде
Со времен пришествия Христа

Внешние условия и нравы
С донеолитических времен
До времен Пилата и Варравы,
До времен, где жил Наполеон,

Даже до полетов “Маринера” -
Те же, что столетия назад,
Как сто тысяч лет до нашей эры…
Разве что – ушли во тьму Пилат,

Цезарь да Траян, Иосиф Флавий,
Славный Тит и доблестный Нерон…
Нет людей – зато остались нравы
Первобытных нравов и племен.

Нам бы делать что-нибудь, а толку?!
Если превращает время в прах
Все, что есть, что было… и недолго
Длятся наши радости и страх,

Память об ушедших, результаты
Всех минувших дней и славных дел…
Все стремились вечно жить когда-то,
Да никто, как видим, не сумел.


Занавес упал, пустеет зал, но
Все равно (как будто?) не финал.
Кто бы (пусть и свыше!) приказал нам
Долго жить? Жить вечно приказал?

Ведь за сотни тысяч лет ни разу
С тех времен, когда летал Дедал,
Этого волшебного приказа,
Говорят, никто и не видал.

Трижды сплюнув, якобы от сглаза,
Думаю: “А вдруг как раз сейчас
Трубный голос этого приказа
С вышины обрушится на нас”?!

Вот тогда всех нас коснется сразу
Вечный мир и божья благодать…
Стоит ли до этого приказа
Верить, жить, надеяться и ждать?



9 марта 2003 г. пески Муюн-Кум

























Глава 42
НАЧНЕМ ЖЕ, ПОЖАЛУЙ, С НАЧАЛА ГЛАВА 42 (41)

ВВЕДЕНИЕ

“На заре непонятного строя,
Что возник из глубин полутьмы,
Где проблем увеличилось втрое,
Прозябали унылые мы.

Угораздило нас почему-то
Отклониться к чертям от маршрута!
Непонятно, какого рожна
Нам внезапно взалкалось столь круто,
“Счастья” в эти попасть времена;

Отнесло нас течением жизни
В те края, где когда-то Макар, Размечтавшись пожить в коммунизме, Попытался взлететь как Икар!

Кстати, молью побитые крылья,
И погасший давно ореол
Да туника, покрытая пылью,
Тусклый взор и солидные брылья Голосили: “Куда ты, “орел”?!

Разве можно из стен коммуналки
Напрямую взлететь в небеса
“Коренным обитателям свалки?!”
(Как сказал, вероятно, Исса!)

И действительно, в этом полете
Ничего невозможно достичь...
Мы опять оказались в болоте,
В Индонезии ли, в Камелоте,
Ибо, сбив нас почти, что на взлете,
Громко крикнул: “Куда же вы прете?!”
Бог, подняв свой божественный бич!

До прозрачных глубин небосвода
Как и ранее, Вечность и Тьма,
А постылую бедность-свободу
Заменяет, как прежде, тюрьма.

Скоро звуки проклятого джаза
Нам заменят удары курант...
Впрочем, эта, простите, зараза
Есть не худший еще вариант!




 Хоть сидим в омерзительной луже
И пиявки все соки сосут -
Все могло быть, еще даже, хуже:
Есть же ведь и Божественный Суд!

Так что пейте холодное пиво,
Тихо радуясь только тому,
Что, пока что, мы все-таки живы -
Кстати, сам не пойму, почему!” -

Разглагольствовал в старой таверне, Наслаждаясь дымком папирос,
- То ли в Базеле, то ли в Люцерне, Одноглазый чумазый матрос.

Я сидел от него через столик,
Пил и думал: “Да что ты, камрад,
Одноногий рябой алкоголик,
Надрываешься, старый пират?!

Перед кем ты разбрасывал бисер, Вдохновенно меля языком,
Если твой продырявленный глиссер
Затонул за соседним мыском

В восемнадцатом, кажется, веке?
Так воздай Демиургу хвалу,
Если он посылает калеке
Кружку пива в уютном углу!”

 А моряк нес и нес ахинею,
Да причем на пяти языках,
То от приступов злобы синея,
То бутылку сжимая в руках,

То молясь, то швыряя проклятья
И угрозы по всем адресам...
Вскоре начал, однако, скучать я,
Ибо думал: “А сам-то!? А сам?!

На себя посмотри, одноглазый,
Одноногий небритый босяк,
Полиглот-недобиток чумазый,
Не пригодный ни так и ни сяк

Для любого полезного дела
Со своей деревянной клюкой!
Для такого - любая фавелла -
Это Рай, Парадиз - да какой!”

Тут прервался, увы, к сожаленью,
Гнев филиппик в нетрезвом уме:
Он подслушал мои размышленья
И баталию начал в корчме!

Полетели скамейки и кружки
Дружным строем к моей голове;
Все смешалось в проклятой избушке,
Кулаки грохотали, как пушки,
Будто путч начинался в Москве!

Я, сражаемый кучей предметов,
Отступал к недоступным сеням,
Ибо знал по известным приметам -
Худо будет... да дело не в этом:
Бог не друг дуракам и эстетам,
И не выручит, здесь ведь не храм!
 
 Вдруг в корчме стало будто светлее,
Рой предметов заметно иссяк,
Не летела в меня бакалея:
От избыточной злобы белея,
Обессилел проклятый босяк!

Пожалев эту душу живую -
Пусть заблудшую - дело не в том! - Предложил я ему мировую -
Выпить рюмочку с этим скотом,

И подумать над кружкою пива
О нерадостных наших делах...
Усмехнулся он злобно и криво,
И сказал: “Угощай, чертов лях”!

И сидели мы с ним до рассвета
До последнего медного су,
Рассуждая про то и про это,
Про Аллаха и шерсть на носу,

Про шторма и объятия спрута,
Про циклопов и песни сирен...
И подумалось мне почему-то:
Я ведь тоже “сбиваюсь с маршрута!”.

Все есть мрак, все есть прах, все есть тлен! Хоть пока наша песня не спета,
Не зарыты мы в глину морен -
Все же очень плохая примета -
На хвосте уходящего лета
Пить и пить до последней монеты...
Ведь довел греха, старый хрен!

И башка невозможно трещала,
И закуска пошла мне не впрок,
И печенка завыла от сала...
А ведь дал я недавно зарок

Не слоняться по всяким притонам
И без повода лезть на рожон!
И дурным представлялся мне тоном Нанесенный таверне урон...

Пожалев о потерянном миге,
Что мелькнул, как утерянный шанс, Предложил я тогда забулдыге
На троих расписать преферанс.

Он, сверкая единственным глазом, Согласился... и вот началось!
Проигрался в то утро я разом,
Потому как играл на “авось”,

А попался мне жесткий соперник, Прессингующий каждый заход,
Так, что я, как последний Коперник, Проигрался, как тот санкюлот.

И оставшись совсем без кюлотов -
А по-русски - совсем без штанов,
И браня моряков и пилотов,
Вдруг напал на основы основ,

Обругав, почему-то, эмира,
Повелителя нашей страны -
Как мы звали его - Джахангира...
Тем же вечером два конвоира

Отловили меня у сортира,
Отвели к представителям клира,
“Сшили” дело... и стало мне сиро,
И убого, и, в общем-то, сыро...
Дали хлеба и лука без сыра
И большие, в полоску, штаны
И сказали: “Мы с белой горячкой,
Дорогой наш залетный орел,
Замечательно боремся тачкой
И лопатою... словом - пошел!”

Дальше… в общем, понятно ребенку,
Что в течение лет двадцати
Бил и бил я киркою щебенку,
И не мог с той работы уйти!

И работа меня затянула,
Я увлекся ей, все позабыв,
И трудился упорнее мула,
И привык к ней, почти полюбив

И кирку, и лопату, и тачку,
Полосатый нелепый наряд,
И не очень-то жирную жвачку,
И вечерних проверок обряд.

Оказалось, что мой собутыльник
В том же самом страдал руднике;
Тот же самый конвойный “будильник”, Заключенный в здоровом пинке,

Поднимал и его до рассвета,
И трудился он в тех же чинах
И сживал бедолагу со свету,
Горнорудный участок Талнах.

И задумал тогда я интригу -
В день, когда первый выпадет снег, Захватить моряка-забулдыгу
В безнадежный последний побег.

Как ни странно, но он согласился Исполнять незавидную роль -
Даже сам на нее напросился. -
“Я готов и согласен... изволь!”

А помог нам, конечно же, случай:
В этот день мы кормили собак,
И таскал я овчаркам вонючий
Здоровенный стоведерный бак.

А когда перешли мы к помоям
(Их я должен быть сбросить в овраг),
Под помойно-окурковым слоем
Притаился в том баке моряк.
В тот же вечер по стенке оврага, Кувыркаясь, как тухлая снедь,
Покатился в компост бедолага,
Срок отсидки снижая на треть.

 Я же встал, как дурак, на карачки,
И уныло скрипя на ходу,
Притворясь ржавым корпусом тачки, Укатился у всех на виду.

Дальше были стрельба и погоня,
Занесенная снегом тайга,
Атмосферные вихри в циклоне,
Слишком близкие крики врага,

Побережье замерзшего моря,
И поход по дрейфующим льдам,
И вершина Мак-Кинли, и вскоре
Мы подкрались к цветущим садам,

Где наелись гнилого урюка
И продолжили пеший маршрут.
Проплутав двести верст в виде крюка,
Мы попали в голодный Бейрут.

Там моряк притворился муллою,
Ну, а ваш непокорный слуга
Побирался под черной скалою,
Крошки хлеба прося у врага.

Проведя две голодных недели
В этом скопище злобных стрелков,
Мы удрали от них еле-еле
И на север отправились в Псков.

Не доехав до города Пскова,
Повернули зачем-то на юг,
И меняли мы снова и снова
Наш маршрут типа “замкнутый крюк”.

Впрочем, вскоре всё было в ажуре,
И голодною ранней весной
Отдыхали мы с ним на Амуре:
Забулдыга остался со мной,

Ибо он при внимательном взгляде
Оказался не столь одноног,
Ибо ногу упрятал в засаде:
Я узнал в неприветливом дяде
Злое пугало всех синагог,

Минаретов, церквей и костелов:
Оказалось, что этот “матрос”,
Обожатель вина и рассолов
Прибыл к нам не из области грез,

А из жаркого старого Ада:
Как же мог я его не узнать?!
Бить, товарищи, бить меня надо,
Всыпать минимум сто двадцать пять:

Я, дурак, не узнал Азазелла,
Моего, так сказать, протеже:
Он, заняв постороннее тело,
Десять лет проскитался уже -

Много раз уходя от погони,
От елея, собак и креста...
Дело было во мне - в Парамоне.
Больше не было дел ни черта

У усердного старого черта.
Вот и встретились мы на заре -
На окраине древнего порта,
На холодном кабацком дворе!

 Ойкумена недолго скучала
Без немного потерянных нас.
Мы возникли, и, значит, с начала Начинается новый рассказ.
.......................................

АЗАЗЕЛЛ:
Ну, рассказывай, где пропадал ты
Многолетний ответственный срок!

АВТОР:
Жил под Сочи, в окрестностях Ялты,
И у рыцарей ордена Мальты...
Да пошли мне курорты не впрок!

Обгорев, “погорев” многократно
В этих жарких вместилищах Зла,
Стал спиваться я - скажем приватно -
И Удача однажды ушла

От меня в неизвестные страны,
Где исчезла в туманной ночи -
Вероятно, в пустыни Ирана,
И ее заменили врачи,

Что посредством холодного душа,
 Завязав за спиной рукава,
Исцелили заблудшую душу...
Дальше были Париж и Москва,

И Венеция, Лондон и Дели,
Даже, помнится, город Пекин,
Где избили меня и раздели,
Где в кутузке провел две недели
И едва не убит был, прикинь!

ДУХ:
А потом?
АВТОР:
А потом, как и прежде,
Претерпев униженья и срам,
В полосатой тюремной одежде
Много лет пробродил по горам,
Где, не встретив ни Бога, ни черта -
Повернул я однажды на норд;
Там в окрестностях старого порта
Повстречался мне все-таки черт!

ДУХ:
Будь же проклята эта таверна,
Это пиво и этот кумыс,
Где бывает подобная скверна -
Вроде вас, бывший дьявол Борис!

АВТОР:
Ладно, хватит озлобленных криков!
Не пора ли искать компромисс?
Я - Борис!? На себя посмотри-ка:
Сам ты, дьявол, немытый Борис!

ДУХ, ПРИМИРИТЕЛЬНО:
Ладно, хватит с нас злобного лая!
Все прошло, или вскоре пройдет...
Я тебе, Парамоша, желаю
Избавленья от бед и невзгод,
Чтоб в дальнейшем все было, как в Храме -
Чтобы не было злого врага...
Не пора ли раскинуть мозгами -
Где денщик мой, проклятый слуга?
АВТОР:
Твой денщик- воплощение дури
Злого норова, хамских манер,
Вряд ли встретится здесь, на Амуре;
Полагаю, сей доблестный сэр

Обитает гораздо южнее,
Где, как ранее, носит чалму,
И, как прежде, несет ахинею...

ДУХ:
Что как раз подобает ему!

Полагаешь, что в странах ислама
Мы отыщем запутанный след
Полу-папы и полу-имама?

АВТОР:
Только там! Почему бы и нет!?

ДУХ:
Нам вообще-то туда б и не надо -
Ибо там нас не очень-то ждут...
Там не ведают слова “пощада”,
И поэтому сразу прибьют!

АВТОР:
Объясни мне, пожалуйста, здраво,
На черта тебе этот имам?
Это что же - каприз ли, забава?
Что взбрело тебе в голову, право?
И зачем же он, собственно, нам?

АЗАЗЕЛЛ:
Как, старик, объяснить тебе это?
Ты подумай, мой доблестный сир:
Кто начистит мне, черту, штиблеты?
Сварит кофе, порежет мне сыр,

Растолкает меня на рассвете,
Кофе чашечку выльет в постель?
Как прожить без лакея на свете,
Скажем, более двух-трех недель?

АВТОР:
Но прожил же на лесоповале
Ты без всяких излишних услуг
Десять лет - в кандалах да в подвале,
Безо всяких лакеев и слуг?!

ДУХ:
Так-то так, но зачем же про это,
Теребя незаживший рубец?!
Хватит, Автор, про тюрьмы и гетто:
Вспоминай о хорошем, подлец!

АВТОР:
К сожаленью, хорошего мало
Было в нашем совместном быту...
Потрепало нас, черт, помотало;
Сколько разной к нам дряни пристало!
До нечаянной встречи в порту

Все так было бездарно, убого,
Нарастал холодная мгла...
Не просил я, простите, у Бога
Ни осла, ни шайтана-козла!

Мир велик и его обрамленье
Столько красок вмещает и схем,
Что встречается там, к сожаленью,
Кроме храмов, домов для моленья,
И такие тупые поленья,
Как ехидны, как черт и тотем!

ДУХ:
Ах ты, старая гнида, гиена!
Прекрати оскорбительный лай!
Это кто тут, простите, “полено”!?
Лучше смерти себе пожелай!
ЗАКАТЫВАЕТ РУКАВА. АВТОР, ПЯТЯСЬ:
Ладно, что ты, довольно, чертушка!
Пошутил я... Прости, старичок!

ДУХ, СМЯГЧАЯСЬ:
Автор! Слово - совсем не игрушка!
Ладно! Пива холодного кружка
Этот грех твой отмоет, пророк!

Угости - и, возможно, прощу я
Неуместный твой менторский тон...
Так веди, Парамоша, в пивную!
Где тут, Автор, ближайший притон?

ДРУЗЬЯ ОТПРАВЛЯЮТСЯ НА ПОИСКИ БЛИЖАЙШЕЙ ПИВНОЙ.
ЗАБЕГАЛОВКА НА БЕРЕГУ АМУРА.
АЗАЗЕЛЛ:
Хоть судьба нас по лбу постучала,
И немного отшибла мозги,
А придется начать все с начала,
Встав, как водится, с левой ноги!

АВТОР:
Нам ли, Дух, предаваться печали?
Пусть печали пылают огнем!
Что бы ни было в этом “начале”,
Все равно мы с начала начнем!

И рванем с непривычного старта
Так, что ветер порвет паруса,
Так, что Зевс и богиня Астарта
Перестанут творить чудеса,
Так, что с воем закружатся вьюги,
Заметая наш путаный след,
Что на севере или на юге
На Замбези - и даже на Буге
Через пять или тысячу лет
Будут помнить о новом “начале”
Наших славных воинственных дел...
Так зачем же, скажи, заскучали
Мы опять, дорогой Азазелл?!

Прочь уныние, тени сомненья,
И тоска заунывная - прочь!
Мы с тобой остановим мгновенье
И разбудим Вселенскую ночь!

Будем плыть по безбрежному морю,
Будем вместе парить в облаках,
Хоть и трудно нам будет, не спорю -
Все по-прежнему в наших руках!

Видишь, Дух, - вся Вселенная встала,
Все архангелы смотрят на нас,
Ибо нам начинать все с начала...

ДУХ:
Вызываем Пришельцев! Пегас!

ПОДЛЕТАЕТ ТАРЕЛКА. БУКА:
 Вызывали?
ДУХ:
Давно вызывали!
Даже голос почти что сорвал!
Ждут нас подвиги... впрочем, вначале
Я хочу вас сразить наповал:
Мы недавно утратили цели,
И себя потеряли во мгле,
Но буквально на этой неделе
Вновь воскресли, как Феникс в золе!

И сейчас, не смущаясь нимало,
Не боясь всевозможных преград,
Начинаем опять все с начала!

БУКА:
Рад за вас!
БЯКА:
Да и я тоже рад!

А у нас тут припрятан подарок -
Неприятный, но все же сюрприз...
КРИЧИТ В КУБРИК:
Выходи из тарелки, огарок!
Выползай из норы, старый лис!

ИЗ ТАРЕЛКИ ВЫХОДИТ ХОМЯК:
Век не видеть бы вас, но Планиду,
Как я вижу, нельзя обмануть...
Так что встану - хотя бы для виду
Я, пожалуй, на истинный путь!

Хоть не хочется думать про это -
Но придется мне сколько-то лет
Начищать вам до блеска штиблеты
И готовить нехитрый обед!

ДУХ:
Верно мыслишь, дружок, архиверно!
Снова будешь лакеем у нас,
И служить нам, как это ни скверно;
Но приказ, дорогой, есть приказ!

АВТОР:
Отправляясь в дорогу с причала,
Покидая пустынный вокзал,
То есть все, начиная с начала,
Как узнать нам - а где же начало,
А точнее - начало начал?

ДУХ:
Да, действительно! Все - середина,
Ведь отнюдь не на месте пустом
Возникали и ночь, и скотина,
И гора, и, простите, долина,
И кузнечик, и бомж под кустом!

Все не просто ведь так возникало,
Не из сумерек Вечности-Тьмы,
Ибо все, что имело начало -
От лачуг до корчмы и тюрьмы -

Предысторию также имело:
Что-то было и раньше, увы!
И любое конкретное дело
Начиналось однажды с молвы,

Или с замысла, или по пьянке,
Или в силу различных причин...
Словом, странно все, глухо, как в танке:
Где затерян Великий Почин?!

АВТОР:
Да, действительно - вот ведь загадка!
Нет начала ни в чем и конца,
Как и нет мирового порядка -
Как и логики в мыслях глупца!

ДУХ:
Нет её, говоришь? И не надо!
Если в мыслях полнейший разлад,
Будем спать, господа, до упаду...
А потом, как наступит “упад”,

Обратимся к создателю Слова,
Всех начал и возможных концов,
Чтобы Господи снова и снова
Наставлял бы всех нас, подлецов!

БУКА:
Приступаем к процессу контакта,
Вызываем Его и сюда:
Он нам логику всякого факта
Объяснит, господа, без труда!

Демиург!
ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Что, опять заскучали,
Потеряв Ариаднину нить?
Вам, как вижу про то, что вначале
Было раньше, пора разъяснить?!

Объясняю: что было - то было,
И не вашего дела ума
Негодяи, нечистая сила,
Во Вселенские лезть закрома!

Или как это... в темные дебри,
Где заблудится даже Сократ,
Где блуждают невежества вепри,
Где вся сложность сложнее в сто крат,

Чем, допустим, в Раю или даже
В пекле огненных адских костров,
Чем в простой простоте ... или краже...
В общем, сложностей там - будь здоров!

Что-то вы, господа, замолчали?
Не поймете, я вижу, никак,
Что же все-таки было вначале?
Разъясняю: Пространство и Мрак!

Все понятно? Теперь вы довольны?
И не будете больше ворчать?
Все свободны, товарищи! Вольно!
Все придется с начала начать!

Азазелл, ты отправишься в пекло:
Прыгнешь в кратер исландской горы -
Под названием, кажется Гекла -
И тихонько сиди до поры,

Где твои пригодятся услуги...
Остальные - два шага вперед!
Автор, Бука и прочие слуги -
Начинается новый отсчет

Вы уйдете в Ничто Ниоткуда,
Словом, с места, откуда пришли,
В те края, где вас ждать я не буду -
На Земле... или ниже земли!

АВТОР:
Роль любую мы, Боже, сыграем -
Прикажи - и пойдем на войну!
Только как быть с отверженным краем -
Демоническим сказочным Раем?

БОГ:
Ах, оставьте вы эту страну!

Ничего не получится толком
Из державы, где в каждом углу
Только голод да зубы по полкам,
Где бардак переходит во мглу,

Где уныло слоняются крысы
По местам, где повесилась мышь,
Где пространство от Лены до Тисы
Заполняет унылая тишь;

Только воют голодные волки,
Да медведи кладут и кладут
Уцелевшие зубы на полки,
И разрушен последний редут

И последний рубеж обороны
И защиты от бед и невзгод,
Только кружат над мраком вороны,
И вконец отупевший народ

Опустил волосатые руки,
Пропивая последний пятак...
И унылые пьяные звуки
Заполняют державу-барак!

ДУХ:
Так зачем же, Господь - объясни же! -
Ты отправил нас в этот хаос?
Никакого в том смысла не вижу...

БОГ, НЕДОВОЛЬНО:
Надо было! Помалкивай, пёс!

Хоть, признаюсь, довольно жестоко
Было дать вам подобный урок,
Но отбытие вашего срока
Вам зачтется позднее, как срок!

ДУХ:
То есть?
БОГ:
То, что предписано свыше -
Вот, пожалуй, и весь тебе сказ!
Впредь веди себя, дьявол, потише...
И еще относительно вас:

Как ни грустно все это, ни гадко,
Но однажды, когда-нибудь вдруг
Образцом мирового порядка
Станет эта держава ворюг!

И приступит она к созиданью,
К миллионам божественных дел...
А послал вас сюда в назиданье -
Посмотреть, что такое предел,
Что такое хаос без предела,
Как живет Абсолютное Зло -
Чтоб у вас в головах загудело,
И сомнение в душу вошло!

А Кощеи, Горынычи, тролли,
Вурдалаки и всяческий сброд -
Это некие, что ли, пароли:
Так порою забитый народ

Опасаясь за жалкую шкуру
И остатки зубов и волос,
Обзывает свою верхотуру -
Словом, тех, кто творит сей хаос!

И посредством эзоповой басни,
Нестандартно расставив слова,
Избежать умудряется казни,
И цела у него голова!

Все понятно?
ДУХ:
Как будто бы, Боже...
О великий творец и кумир!
Этой фразой, довольно расхожей,
Я хотел бы сейчас подытожить
Все, чем дышит божественный мир.

Подводя под чего-то итоги,
Я добавлю, что нам не понять,
Как порой умудряются боги
Сделать так, чтобы дважды по пять

Было, скажем к примеру, не десять,
А двенадцать и даже пятьсот!?
Как мерзавец - один! - перевесить
Умудряется целый народ!?

Как, скажи нам, один недотепа,
Алкоголик, мерзавец и жлоб
Умудрился спастись от потопа,
А Пергам, Карфаген и Европу
Поглотил без разбору Потоп!

БОГ, НЕДОВОЛЬНО:
Что, на ересь опять потянуло?!
Просит розог скучающий зад!?
Хочет палки козлиная скула?
Ты еще пожалеешь, камрад,

О своем неудачном вопросе!
Прикуси свой поганый язык,
И отныне ни слова без спросу,
Демонический злобный старик!

ДУХ:
Я заткнусь - и отныне ни слова,
Кроме, разве что, “Свят” и “Аминь”,
Или “Славься, Господь Иегова!”
БОГ:
Замолчи! Или - как это - сгинь!

ДУХ С ТИХИМ ШИПЕНИЕМ РАСТВОРЯЕТСЯ В ВОЗДУХЕ. БОГ:

Что, друзья, наконец, полегчало?
На душе стало легче? Так вот:
Предстоит вам начать все с начала.
Все теперь как по маслу пойдет.

Предстоят вам суровые будни,
Тяжкий труд и проблемы в быту;
Жить вам станет заметно занудней,
Но зато подарю вам мечту,
Что когда-нибудь где-нибудь как-то
После сна или кружки вина
Будут с Богом у всех вас контакты
И другие придут времена.

А прока - надевайте бушлаты,
Отправляйтесь на лесоповал,
И трудитесь, друзья, как когда-то -
Не за страх, не за стол, не за злато:
Сам Господь вас работать призвал!

На каком-нибудь звездном причале
Соберемся и будем опять
То, что было когда-то вначале,
Иного дней и ночей вспоминать!

Все! Прощайте! И больше ни слова!
Вспоминайте меня: буду рад,
Если встречу когда-нибудь снова
Вас, бредущих... надеюсь - не в Ад!

БОГ ИСЧЕЗАЕТ. СКАЗКА ГОСПОДНЯ
НАЧИНАЕТСЯ С НАЧАЛА


ЭПИЛОГ

В этом мире хорошего мало.
Слишком краток отпущенный срок;
Непонятно порой, где начало
Переходит в последний звонок.

Впрочем, если тут плохо, то пусть нам
Хорошо будет в мире ином...
Но довольно, пожалуй, о грустном,
И пора бы чуть-чуть о смешном.

Впрочем, с неба ответило эхо:
“Вы опять, господа, о своем?
Скоро будет вам всем не до смеха!”
Впрочем, как-нибудь - но - проживем!

И с придуманной точки отсчета
До реального мига конца
Все равно будем делать чего-то
По заданию Бога-отца.

Снова время куда-то помчало,
Побрело неизвестно куда...
И придется начать все с начала,
Но и это еще не беда.

За проступки наступит расплата,
Свет когда-нибудь сменится тьмой...
Все, что есть, повторится когда-то:
Плюнь на это и руки умой,

Ибо будней пойдет вереница,
Дальше в Космос помчится Земля;
Все, что было, опять повторится
И начнется, как прежде, с нуля.

Снова Вечность в часах застучала.
Начинается новый отсчет.
Так начнем же, пожалуй, с начала
Свой последний - и первый поход!

06.07.2000

 
ГЛАВА 43 (42)

ЛЕГЕНДА ОБ УПРЯМСТВЕ

ВВЕДЕНИЕ

“То, что нынче нас самая малость,
То, что шкура на нас - решето -
Пустяки: все с нуля начиналось,
А затем превращалось в ничто.

Все когда-то имело начало,
А до этого - сумму причин,
Что когда-то в пространстве торчала
При отсутствии всех величин!

В черной бездне Великого Мрака
Восседало Начало Начал -
То, что нынче толкуют двояко;
Тем не менее, все же, однако,
Бог нам мало чего обещал:

Подарив нам де-юре “скрижали”,
Он де-факто вдруг выдумал Ад;
Тут-то дьяволы нас и зажали...
Понесли мы немало утрат!

Впрочем, нашей прославленной дури,
Заразившей поверхность Земли,
Ничего эти притчи “де-юре”
Объяснить до сих пор не смогли!

Был ли с Богом контакт? От контакта
Не меняется внешняя суть:
Смесь “де-юре” с проблемой “де-факто”
Может даже Творца ужаснуть!

Мы, по сути, по-прежнему те же,
Что и были столетья назад -
Тунеядцы, тупицы, невежи...
Нет, не зря Боже выдумал Ад!

Но тогда возникают вопросы -
Например: а зачем из Земли
Демиург сотворил кроме проса,
Рек, морей, атмосферы, утеса,
Карбонатов, воды, купороса,
-Немца, тайца, француза и росса -
То, чего сотворить не смогли

Никакие земные стихии?!
Разве - чтоб напугать всех зверей:
“Мол, смотрите, какие плохие
Эта тетя и древний еврей!”?

Если было подобие Бога
От рождения в каждом из нас,
То откуда берутся Магога,
Каннибал, приснопамятный Гога,
Вурдалак, Карабас-Барабас?

Если все это было в программе,
Значит, тот, кто “программу” лепил,
Жил отнюдь не в божественном храме!
(Ибо он, сотворив нас зверями,
Изначально готовился к драме -
Раз творенья свои утопил!)

Странно это, товарищи, дико:
Может, речь тут совсем об ином?!
Разве может Верховный Владыка
Не решаемым сделать бином,

Сотворив, скажем так, уравненье,
Где, по сути, решения нет?
Или все-таки было “решенье”,
Только мы потеряли ответ!?

Но ведь он-то все знает заранее:
Если - так - в чем же наша вина,
Если все по его предписанию
Происходит во все времена?

Если каждый наш шаг обусловлен
Им, как каждый наш выдох и вдох,
Если каждый момент им уловлен -
Что же может с нас спрашивать Бог?!

И зачем он нам дал ксенофобию,
Пустозвонство и облик горилл?
Разве можно сказать: “По подобию
Своему нас Господь сотворил!”?!

Все вопросы, вопросы... ответы
Затерялись, как видно, в пути...
Или может ответить на это
Только черт? О, Создатель, прости!

Или, может быть, скажет в ответ нам
Бог: “не вашего дело ума!”
Говорил нам однажды под Этной
Сверхупрямый апостол Фома.

Он сидел на обломке гранита
С неподвижным унылым лицом:
Знаю, мол, где собака зарыта!
А вокруг разместились кольцом

Представители Высшего Клира
Феерической сферы Добра...
Было холодно, скучно и сыро:
Мокрый снег осыпал нас с утра...

А Фома все нудил беспрерывно,
Словно овод тоскливо зудя...
И без этого было противно:
Осыпали нас брызги из ливня,
И, что, в общем-то, странно и дивно -
Смесь упрямства, пурги и дождя...

Осыпала нас пеплом и Этна,
И висел он на нас бахромой...
Словом, все было плохо и тщетно
Было спорить с упрямым Фомой!

Так, от злобы бессильно стеная,
Мы, должно быть, погибли б, но вдруг
Из “Варяг” (а, возможно, с Синея!)
Прилетел Демонический Дух!

Оглянувшись, он сплюнул три раза,
И зачем-то вдруг выручил нас:
С громким криком: “Есть средство от сглаза!”
С ходу двинул докладчику в глаз!

И, вкусив от него оплеуху,
Подзатыльник, щелчок и пинок,
И затрещину в области уха,
Прекратил наш Фома монолог!

Дух ревел: “Подлецы, изуверы -
Поглоти вас Вселенская Ночь -
Разве можно, мерзавцы, без веры?!
Прочь, сомненья! Неверие - прочь!”

С глаз Фомы (как сказал он позднее)
Словно спала тогда пелена...
Он взревел: “Бей меня, не жалея!
Больше перцу, не надо елея!
Пусть погибнет во мне Сатана!

Пусть исчезнет разнузданный скепсис,
А безверие сгинет во тьму,
Задери его волки и сепсис...
Крепче бейте святого Фому!”

Дух похлопал взволнованной речи
И сказал: “На сегодня - шабаш!
А не то невзначай изувечу
Я тебя, усомнившийся наш!

Я продолжу когда-нибудь в среду
Свой “урок”, маловерный святой!”
И пошли мы отметить победу
Веры Истинной над суетой.

Дух открыл стопудовую бочку,
Подстрелил пару старых тетерь,
И по поводу скепсиса вот что
Произнес этот бешеный зверь:

“Господа! Недоверию места
Ни в быту, ни в мышлении нет:
Так гласит текст священной Авесты,
Так гласит нам и Ветхий Завет.

Что ж касается всяческих Зосим,
Уверявших, что “Рай есть мираж”,
Жду в Аду! Словом, - милости просим!
Я устрою им “легкий массаж”!

АВТОР:
Не во всем я согласен с тобою,
Мой рогатый решительный друг:
Если к вере приводят побои,
То куда же приводит каюк?!

АРХАНГЕЛ ГАВРИИЛ:
А туда же, куда, несомненно,
“Крышка”, “амба”... - короче - во мглу,
Поглощающую постепенно
Все, что в прах перейдет и в золу...

ОЗАДАЧЕННЫЙ АЗАЗЕЛЛ:
Ты уж скажешь, так скажешь, Гаврила!
Слишком мрачен твой ангельский взгляд!
Что за муха тебя укусила,
Дорогой шестикрылый собрат?

Все не так уж на свете и плохо,
В чем-то виден местами прогресс,
И, возможно, что нашу эпоху
Контролирует вовсе не бес;

Не счастливый сомнительный случай,
Расставляет всех нас по местам,
А Великий Премудрый Могучий
Бог, сидящий на небе, а там

Составляются сложные схемы
Обустройства великих миров,
Где, возможно, присутствуем все мы
(На окраинах божьих дворов).

ФОМА, ВНОВЬ УСОМНЯСЬ В ЧЕМ-ТО:
Тем не менее, мне почему-то
Представляется, будто бы Зло,
На Земле бушевавшее люто,
Быть само по себе не могло!

Осыпая макушки золою
И упрямо молитвы бубня,
Не вершим ли тем самым мы Злое,
Что внутри есть тебя и меня,

И вообще на любой параллели?
Скажем так: “Интересный вопрос!”
А ответ на него не сумели
Дать ни черт, ни Адам, ни Вооз,
Ни Осирис, ни Кришна, ни Будда,
Ни, тем более, старый Дидро...
Книг-то ими написана груда,
Но, как видно, все это старо!

Устарели старинные взгляды
Их отстаивать просто грешно,
А грехи есть преддверие Ада...
То-то, судари, все и оно!

 И сомнения гложут изнанку,
Всякий ливер и всю требуху:
Начинают глодать спозаранку,
И...
ДУХ:
Довольно нести чепуху!
Грех сомнения слишком уж тяжек:
Появились сомненья - за сим
Ты свяжи с полдесятка подтяжек
И, подумав: “Давай повисим!”

Завяжи на какой-нибудь рее
Попрочнее веревки конец
А затем удавись поскорее...
И виси хоть столетье, подлец!

ИУДА:
Ты толкаешь на грех суицида;
Только, демон, имел бы в виду,
Что за это тебя, инвалида,
Припекут, безусловно, в Аду!
ДУХ:
Я не грешник, товарищи, что вы!
Но во имя небесных цветов
Все ли вы, дорогие, готовы
Жизнь отдать за слова Иеговы?!
Я, к примеру, давно уж готов!

ФОМА:
Есть и в этом сомнения, право:
Кто тут был заодно с Сатаной -
Верным псом сатанинским легавым?
Кто дурною прославился славой?

ДУХ, ЗАКАТЫВАЯ РУКАВА:
Ты собрался поспорить со мной?!

ФОМА, МАЛОСТЬ СТРУХНУВ:
Нет, заслуги твои несомненны,
Ты уж нас, черт рогатый, прости!
Заслужил я сомненьем Геенны
Лет пяти или даже шести...

Тем не менее, все же, однако,
Сомневаясь не в этом так в том,
Дорогой мой суровый чертяка!
Пребывая с разинутым ртом,

Я, в Христовой шагающий свите,
Говорю: что-то все же не так!
Вы уж, братцы, меня извините,
Только, знаете ли, не пустяк –

 Эта область опасных сомнений,
Что всегда у меня на виду.
Не ищите тут общих решений -
Я их сам до сих пор не найду!

Ведь сомнительны наши уступки
Силам вечно гигантского Зла,
А порою и наши поступки
Разоряют всю веру дотла!

Ведь с любых самых общих позиций
Неуместен бессмысленный треп,
Неуместны костры инквизиций,
Вор-монах, партриарх-остолоп -

Словом, все, что мы видим в избытке
И, похоже, так будет всегда.
Словом, держится вера на нитке,
А ее, господа, без труда

Перекусят не дьяволы даже -
Что им без толку портить клыки! -
А какой-нибудь дюжий и ражий
Злой епископ, стоящий на страже
Интересов попов, старики!

Так что, братцы, сомнения снова
Заползают в тупые мозги
В виде мысли и в образе слова...
Как ни прячься, куда не беги,

Но они вас настигнут повсюду
И утянут на самое дно,
Как когда-то тянули Иуду...
То-то, братцы мои, и оно!

Словом, Дух, есть сомнения все же -
Не в тебе, так, хотя бы во мне,
Ибо я, как ни странно, похоже,
Сам нуждаюсь в небесном ремне!

Я же видел Спасителя в деле,
Видел силу Божественных Сил...
И буквально за две-три недели
Совершенно об этом забыл!

И, воскресшего встретив Иисуса,
Не поверил, что это Христос:
Испугался (“отпраздновал труса”),
Не подумав, что это - всерьез!

Думал, что невозможно воскреснуть,
Раз уж жребий тебя доконал,
И Спасителя, ежели честно,
Я тогда, господа, не узнал!

Не поверил, что это - Спаситель!
(Даже думал, что это - вранье!)
Виноват тут не змий-искуситель,
А, как видно, сомненье мое!

ДУХ, ВНОВЬ ЗАСУЧИВАЯ РУКАВА:
Прекрати этот бред, это “порно”:
Мы сейчас все с тобой утрясем!
Ведь нельзя же товарищ, позорно
Сомневаться буквально во всем!

ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Брось его, Азазелл, в самом деле:
Сомневается? Ну и дурак!
А чего бы вы, кстати, хотели,
Если все, что вы тут прогудели
Не присутствует в божьей модели,
Если все совершенно не так?

Извратили нелепые мифы
Все мои начинанья в быту,
Судно веры погнали на рифы!
И клевали зловонные грифы
 В печень господу Богу - Христу!

Ты, Фома, думал: Бог тебе снится?
И не веришь по-прежнему ты?!
Так потрогай меня за десницу
И вложи в эти раны персты!

ФОМА НЕУВЕРЕННО ТЫЧЕТ РУКОЙ В РАНЫ ГОСПОДА, НО ТУТ ЖЕ ПОЛУЧАЕТ ОГЛУШИТЕЛЬНУЮ ЗАТРЕЩИНУ ОТ АЗАЗЕЛЛА, НЕ ВЫНЕСШЕГО ЭТОГО СВЯТОТАТСТВА.
ДУХ:
Не шутил бы ты, Бог, с дураками!
Наш Фома ведь не просто дурак:
Разве можно хвататься руками
За стигматы Богов! Как же так!?

Если Бога распяли тираны,
То и сам он почти что такой:
Разве можно Вселенские раны
Бередить волосатой рукой?!

У Фомы что ни речи - то ляпы,
Голос мерзок и страшно скрипуч...
А немытые старые лапы -
Это вовсе не сказочный ключ!

Пусть природа замрет на мгновенье,
В тот прекрасный возвышенный миг,
Где исчезнут соблазны сомненья!
БОГ:
Молодец! Верно мыслишь, старик!

ФОМА:
Не подумай, что я из упрямства
Сомневаюсь буквально во всем,
Но сомнение лучше, чем чванство!
Это лучше, чем злобное хамство;
Мы, господь, никого не спасем,

Если будем надменно, чванливо
Поучать, задирая носы!
Это, Господи, несправедливо!

БОГ, ОЗАДАЧЕННО:
Я-то думал - вы - верные псы,
Что готовы по первому слову
Ухватить хоть кого за кадык;
Только вижу, ты снова и снова
Сомневаешься в чем-то, старик!
ФОМА:
Опали меня адскою серой,
Если в чем-то сомненье взяло!
Только как быть прикажешь мне с верой?
Сомневаюсь-то я не назло!

Ведь упрямство мое было свыше,
Вероятно, когда-то дано:
Я не вижу и даже не слышу
То, что мне непонятно, грешно,
То, что с Господом данную нишу
Не проникнет никак все равно!

Бог создал для таинственной цели
Этот мой недоверчивый нрав...
Если так - как же люди посмели
Утверждать, что я в чем-то не прав?!

БОГ, ДОВОЛЬНО:
Молодец, усомнившийся Фомка!
Повторяю опять и опять:
Критикуй же назойливо, громко,
Все, что ты не сумеешь понять!

Господа! Не должно быть двух мнений
Относительно веры в меня...
В остальном тень известных сомнений
Пусть накроет строенья селений
Вплоть до старого ветхого пня:
Ибо лишь усомнившийся гений
Может выведать суть всех явлений
И каштаны таскать из огня!

Хоть вы молитесь вроде бы бойко,
Разбивая в усердии лбы,
Тем не менее, твердая “двойка”
В дневниках вашей личной судьбы!

Хоть пока что никто не уволен
С серафимских своих должностей,
Знайте: вами Господь недоволен.
Ограничусь десятком плетей!

УСТРАИВАЕТ МАЛЕНЬКУЮ ЭКЗЕКУЦИЮ
И хорошеньким добрым советом:
Самомнение, судари - ложь!
Крепко помните, братцы об этом.
Без сомнения не проживешь!

Вот и все, господа, если вкратце.
Начиная с грядущего дня
Начинайте во всем сомневаться
(Разумеется, кроме меня!)
БОГ ИСЧЕЗАЕТ. ВСЕ НАЧИНАЮТ ВО ВСЕМ СОМНЕВАТЬСЯ

ЭПИЛОГ. МЫСЛИ ОБ УПРЯМСТВЕ ФОМЫ (ОТ АВТОРА)

Как хотелось пожить бы безбедно!
Но, увы, неприятностей - тьма!
То, что нынче мы выглядим бледно-
Есть не нашего дела ума:
Божья воля! Быть скептиком вредно,
И сомненья - как будто бы бред, но...
Оказалось, что прав был Фома!

Оказалось, что в каждом ответе
На любой очевидный вопрос
Есть второй вариант, есть и третий -
Если кто-то до смысла дорос!

Почему это так вечно будет -
Я и сам, господа, не пойму!
Но при этом добавлю: “О, люди!
Не ругайте святого Фому!”

Сомневаясь, стоит он на страже
Интересов божественных сфер,
И его реноме не замажет
Даже злой клеветник Люцифер!

Хоть покамест, как водится, с носом
Остаемся по-прежнему мы,
И стоим, как всегда, под вопросом
На пути от сумы до тюрьмы,
Тем не менее немцам и россам
Надо помнить: гигантским утесом,
Неподвластным ни бурям, ни росам,
Ни, тем паче, монголам раскосым,
Возвышается скепсис Фомы!

26.07.2000
 



























 




































ГЛАВА 44 (43). РЫБА ЗДЕСЬ НЕ ПРИ ЧЕМ

ВВЕДЕНИЕ. ОТ АВТОРА

Бег времен, сделав круг, развернулся,
И продолжился, словно с нуля.
Время руку держало на пульсе
И бомжа, и царя, и Кремля.

У реки расцветал дикий вереск,
По течению вверх из морей
Косяком шли лососи на нерест
От Тикси до обеих Корей.

С неба ливень стеной опустился,
Ветер выл, лес вздыхал и стонал;
Бука, глядя на это, крестился,
Бяка рядышком молча постился,
Но об этом никто не узнал.

Как всегда впопыхах, торопливо
Шел естественный мирный процесс:
Всем на зависть и даже на диво
То ли нерест шел, то ли Прогресс.

Брел он к северу, с севера - к югу,
Наседая с различных сторон...
И его принимали с испугу
Почему-то за Армагеддон;

Кто-то крайне был им недоволен,
Кое-кто, соответственно - рад!
И гремел с высоты колоколен
Заунывный печальный набат.

Из кустов заповедного бора
Наблюдала тот рыбный парад
Наша вечно сварливая свора,
То ворча, то бубня невпопад.

Словом, наша крылатая группа
С демоническим черным дружком
Наблюдала за речкою тупо;
Дух с улыбкой застывшего трупа,
С нехорошим и злобным смешком,

Озирался вокруг исподлобья
С чувством зависти странной внутри,
Наблюдал негодяй, как за Обью,




Пораженные пулей и дробью
Разлетались в тайге глухари!

Он сидел, как дурак, ухмылялся
И жевал, почему-то чеснок;
То-то я на него умилялся:
Что за юмор, прости его Бог?

“Бог же, - думал я с легким испугом, -
Вряд ли впишет его на скрижаль,
А, скорее, воздаст по заслугам
Как его, негодяя, ни жаль!

Духа Бог как-то вынул из грязи -
Но, похоже, его и прибьет!”
А в реке проплывали то язи,
То другой нерестящийся сброд...

Прорываясь в любые пределы
По планете помчалась весна
Посылая зеленые стрелы
На Таймыр, и в иные уделы:
И в края, где скучали карелы,
И в края, где сейчас целина,

И в заброшенные катакомбы
В темных недрах старушки Земли...
Слишком много, друзья, обо всем бы
Рассказать мы сегодня могли,

Только мысль посреди разговора
Сорвалась да взвилась в облака
И помчалась над зеленью бора
Совершив три-четыре скачка,

Чтоб затем оказаться на льдине
В подсознании у моряка,
Умудрившегося посередине
Побережья вблизи маяка
Возле берега, или же мели,
На болоте от моря вдали
На исходе рабочей недели
Возле древней деревни Нерли

Бедный ботик оставить в трясине
Побережья промерзшей земли.
Посочувствуем этой скотине…
Но пока еще слов не нашли.

Утопил, словом, посуху ботик…
Будто не было места в морях!
Невезуч был, как видно, работник -
Незадачливый пьяный моряк.
 
Отвлеклись мы, товарищи, ибо
Тема больно сейчас горяча!
В общем, вверх по течению рыба,
Шла, икру по дороге меча.

Вслед за рыбой шли дни и недели -
По пути вырастая в года.
Незаметно они пролетели
И исчезли опять в никуда.

А какое тогда было время -
Впору лучшим другим временам;
Жаль, что в этой волшебной системе
Жить пришлось почему-то не нам!

В те далекие бурные годы,
В эти полные тайн времена,
Эльдорадо искали народы;
Жизнь была приключений полна.

По неведомым горным тропинкам
Под крутыми отрогами скал
Направляясь к таинственным инкам
Злой испанец дорогу искал,

А впоследствии, лет через триста,
Тем же курсом и в те же места
Дружным строем помчались туристы,
Не найдя, как и он, ни черта.

Словом, всякого люди хлебнули
Схлопотали во все времена:
Все там было – и бомбы и пули,
Холод, голод, чума и война, -

Не хватало лишь только Прогресса!
Но, однажды проснувшись, и он -
Как шатун из замерзшего леса,
Налетел на колонну времен.

Нам и прежде везде было скверно,
И к тому же еще, как назло,
Из швейцарского города Берна
Демократию к нам занесло!

Но ни всплеска, ни роста, ни чуда,
Почему-то, не произошло:
Если раньше нам было лишь худо,
То теперь... Нет, я лучше не буду
Предаваться словесному блуду,
Громко выть, разбивая посуду!
Видно, злобное зло, как назло,

Налетело на нас электричкой,
Не особенно глядя, кто прав,
Переехало всех по привычке,
И исчезло под песню “Май лав…”

Мы утерлись, мы это стерпели;
И продолжили жить, все стерпев,
И продолжили путь по тоннелю
Напевая тот странный напев.

Подбирая в дороге отмычки
От всего, что когда-нибудь впредь
Будет двигаться в той электричке –
Чтоб зачем-то затем умереть.

Время движется где-то в пространстве
Вместе с нами, а, может, без нас,
Увязающих в подлости, в пьянстве,
В третий, сотый, стотысячный раз!

Отвлеклись мы, товарищи, впрочем,
Соскочив со своей колеи…
Мы такое сейчас напророчим! -
“Наш Небесный Отец (или Отчим)
Заявил всем рабам и рабочим:
 -Что без дела сидим да гогочем?
Аз воздам вам сейчас, холуи!

Отвлекаться от всякой работы -
Это подлая подлость и грех,
Что достойны костра и гарроты,
Гильотины и каторжной роты...
Тунеядцев в Аду эшафоты
Ожидают, товарищи, всех!

Жить на свете как трутни, пиявки -
Это разве не смертный позор,
Это разве не хуже удавки?
Оглашаю вам свой приговор!”

Так сказал он, наверное, в гневе,
А, возможно, что даже в сердцах
Согрешившим Адаму и Еве,
Не в Эдеме – так в царстве Арцах,

(Как сейчас говорят – в Карабахе).
И добавил: “Лишь каторжный труд
Может нрав ваш улучшить, неряхи”.
И добавил: “И ты тоже, Брут”!

С этих пор под Коломной и Ровно,
Даже около сытой Москвы,
Плохо стало всем нам, безусловно;
Да и в будущем светлом, увы,

Будет только противней и хуже
Потому что живем на Земле:
Осудил нас Господь, и, к тому же
Обретаемся если не в стуже,
То в огне да в горячей золе.

И порой непонятные сцены
Наблюдаются нынче в быту:
Ложь, предательство, хамство, измены!
 Словом, выбрали явно не ту

Мы когда-то тернистую тропку
И зашли почему-то в тупик -
И теперь озираемся робко:
И куда ж ты завел нас, старик?

В этой самой загадочной точке
Время сжалось, свернулось, как жмых,
В эти злые слова-оболочки,
Всколыхнув замороженный миг -

И приблизилась сразу развязка:
Время выбралось из-подо льда
И Печальная Божия Сказка
Как и встарь, понеслась в никуда.

СЕВЕР. НА БЕРЕГУ НЕРЕСТОВОЙ РЕКИ СИДЯТ АВТОР, АЗАЗЕЛЛ, ПРИШЕЛЬЦЫ И ХОМЯК. ДУХ:
Вот, товарищи, примем условно
Эту речку за Реку Времен,
Где бактерии, люди и бревна,
И козлища, и волки, и овны,
И бомон, и, простите, ОМОН,

То зачем-то плывут по потоку,
То, услышав команду “Все вдруг!”,
Развернутся и мчатся к истоку...
БЯКА:
Ах, оставьте все это, мой друг!
Вот опять ты пытаешься всуе
Синтезировать Времени Бег -
Вероятно, о прежнем тоскуя?

ДУХ, МРАЧНО:
Вспоминая свой прожитый век!

Это, впрочем, конечно же, шутка!
Не помчится Вселенная вспять!
Раз ушла в Неизвестность минутка -
То зачем же о ней вспоминать!?

Я же, братцы, совсем не об этом!
Неизвестно мне слово “тоска”!
Кстати, духам и дэвам отпетым
Философия также близка!

Чудеса бесконечного мира
Заставляют включиться в процесс
Все молекулы мозга... и жира!
Что касается, впрочем, “чудес”, -

Повторяю вам снова и снова -
Все имеет природную суть,
То есть этих явлений основа
Осязаема все же... чуть-чуть!

Но всегда остается загадка:
Кто придумал всеобщий Закон
Всех основ мирового порядка?
Демиург? - Разумеется, он!

Вот, казалось бы, все вам ответы
На любой самый сложный вопрос,
Хоть не так-то и просто все это!
Если Бог во главе паритета,
То со всех остальных - что за спрос?

Получается, в каждом проступке -
Хоть его, хоть тебя, хоть меня -
И в любом самом глупом поступке
Нет вины, ибо в чем-то виня

Исполнителя, тотчас же босса
Сразу вспомнит любой прокурор!
А на это ведь может и косо
Посмотреть наш Верховный Сеньор!

БУКА, СУЕВЕРНО КРЕСТЯСЬ:
Доведешь, старый черт, до греха ты,
Заведешь ты в ту колею!
Но стоят наши белые хаты,
Слава Богу, на самом краю,

То есть, всем дела нет до тебя нам!
Говори все, что хочешь, но знай:
Бог порой снисходителен к пьяным,
Но к подобным отпетым болванам
Он достаточно строг, негодяй!

БЯКА, ПОДДАКИВАЯ БУКЕ:
Насмотрелся ты на нерестилище -
И слегка повредился в уме!
Что, опять захотелось в чистилище?!
Подтверждаешь свое реноме?

АВТОР:
Что ж вы точите всякие лясы,
Если каждый из вас бестолков?!
Прекратите, друзья-пустоплясы,
Дикий танец своих языков!

Бог все ваши сомненья развеет
(Не без помощи, кстати, кнута!)
У Создателя не заржавеет
И не дрогнет рука ни черта!

БУКА, ВСПОТЕВ ОТ УЖАСА:
И такое сказать о Всевышнем
Повернулся поганый язык?!!!
По всему - он является лишним
У тебя, богохульный старик!

Только вряд ли чего-нибудь выйдет -
А точнее сказать - ничего -
У того, кто подобный эпитет
Отпустил сдуру в адрес Его!

АВТОР, НАСМЕШЛИВО:
Вот уж не было прежде печали -
А сейчас наблюдается грусть!
Вы чего это вдруг осерчали?
Черт помянут был мною? И пусть!

Что касается этого зверя -
То не так уж он страшен в быту -
Скажем искренне, не лицемеря:
Сам от нас он бежит за версту!

Нет, товарищи, так не годится -
Вовлекаться в конфликт без причин,
Погибать за стакан чечевицы
В недрах адских конфликтных пучин!

Я ведь вовсе, друзья, не злословлю:
Вы же сами свернули с пути!
Мы ведь что-то про рыбную ловлю
Говорили (посредством сети!)?

Так вернемся же к нашим баранам,
Из-за горестей и суеты
Приобретшим стигматы и раны,
И бессмысленный облик кеты!

ДУХ, УВАЖИТЕЛЬНО:
Вот загнул так загнул с перепугу,
Совершив невозможный кульбит!
Я скажу тебе, Автор, как другу:
Будешь крепко когда-нибудь бит!

Но пока я не стану с журьбою,
Напрягаясь, сжимать кулаки,
И снимаю цилиндр пред тобою!

СНИМАЕТ ШЛЯПУ ПЕРЕД АВТОРОМ.
АВТОР, САМОДОВОЛЬНО:
Что, у страха глаза велики?

Ты не бойся - не стану пугать я
Заклинанием или пальбой,
И пока обойдусь без заклятья:
Словом, дальше живи - черт с тобой!

Поднимите-ка к лику ладошки,
Опуститесь лицом на настил,
И помолимся Господу, крошки,
Чтоб он нас, неразумных, простил!

ВСЕ ПАДАЮТ НИЦ, ВОЗНОСЯТ МОЛИТВУ. ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Как бы мне огорчить не пришлось бы
Ваш ушедший в молитвы квинтет!
Что, ребята, имеются просьбы?
Что желаете? Рай? Паритет?

Или фигу на сливочном масле,
Или скромный индейский вигвам,
Или некие скотские ясли?
Что угодно, товарищи, вам!

АВТОР, СМИРЕННО:
Ты прости наши грешные душки,
Либо выжги их Адом дотла!
Добрались мы до этой речушки
Обсудить кой-какие дела...

Только, Господи, слаб наш рассудок,
И всего он не может объять:
Спорим, спорим тут четверо суток -
И к началу вернулись опять

БОГ, НАСМЕШЛИВО:
Все я знаю - Бог с вами, ребята,
И всеведенья дар мне присущ:
Все я помню, что было когда-то,
И к тому же еще вездесущ!

Вам дожить до прекрасной поры бы,
Да пожить там хоть месяц - хоть год...
Ну, при чем тут какие-то рыбы,
Нерестовый вершащие ход!?

Вам о Вечном задуматься б надо,
О стремительном беге времен!
Что вам жалкое рыбное стадо,
Бяка, Бука, Душок, Парамон?!

Черт бы с ними - с горбушей, угрями!
Мы сейчас на весь мир изречем:
Заявляю, товарищи, прямо:
Рыбный “ход” здесь совсем не при чем!

Слушай, Автор - и ты, Бука, слушай!
Бог прощает все ваши грехи!
Отрекитесь от дури и чуши:
Все, что связано с вашей горбушей -
Это сфера всего лишь ухи!

Пусть безбожники и поэтессы,
Да народы приморских равнин
Любят рыбные деликатесы,
“Рыбный ход” и иные процессы,
А Господь, как известно - един!

Надо всем я - над лугом и логом,
Подо мною и Вена и Рим;
Ходят рыбы на нерест под Богом,
Да и все остальное - под ним!

Чтоб поставить последнюю точку,
Разожгите костер наверху,
И, заполнив лососями бочку,
Побыстрее сварите уху!

А позднее, на рыбной вечере,
Причастясь заповедным вином,
Побеседуем с вами о вере -
Но, возможно, совсем об ином!

И когда же я вам растолкую
Этот вовсе не сложный бином?!
Насыщая селедкой толпу, я
Говорил ведь совсем об ином!

И когда-нибудь вдруг на досуге,
Дав отборнейшей пищи уму,
Вы, мои туповатые слуги,
Соберетесь понять - что к чему!

Приготовьте рыбацкие снасти;
Чтобы вам не пропасть во грехе,
Крепко помните: “Все в божьей власти!
Рыбы здесь не при чем, но отчасти
Смысл встречается даже в ухе!”

АВТОР И ВСЕ ПРОЧИЕ ЛОВЯТ БОЧКУ ЛОСОСЯ, ХОМЯК УМЕЛО ПОТРОШИТ РЫБУ ЯТАГАНОМ... УХА СВАРЕНА.
НАЧИНАЕТСЯ РЫБНАЯ ВЕЧЕРЯ.

ЭПИЛОГ. ЗА УХОЙ О ВЕЧНОМ.

Ускользнуть нам из темной норы бы,
Да дожить бы до солнечных дней,
Где нектар, изобилие рыбы,
И чего-нибудь крепкое к ней!

Но опять не хватило нам сметки...
Но кода же мы все усечем,
То, что рыбы, а также креветки,
Не считая какой-нибудь снетки, -
Совершенно никак не при чем?!

Не дожить до счастливого часа
Тем, кому не известен девиз:
“Ни креветки, ни рыба, ни мясо
Не способны создать Парадиз!”

Если этой провизии груда
Существует везде и всегда,
Возникая при помощи чуда,
Просто так, и причем - без труда,

То, впадая в объятия лени,
Все имея без всяких затрат,
Столь легко оказаться в Геенне
(Это так называется Ад).

Словом, вы совершите ошибку,
Попытавшись достать без труда,
Без усилий ничтожную рыбку -
Из реки или даже пруда!

Из объятий сонливого спрута
Крепким словом, огнем и мечом
Бог однажды нас вытащит круто,
Уведет на тропу Абсолюта...
Вот и все, господа! Почему-то
Мы при этом совсем не при чем!
Но просвет, как и прежде, не виден,
И царят безысходность и тьма,
Где и сорт, и количество рыбин
Есть не нашего дело ума!

Кто толкает упорно во мрак и
Нас во тьму беспрестанно ведет -
Не расскажут ни рыбы, ни раки,
Да и все обитатели вод!

Ибо наше познание узко:
В чем-то каждый из нас - Герострат!
Все-все-все - от мордвы до этруска -
Знайте: рыба - не только закуска -
Это предок наш... или собрат!

Заедая копченой горбушей
Кружку пива и даже вина,
Сам себя ненароком не скушай,
Ибо мир наш един, старина!

Так что нет нам пока что прощенья:
Это наша и ваша вина,
Что идет косяков сокращенье,
Что осталась безрыбной Двина,

Что... А, впрочем, закончим на этом
Наш безмерно правдивый рассказ,
Что придуман двухтысячным летом -
И не столько о рыбах - о нас!


8.08.2000
 
ГЛАВА 45 (44). ВНЕ СОМНЕНИЯ... ИЛИ О ГЛАВНОМ. ВВЕДЕНИЕ. НЕПОНЯТНАЯ МЕСТНОСТЬ. ГЛУБОКАЯ ОСЕНЬ.

Стало пасмурно, кисло и туго.
Поседели поля и луга;
От Камчатки до Южного Буга
С неба стали валиться снега,

А в окрестностях города Кума,
Где молились с зари до зари
Молчаливо и даже угрюмо
Пилигримы, монахи, цари,

Наблюдались осенние грады,
Дул пронзительный северный шквал
И неслись снеговые заряды,
Все живое разя наповал!

Пролетело короткое лето,
Вслед за ним и осенние дни...
Но достаточно! Хватит про это!
Наша песня пока не допета!
Боже нас от всего сохрани...

Все кончалось... На самом излете
Этой странной эпохи чудес,
Как сказал бы, наверное, Гете,
“Намечался какой-то прогресс”.

Все жило ожиданием Чуда:
Мир напрягся и ждал перемен,
Суетясь и страдая от зуда,
По церквям и вне храмовых стен!

А чудес нет, как не было... словом,
Отложили, как видно, Исход:
Даже тощим библейским коровам
Стало ясно, что весь этот год,

Пятилетка и даже декада
Были прожиты, в общем-то, зря!
(И без смысла: какая досада!)
Этот холод в конце октября,
Эта свора бандитов у власти
В большинстве недоразвитых стран... -
Вот такие “господние страсти”
Ожидали несчастных мирян!


Все могло быть, конечно, и хуже:
Словом, нечего поприще клясть!
Ибо Богу виднее; к тому же
Эта самая Высшая власть

Лучше нас разбирается в сути
Всех событий во все времена:
В эпидемиях, в войнах, в валюте;
Ей и Истина лучше видна!

Ну, а наша замшелая “Тройка”
Из состава божественных свит
Эту осень встречала за стойкой
В теплом баре на острове Крит.

Дух пронзительным взором алмазным -
Мутным, злым, как разлившийся Нил -
Созерцал потолок неотвязно
И о чем-то бессвязно бубнил.

А Хомяк по лакейской привычке
Низко кланяясь и лебезя,
Крал у пьяного демона спички,
Сам себе бормоча: “Так нельзя!”

Мы цедили прокисшую брагу,
Вспоминая минувшие дни,
Напевая романс про бродягу -
Черт его, паразита, бодни!

Все свершалось в обычном порядке -
Как-то буднично, молча, без слез...
Всем мечталось о чем-нибудь сладком-
Впрочем, молча (причем - не всерьез!)

Ситуация вышла за рамки
Тривиальных классических схем:
Не в каком-нибудь сказочном замке
Мы тянули унылые лямки!
Речь идет не об этом совсем!

Просто время такое настало -
Хоть топись ты, хоть вешайся, но...
Нас эпоха изрядно “достала”
Пенным гребнем помойного вала...
Было это совсем не смешно!

Но, чтоб двигаться как-то куда-то,
Надо было решиться на шаг -
На бессмысленный “подвиг” Пилата,
На предательский шаг ренегата -
Не в бега - так под вражеский стяг!

А на месте все замерло - будто
Мир схватился невидимым льдом;
Будь ты соколом, коршуном будь ты -
Все равно ни умом, ни трудом,

Ни порывом к мерцающим звездам
Ты не мог бы уйти изо льда...
Словом, жить было глупо и поздно
Убегать - хоть туда, хоть сюда!

Доведя до абсурдного края
Эту дикую мысль-парадокс,
Дух заметил: “Должно быть, вчера я
Перебрал и теперь занемог-с!

И опять же - тоска и ненастье,
Общий кризис и вечная ночь...
Вероятно, святое причастье
Может как-нибудь в чем-то помочь?”

Я подумал: “Пусть глупо - не все же
Не умнее же сдохнуть с тоски!
Жить без веры вообще-то негоже!”
И сказал: “Причастимся, дружки!”

Так с глотка превосходного эля
Накануне Всемирной Зимы
Началась трудовая неделя;
В Вечность двигались вечные мы...

ДУХ, ИРОНИЧНО:
Поздравляю вас с перерожденьем,
С окончательным въездом в хандру!
Словом, нашим бессоницам, бдениям,
Нашим взлетам и грехопадениям,
Чудесам и иным похождениям
В мире (если хотите - “в миру”)

Наступает, похоже, бесславный
И заслуженный нами финал!
Так о чем, то бишь, я? - Да, о главном
Позабыл вам сказать... так и знал!
НА ЭТОМ ДУХ ЗАМОЛКАЕТ И ТЯЖЕЛО ЗАДУМЫВАЕТСЯ
АВТОР:
Что же самое главное, Душка?
Объяснись, старичок, не тяни!
УКАЗЫВАЕТ НА ЗАСНУВШЕГО ХОМЯКА:
Для него это - пенная кружка,
Вечный отдых плюс сытое брюшко...
ДУХ, КРЕСТЯСЬ:
Боже нас от того сохрани!

Мы рождаемся с заданной целью,
Мы являемся не для потех,
И поэтому, Автор, безделье
Есть смертельный космический грех!

Наши судьбы расписаны свыше,
Нам Господь долго жить приказал,
И поэтому прятаться в нише,
Или, если угодно, на крыше -
Непростительно, я бы сказал!

ХОМЯК, ВНЕЗАПНО ПРОСНУВШИСЬ:
Я слегка тут вздремнул, вознамерясь
Пообщаться с богами во сне,
А проснулся под мерзкую ересь,
Что, конечно, отнюдь не по мне!

Как посмел ты, нечистая сила,
Бога вычеркнуть из Бытия?!
Чтоб тебя парадоксом скосило!
ДУХ, СТРУХНУВ И УКАЗЫВАЯ НА АВТОРА:
Это он! Это вовсе не я!
ХОМЯК:
Хоть и сплю я десятками суток
И храплю Сатане в унисон,
Только сон мой убийственно чуток,
И божбу различаю сквозь сон!

Словом, Дух, подготовь свой затылок
К подзатыльникам (“Божьей журьбе”),
Да рассыпь по округе опилок,
Чтобы падать помягче тебе...
ДУХ, ВДОХНОВЕННО И НАГЛО:
Да неужто такое возможно,
Чтоб хоть пискнул я в адрес Творца?!
Все-то мне приписали безбожно!
Врешь ты, чертов Хомяк, без конца!

Ничего, кроме слез эйфории
При Его поминании вслух,
Кроем музыки “Аве Марии”
Не способен испытывать Дух!

А вот что ты подумал при этом,
Как принизил священный восторг,
Разразившись подобным наветом?!
Ты рискуешь отправиться в морг!

НАДВИГАЕТСЯ НА ХОМЯКА, ЗАСУЧИВАЯ НА ХОДУ РУКАВА.
АВТОР:
Можно ль мне поучаствовать в споре
С умным видом третейских судей?
Как в священной записано Торе,
-“Без причин не убий, иудей!”

(Равным образом - грек и албанец,
Финн, тунгус и, конечно, калмык).
Словом, Дух, успокойся, поганец,
Прикуси свой поганый язык!
Раскрывай свой вместительный ранец:
Лучше выпьем по чарке, старик?

ДУХ, ЗЛОБНО:
Причаститься?! По чарке, по паре -
Или сразу приступим к ведру?
Ах вы, жалкие наглые твари,
Черт дери вас... и я задеру!

ОБРУШИВАЕТ НА ДРУЗЕЙ ГРАД ОПЛЕУХ. ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Что за драка в общественном месте
В пьяном виде в количестве трех!?
Не люблю петушащихся бестий -
Этих злых надоедливых блох!

Вы своим отвратительным ревом
Омрачаете музыку сфер -
И небесных и дьявольских... словом,
Слушай, Дух, вертопрах, изувер:

Ты дождешься, подлец, камнепада,
Бесконечного роя плетей!
Поучить Азазелла бы надо,
Доннерветтер, сто тысяч чертей!

НА ЗЛОСЧАСТНОГО АЗАЗЕЛЛА ОБРУШИВАЕТСЯ ВИХРЬ РОЗОГ
И ШКВАЛ КАМНЕЙ. БОГ:
Получите! Для друга не жалко
Ни плетей, ни отборных камней!
Где моя суковатая палка?
Полагаю, что Истина - в ней!
БОГ БЬЕТ ДУХА ПО БАШКЕ СУКОВАТОЙ ПАЛКОЙ, ПОСЛЕ ЧЕГО
ДЕМОН УСПОКАИВАЕТСЯ ОКОНЧАТЕЛЬНО. БОГ, ДОВОЛЬНО:
Поумнел, бесноватая псина?
Полежи, отдохни в уголке...
Вот что делает с чертом осина,
Крепко сжатая в божьей руке!

АВТОР И ХОМЯК, ЛЕБЕЗЯ:
Аллилуйя, осанна, осанна!
Как ты ловко его подкузьмил!
Долго бил подлеца безустанно,
И, сдается, дурь беса сломил!

Так и надо, Господь, так и надо:
Негодяю положена плеть!
Ты его колоти без пощады -
Впрок, за дело, без дела и впредь!

БОГ:
И без ваших советов, ребята -
Самолично, по воле небес
Буду вечно лупить супостата -
Будь то Дух, Вельзевул или бес!

Без таскания жидкости в сите,
Без пустых поучительных фраз
Вы свои языки прикусите,
А иначе возьмусь и за вас!

АВТОР И ХОМЯК МИГОМ ПРИКУСЫВАЮТ ЯЗЫКИ. БОГ:
Вам покажется это забавным,
Вероятно, но я, господа,
Побеседую с вами о главном,
Ибо прочее - лишь ерунда!

Для того чтоб понять непредвзято,
Что же - зерна и что - шелуха,
Предлагаю подумать, ребята
По вопросам вреда и греха!

До сих пор этих сложных понятий
Ваш народ не понял ни черта,
Одурев от хандры и апатий
В ходе самых дурацких занятий
Он, увязший в болотах проклятий,
Был добычей для чертовых ратей,
А отнюдь не лакеем Христа!

Что же главное все-таки, что же,
Если все на Земле - суета,
Если все - и рабы и вельможи,
Лицемеры и наглые рожи
Зло творят... это ж все неспроста!

Если смысл почему-то упущен
И навеки утеряна Суть -
Позабудьте про Райские Кущи! -
Ты, особенно, Дух, позабудь!

Смысл, упрятанный в жалкой пылинке,
В минерале, включающем медь,
В колоске и засохшей былинке
Существует, но надо ж, подсвинки,
Этот смысл и увидеть уметь!

Но, увы, не у каждого, кстати,
Есть терпенье, уменье и стать
В каждой точке и каждом квадрате
Этот смысл разглядеть и достать!

Как мне, Господу Богу, ни тяжко,
Как об этом мне мысль ни страшна,
Только есть в том и наша промашка,
Есть, возможно, и наша вина –

В том, что я не снабдил вас уменьем
Ясно видеть сквозь стены и тьму,
Чтоб фиксировать в каждом мгновенье
Смысл, чтоб сразу понять, что к чему!

Тем не менее, ваши “заскоки”
Не оправданы в сумме ничем,
Ибо все-таки все вы - пророки,
И для вас создавался Эдем;

То есть вам чуть напрячь бы подкорки
Вместе с серым своим веществом
И самим - без божественной порки-
Отыскать те основы (подпорки),
Без которых Капеты и Йорки
Вряд ли герб свой украсили б львом!

Но без пыток и без понуканья
Вы стараетесь в спячку залечь -
Завалиться на печку за баней,
Отключиться от умственных тканей
И забыть Бога, совесть... и речь!

Не хочу с дураками быть равным...
Речь пойдет здесь совсем об ином-
Я бы даже сказал, что о главном;
Речь - о главном, и только о нем!

АВТОР, КАК БУДТО БЫ СМИРЕННО:
Но об этом же думали все мы,
Напрягаясь до боли в мозгу,
И недавно подобную тему
Обсуждали в широком кругу!

Нам знакомы метания взглядов,
Нас дилеммы сажают впросак,
И соблазн разночтения адов
Истребляет нас лучше снарядов -
Рубит веру, как острый тесак!

Не нашли мы, Создатель, ответа -
Что важней - Бытие или Мрак?
Может, ты нам ответишь на это?

БОГ, НЕДОВОЛЬНО:
Ах ты валенок, старый дурак!

Разве главное - в сути отличий
Бытия от прохлады могил?!
Это - все, что рассудок ваш птичий, Напрягаясь, в себе разместил!?

Как до вас достучаться, ребята,
Сквозь рутинную плесень и ил,
Как добиться от вас результата,
Чтоб сумели подумать когда-то
Не о пользе церквей да могил?!

АВТОР, НЕ УНИМАЯСЬ:
Ну, а главное все-таки - что же?
Нам без божьей подсказки - никак,
Всемогущий Всеведущий Боже...

БОГ, УСТАЛО:
Безусловно - дурак есть дурак!

Все вы ищете тайное в явном,
В каждом камне вам мнится секрет...
Ну, так вот, Парамоша, о главном:
В мире самого главного - нет!

Все там важно и все уникально,
Дорог Господу каждый предмет,
Без которого, как ни печально,
Мира этого как бы и нет!

Что есть холод в отсутствии жара
И без тьмы существует ли свет?
У всего есть зеркальная пара -
Свой набор и понятий и сред,

Без которых теряет, по сути,
Мир свой облик, предметность и суть -
Превращая в ноль цену товара
И теряя свой истинный путь!

АВТОР:
Ну, а ты разве всех не главнее,
Не важнее процессов и сред?

БОГ:
Молодец, Парамон! Я не смею
Дать тебе однозначный ответ.

Я и мир архиважны и оба
Вместе ценность имеем вдвойне!
Ведь не будь вас, к примеру, то кто бы
Мог хоть что-то узнать обо мне?!

Нет в природе безделицы малой,
Все имеет свой собственный вес,
Каждый атом есть мир и, пожалуй,
Все, что есть - это чудо чудес!

АВТОР:
Сквозь туманную мглу разночтений,
Через тернии мыслей, сквозь льды
Прорезается сущность явлений
Всех предметов и каждой среды!

Сущность, дух и природа Вселенной,
Лишь на ниточке мига вися,
Тем не менее, вечны, бесценны:
Ведь Материя в сумме нетленна!
В этом, Господи, Истина вся!
БОГ, КИВНУВ, ИСЧЕЗАЕТ.

ЭПИЛОГ. ЧТО ЖЕ ГЛАВНОЕ?

Вот и вновь мы стоим на развилке:
Слева - свет, справа - холод и тьма,
Или Ад и иные “страшилки”
(Как сказал бы апостол Фома).

А сомнение все-таки гложет:
Так ли в мире все важно - “в струю”?
Ум дурацкие мысли корежат,
То-то он и застыл на краю,

За которым - сплошные вопросы:
А зачем нам, к примеру, чума,
Холод, голод, шпана и отбросы,
Чингисханы, Аттилы, Самосы,
Тьма мерзавцев и тучи дерьма?!

Да, признаться, довольно занятно
Вспоминать эту тьму злобных сил,
Но при этом вам станет понятно
То, что Бог, как всегда, пошутил!

Ну, понятно - для Господа ценен
Римский стоик, эстет-эрудит,
Маркс, Спиноза, Да Винчи и Ленин,
Но не вор же, друзья, не бандит!

Тут мы дали, конечно же, маху
И восприняли шутку всерьез,
Где Создатель приравнивал Баха
К экскрементам коров или коз!

В шутке есть, разумеется, доля
Правды - той, что все вещи важны;
Но не может же божия воля
Приравняться к делам Сатаны!

Словом, незачем эдак вальяжно
Рассуждать: “Наши косность и бред,
Наша дурь для небес архиважны”,
То есть польза есть то же, что вред!?

И святая равна проститутке?!
Ведь и думать об этом грешно!!!
Бог опять изловил нас на шутке,
Только это, увы, не смешно!

Словом, нашим умам неисправным,
Заблудившимся в мире трущоб,
Надо думать, и думать о главном
Да о Боге подумать еще б...

И на этой возвышенной ноте
Стоит этот заканчивать том;
Остальное вы сами поймете!
Но об этом - отдельно, потом!

4.10.2000
















































































ГЛАВА 46 (45)

ВСЕ ПРОХОДИТ. ВВЕДЕНИЕ










 

“Все проходит, уходит в забвенье,
Покрывается мраком времен;
И замрет, задыхаясь, мгновенье!
Отдыхай, перегрин Парамон!

Ты познал необъятные дали,
Видел Господа тысячи раз,
Хоть и был атеистом вначале...
Но в тебе мы тогда угадали
Скрытый в куче навоза алмаз!

Все, что было - закончилось крахом
В силу разных возможных причин...
Все проходит, становится прахом -
Только ты не грусти, перегрин!

Ведь не станет Вселенная шире
От несчастий твоих и невзгод,
Ибо все повторяется в мире,
Все проходит - и это пройдет!

На тебя, дорогой Парамоша,
Занимавшего должность глупца,
Я взвалил непомерную ношу:
Так тащи же ее до конца!

И от Богом назначенной точки
До указанных Господом мест
Перетаскивай с кочки на кочку
Свой тяжелый двусмысленный крест!

Не теряйся в бесформенной массе.
Окружающей с разных сторон:
Ты мне в каждой своей ипостаси
Крайне дорог, мой друг Парамон!

Станет вскоре Вселенная тише
И замрет, наконец, на бегу:
И тогда, Парамон, я услышу
То, что слышать уже не могу!

Да и всем вам, товарищи - кстати,
Преуспевшим буквально во всем -
Предстоит отдыхать в результате
Действий тех, чьи кресты мы несем!”

Говорил как-то раз на досуге
Между сотней божественных дел
Под порывы космической вьюги
Тот, кто длань над Вселенной воздел!

Я сидел возле божьего трона
На каком-то облезлом бревне
В позе вечного полупоклона,
Принимая сигналы извне, -

Переливы изящного слога,
Зажигавшего звезды в ночи,
Речи Вечного Мудрого Бога:
Тут уж, хочешь, не хочешь, молчи!

БОГ:
Говорил, говорил вам когда-то -
Сам не помню когда и зачем -
Золотые слова постулатов
Категорий божественных схем!

Все ведь вам разъяснил по порядку -
Даже точки расставил над “и”, -
А со мной вы играете в прятки,
Прячась в темных углах от Судьи!

Это глупо и даже бездарно:
От Судьи и Судьбы не уйдешь!
Тут, я думаю, мы солидарны -
О, мудрейший из всех Парамош!

АВТОР:
Да, Господь - и не только лишь в этом:
Я согласен и с “этим”, и с “тем”,
Ибо, божьим являясь клевретом,
В честь тебя написал сто поэм!

Иудеи и жители Варны,
Англичанин, канадец и чех -
Все с тобою, Господь, солидарны...

БОГ:
Ты ручаешься, Автор, за всех!?

Утверждать будто все под защитой
Божьих слуг, а не сил Сатаны
Вместе с дьявольско-чертовой свитой -
Крайне смело с твоей стороны!

АВТОР, ОСТОРОЖНИЧАЯ:
Разумеется, Боже... по сути
Это так, хоть формально - не так!
Много в мире, действительно, мути:
Есть там ангел... и есть вурдалак!

Тем не менее Высшая Сила
Доминирует в каждом углу!

БОГ:
Ишь, как, батенька, вас зацепило!
Видно, склонен ты все же ко Злу!

Для тебя и конфликты, и споры,
Войны прежних и новых времен -
Есть твоих постулатов опора...
Ты не прав, дорогой Парамон!

Я стремлюсь к Мировому Покою -
Вековечному царству любви,
А отнюдь не к конфликтному строю,
Кровь в котором лилась бы рекою,
И все были б по горло в крови!

Если так - объясни, почему же
Все, что я сотворил на Земле,
Постоянно становится хуже -
Увязая в бессмысленном Зле!?

АВТОР, ДИПЛОМАТИЧНО:
Помолчу, не позориться дабы,
Как какой-нибудь глупый Фома:
Тут проблема другого масштаба
И масштабы другого ума!

БОГ, КИВНУВ:
Кто же спорит - конечно, иного!
Но и ты, дорогой Парамон,
Тоже знаешь заветное Слово,
Наносящее бесам урон!

Хоть, положим, не столь эффективно
Выполняешь порой мой приказ,
Но, считаю я, было б наивно
В эффективности сравнивать нас!

Хоть трудился ты вроде б исправно
Пилигримом столетья подряд,
И старался - но вот что забавно:
Покажи, Парамон, результат!
Что, молчишь? Может - совесть заела?
Если нет - будь любезен, ответь:
Из какого такого прицела
Будешь в Зло, Парамон, целить впредь?

АВТОР, СМИРЕННО:
Я, Господь, принимаю упреки,
Что веду себя как паразит:
Постоянно срываю все сроки,
И прицел мой по-прежнему сбит!

Так скажи же заветное слово,
Разъясни мне, ослу, что-нибудь,
Чтоб пытался я снова и снова
Прорываться на Истинный Путь!

БОГ, ИРОНИЧНО:
Парамон! Хочешь многого сразу -
Да не столь ваш широк ареал,
Ибо ты социальную базу
И доверье мое подорвал!

Впрочем, поиск того и другого -
Разве это не Высшая цель?

АВТОР:
Я согласен с тобой, Иегова!
Ты меня просвети и нацель
На свершения в области веры
(Если нет - то хотя бы любви!),
И куда-нибудь в Высшие Сферы
(То есть в сферы Небес) позови!

БОГ:
Ишь ты, птица большого полета!
Для полетов не слишком ли стар!?
Вспоминай, как летел для чего-то
В область неба однажды Икар!

Долетался: свободна квартира,
На работе вакансия есть...
Словом, в сферы Небесного мира
Может, все-таки лучше не лезть!?

АВТОР:
Но не ползать же, Боже, по глине,
Из которой ты нас сотворил!?
Я ведь видел тебя - и отныне
Образ жизни змеи мне не мил!
БОГ:
Ну, а что же ты ищешь в полете?
А не вызов ли это, дружок!?
Как же все вы никак не поймете,
Что червяк - это червь, а не Бог!?

Ваше место - в невспаханном поле,
У фабричных застав и ворот,
Ибо только лишь Божия Воля
Разрешенье дает на полет!

АВТОР:
Почему же прочнейшие стали,
Много сотен... нет, тысячи раз! -
В бесконечное небо летали -
В те края, где летает Пегас?

БОГ:
Исключительно с помощью Чуда
Ввысь взлетает чугунный сундук:
Неужели не ясно, зануда -
Это дело божественных рук!?

АВТОР:
Но куда подевать мне стремленье
Постоянное - рваться в полет?

БОГ:
Похоронишь его рядом с ленью:
Все проходит - и это пройдет!

АВТОР:
Все пройдет, говоришь? Даже Вера,
Не горящая в жаре огня?!

БОГ:
Парамоша! Ну, что за манера -
С парадоксом идти не меня!?

И с какого, скажи, перепугу
Отражать нам придется втроем
То, что ты себе ставишь в заслугу -
Запрещенный софистский прием!?

АВТОР:
Что ты, Бог! Лишь для красного слова
Я использовал здесь парадокс!
Повторить должен снова и снова:
“Для меня ты единственный Бог-с!”
БОГ:
Это верно: я сам знаю это!
Это, сударь, такой постулат,
Что сживу я любого со свету,
Кто считает, что прав был Пилат,

Что в священной таинственной книжке -
Просто дивный причудливый миф...
Парамоша! Такие людишки
Много думают лишь о кубышке!
Но ведь ты-то - орел, а не гриф!?

АВТОР, ПОЧУЯВ ПОДВОХ:
Что ты, Боже, я даже не пташка -
Так, какой-то зажившийся прах...
Хоть порой осознать это тяжко...

БОГ, ПРИМИРИТЕЛЬНО:
Парамоша - сейчас ты не прав!

Был ты прахом - но ныне ты выше
Стоеросовой старой сосны!
В той высоко ответственной нише
Неизвестной покуда страны,
Где тебя поселил я покуда,
Ты отнюдь не дорожный песок!
И не скромничай, старый зануда,
А не то ведь рассердится Бог!

АВТОР:
Ладно, Господи: кем ты назначишь
Своего, извините, раба -
Тем и буду!
БОГ:
А ты не заплачешь?
АВТОР:
Что ж тут плакать? Такая судьба!

БОГ:
Пожелаю тебе шоколадной,
Или даже медовой судьбы,
И на том порешим!
АВТОР:
Ну и ладно!
БОГ:
Вот такие вы, братец, “рабы”!

Если раб ты - то очень лукавый,
Постоянно себе на уме,
Вечно бредящий златом и славой -
Вот такое мое резюме!

Впрочем, ладно, товарищ... А, кстати,
Не припомнишь ли, липовый “раб”,
Для чего тебя поднял с кровати,
Невзирая на вопли... и храп?

АВТОР:
Вот-те раз! Это - новая шутка?!
БОГ:
Я тебе, Парамон, “пошучу!”
Стоит только забыть на минутку -
Он старается спрятаться в будку...
Не простительно это хрычу
Ибо ты умудрен сединою
И моими пинками - сто раз -
Так что мог бы - согласен со мною? -
Знать, где шутка - а где и приказ!

АВТОР:
Извини непонятливость дурня...
Хоть и стал я чуть-чуть поумней,
И как будто бы - чуть покультурней -
Не такой я, Господь, авантюрный -
Мысль твою изложить на ноктюрне...

БОГ:
“Мысль”!? О чем ты!? Да дело не в ней!

Сам же должен угадывать сразу -
За один лишь единственный раз
Суть и смысл Боевого приказа...
Так каков был Господень Приказ!?

АВТОР:
Я так думаю: “вижди и внемли” -
То есть... как это... “виждь и молись”?
ЗАПУТАВШИСЬ, ОКОНЧАТЕЛЬНО ЗАМОЛКАЕТ.
БОГ:
Что с тобой, Парамон? Уж не нем ли?
И дурак же ты все-таки... брысь!

Чтоб не видел тебя больше года!
Убирайся к себе, идиот!
Что - на глупость опять нынче мода?

АВТОР, ОСМЕЛЕВ:
Все проходит - и это пройдет!

БОГ, СМЕЯСЬ:
Обезьяна ты, сударь, макака,
Говорливый рябой какаду!
Я с тобой тут от смеха, однако,
Вероятно, сейчас упаду!

Все мои повторяя причуды,
Не рискуешь ли ты, Парамон,
Удостоиться клички иуды?

АВТОР:
А при чем же тут, Господи, он!?

БОГ:
Не иуды - так старого беса,
Или, хуже того, - дурака!
Словом, после полуденной мессы,
Отправляйся ко мне в облака!

Там, в сиянии неба, в уюте -
Недоступном для разных громил -
Ты припомнишь об этой минуте...
Вспомнишь все, что, дурак, натворил!

Все забыть!? Впрочем, это не ново
(Если это, конечно, всерьез):
Есть на свете волшебное слово:
(ЗАДУМЫВАЕТСЯ, ПЫТАЯСЬ ВСПОМНИТЬ)
- Как его... словом, этот...
АВТОР:
Склероз?
БОГ:
Да! Но память, дырявая с виду -
Это все же не повод для слез!
Сообщаю тебе, инвалиду:
Все проходит- пройдет и склероз!

Словом, Автор, мы были у входа,
Да забыли - куда этот “вход”?
Вход в народ!? Или путь из народа?
Все проходит: и глупость и мода,
Только номер подобного рода,
Парамоша, тебе не пройдет!

Разве можно - скажи откровенно,
Не пугаясь великих костров,
От которых сияет Геенна,
Все забыть, что сказал Саваоф!?

АВТОР:
Ты б напомнил, Господь, хоть намеком -
Что ты там говорил... и когда:
Хоть привычен я к вашим упрекам,
Но, похоже, сгорю со стыда!

БОГ, КАК-ТО СМУЩЕННО:
Автор... видишь ли... даже неловко...
Столько, знаешь, божественных дел...
Словом, вышла сейчас нестыковка:
Сам забыл, что сказать бы хотел!

Что -то важное... или не очень...
Про войну? Про Крестовый поход?
О морали? О совести? Впрочем,
Мы “проехали” тот эпизод!

Ну и что же!? Об этом забудь ты!
Ведь Вселенная дальше пошла!
Есть у нас, Парамоша, как будто,
Между прочим, другие дела!

Невзирая на то, что порою
Подступает последний предел,
Ты пред силами Зла встань горою,
И не будь никогда “не у дел”!
Потому что без смысла и дела
Пропадешь, пропадешь ни за грош
И исчезнешь во Тьме без предела -
Ты, мудрейший из всех Парамош!

АВТОР:
Потрясен... и молчу, словно рыба!
Впрочем... мне непонятен сюжет:
Что мне делать-то, Господи, ибо
Я не знаю, как выйти на Свет!?

Я живу как во тьме подземелья,
Где просвету как будто бы нет!
Обеспечь же, о Господи, целью -
Подскажи мне, где этот “просвет”?

БОГ:
Хоть ты глуп - невзирая на это
Подведу я тебя к рубежу
Тьмы и Света и путь твой до света
Я тебе, Парамон, укажу!

Все стерпи: и позор и измену,
Только делай всегда что-нибудь,
И когда-нибудь, друг, непременно
Ты найдешь тот единственный Путь,

Что пройдет через все лабиринты,
Через тьму отвратительных лет,
И из мглы Векового Инстинкта
Обязательно выйдет на свет!

Не сиди, Парамоша, без дела -
Вот, пожалуй, и весь тебе сказ!
И до Вечного водораздела
Сам сумеешь добраться - без нас.

Перелистывай эту страницу
И тихонько бреди вдоль межи -
Вдоль великой Вселенской Границы,
Отделяющей Правду от Лжи!

Сам, товарищ, пройди по карнизу
Про тропе между злом и добром;
Только, знаешь ли, адскую визу
Мы сейчас у тебя отберем!

АВТОР:
Уплыву на индейской пироге,
По реке и по тонкому льду
В те края, где встречаются боги
И тебя между ними найду!

И найду непременно когда-то
Наш потерянный сказочный Рай!
Будешь верного помнить солдата?

БОГ:
Разумеется, буду! Прощай!

АВТОР УХОДИТ ИСКАТЬ ИСТИННЫЙ ПУТЬ.
ЭПИЛОГ.
ВСЕ ПРОХОДИТ - И ЭТО ПРОЙДЕТ

Как когда-то сказал Иегова -
“Мне, друзья, не до ваших забот,
Ибо нет во Вселенной такого,
Что б не стоило нашего слова!
Вот оно: “все на свете пройдет!”

Все, что было давно - повторится
Все, что есть - разлетится как дым,
И вселенная преобразится:
Все изменится - станет иным!

Улетят перелетные птицы,
В Антарктиде расплавится лед,
И Потоп сотню раз повторится -
Разольется - и тоже пройдет!

Поменяются в мире границы,
И полет превратится в излет,
С неба Солнца умчит колесница
И планета с орбиты сойдет,

И навеки исчезнет со сцены
Не один кровожадный народ,
И другие придут перемены...
Все, что будет, когда-то пройдет!

Ну, а нам-то какая забота?
То, что будет - от нас не уйдет!
Просто надо всегда делать что-то,
Кроме Зла, грабежей и гаррот!

Словом, дурь мирового масштаба -
Та, что, кажется, выше горы -
Тоже сгинет когда-нибудь, дабы
Больше не было этой поры!

Надо делать все доброе втрое,
А для Зла возвести эшафот -
И для этого подлого строя
Что у нас на пути стал горою
Будет то же, чем кончила Троя...
Все проходит - и это пройдет!

19 Мая 2000 г.







 













 
ГЛАВА 47
 НЕПОНЯТНО, ЧТО, НО СЫР ЛЮБИТ.
ВВЕДЕНИЕ. ОТ АВТОРА.

Начиналось все как-то не просто –
Ни с начала, ни даже с конца
Ни с печального мрака погоста,
Ни с венчального света венца,

Ни с огня галактической вспышки,
Ни с безбрежной ночной темноты…
Мир, копивший в себе же излишки,
Вдруг, заполнившись ими до крышки,
Сотворился – да сразу в кусты!

И с тех пор эту Первопричину
Так никто до сих пор не встречал.
Пройден путь наш лишь наполовину
От начала всех высших начал,

А вперед-то ведет та прямая,
Что осталась у нас за спиной.
Даже я теперь сам и не знаю
Все, что было тогда не со мной:

Не присутствовал, видно, при этом,
Каюсь, не был в том месте тогда…
И, увы, ослепительным светом
Не светила мне перво - звезда;

Я не слышал ни шума прибоя
В Мезозое на жаркой заре,
Ни комет пролетающих воя…
Да и не был вообще сам собою
Ни в Архее, ни даже в Юре…

Ну и что же? Зато в эти годы
Птеродактиль меня не сожрал;
И зато в допотопные воды,
Не попал… а попал в минерал.

Впрочем, раз мы, зачем-то попали,
В этот век, сев на странную мель –
Это значит, что нынче едва ли
Появляется высшая цель,

Та, что ныне еще не известна,
Вероятно, почти никому,
Кроме Господа; ежели честно,
Сам порой, что к чему, не пойму.





Вот такие с утра, с позволенья,
Злые мысли, весь мозг охватив,
Вслед за скукой, немереной ленью,
Приходили ко мне в воскресенье…
А впоследствии, без промедленья,
Начинался стандартный мотив.

Снова замерли в стойке минуты,
Время встало у чьих-то ворот,
Не желая опять, почему-то,
Быстро двигаться прямо вперед.

Пролетело почти две недели
С той бессмысленной странной поры,
Как пошли мы по жизни без цели
В неизвестные микромиры.

А без цели-то – что ты ни делай,
Результат – не всегда результат.
Белым свет был - и ныне он белый,
Став белее еще во сто крат,

Чернота продолжает быть черной,
Кто был глуп – тот, по-прежнему, глуп…
И трещит, разрываясь позорно
Чей-то заячий старый тулуп.

Но сиденье без всякой попытки
Изменить хоть бы что-то чуть-чуть –
Стало пыткой… нет, хуже, чем пытка,
Думать, будто бы все как-нибудь

Рассосется, исчезнет с туманом,
А затем станет тем, чем хотим…
Словом, призраки вечно нас манят,
Да не следует веровать им.

Чтоб не странствовать всюду с тоскою,
Чтобы пытаться хоть что-то понять,
Надо что-нибудь в жизни такое
Постараться, живя, предпринять!

И, пока еще злая копытка
Не смогла с тех копыт нас свалить,
Нам дается вторая попытка
Что-то в жизни своей изменить.
……………………………
 - Как все мрачно, тоскливо, убого!
То тоска, то зловещая мгла.
А в округе не видно ни Бога,
Ни Фортуны, карающей строго,
Ни удачи – чтоб нам помогла.

Так вздыхал, проводя на диете
Свой унылый казенный досуг,
Самый глупый на этой планете
Самый лучший мой преданный друг.

Нас судьба по углам разбросала.
Был утерян событиям счет.
Не спасали ни водка, ни сало…
Суета! Лишь крутило живот…

Нечто тусклое, злое, тупое
Постоянно нас гнуло дугой,
И тогда выходил из запоя
То один, то какой-то другой.

Так, греша или каясь в две смены,
Провели мы тогда много лет,
На различных краях Ойкумены
В странном мире, которого нет.

Я грустил о потерях и бедах,
Догадавшись, что впредь на века
Вкуса плюса ни в чем не изведав,
Никого, кроме злых людоедов
Мне не встретить до тех пор, пока

Не дойду, наконец, до чего-то –
То ли собственным, то ли умом…
Погрузившись в себя, как в болото,
Я в себе заблудился самом.

Черт возьми! Все внутри восставало,
Против штампа по имени “факт”.
И душа, не теряясь нимало,
Собиралась устроить теракт -

То есть плюнуть на все и подняться
Надо всем и парить в вышине –
Выше буден, обычаев, наций,
В мир откуда-то глядя извне.

- Ну, - подумал я, - это уж слишком!
Брошу, брошу – не дрогнет рука –
И уеду к арктическим мишкам! –
Да и выплеснул литр коньяка
Не в себя, как обычно, а мимо –
Мимо рта, не попав в унитаз.
Искуситель зеленый незримо
В тот же вечер раскис и угас.
 
- Так, - подумал я, - вот вам и чудо:
Был напиток – а нынче исчез!
Впредь на дно опускаться не буду.
Изыди, наркотический бес!

Стало благостно, тихо и чинно.
Тут, греха осознав глубину,
Я внезапно, почти без причины,
Сонм проклятий отправил вину.

Постоянно злословя то эдак,
А затем, без заминки, то так,
Я припомнил, как некий прапредок
Крест в шинке заложил за пятак,

Как могучие с виду народы,
Багатуры, вожди, племена,
Вымирали буквально за годы,
Ибо все начиналось с вина.

Встав, как водится, в странную позу,
Чтобы встать и на Истинный путь,
Пригрозил, что и малую дозу
Не приму, и исполнил угрозу…
И теперь мне с пути не свернуть.

ГРЕМИТ ГРОМ. ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Наконец-то! И в кои-то веки
Собираешься взяться за ум!
Говорят, даже древние греки
(Хоть морально и были калеки),
Не терпели вакхический шум,

И не бегали пьяной толпою
Ни на праздники, ни на войну…
Что хорошего, Автор, в запое?
Бесполезно топить в нем вину,

И, тем более, горе и беды.
Истин не было сроду в пивной…
Ничего, кроме пьяного бреда,
Кроме боли тупой головной,

Кроме мерзости собственной рожи
И отравленной насмерть души,
Нет в запое, мой друг Парамоша….
И, пожалуйста, впредь не греши!

Я возвысил тебя без оглядки
До небес и архангельских крыл!
А под нимбом – все те же повадки:
Ты таким же остался, как был!

Даже под серафимской личиной,
И под рясой, и под клобуком,
Ты остался скотина скотиной,
Алкоголиком и дураком.

Впрочем, это я так, мимоходом –
Просто к слову, должно быть, пришлось!
Ты же все же умнел год за годом,
И прошел, Парамоша, насквозь

Пламя Ада и медные трубы,
Оставляя за битой спиной,
Слуг Порока остывшие трупы,
Чтобы встретиться с Богом (со мной).

Вот и встретились на перекрестке
Непонятных разбитых дорог…

АВТОР:
У тебя же, Создатель, в известке
Вся спина… как так вышло-то, Бог?

БОГ:
Все я вижу – и личную спину,
А она почему-то чиста!
С кем ты шутишь так грубо, скотина?
Вот сейчас рассержусь и подкину
Розог в те и иные места!

Впрочем, я на тебя не в обиде,
Ибо сам, как ты знаешь, шутник!
Не дрожи, Парамон: Немезиде
Не отдам я тебя ни на миг.

Только дальше все будет иначе,
И, надеюсь, отныне навек
Ты меня перестанешь дурачить…
Это – грех, молодой человек!

То есть, тьфу ты… хромой старикашка!
Видно, сбился на божью шкалу.
Извини, Парамоша: промашка!
Перепутал Создатель скалу

То ли с атомом, то ли с песчинкой,
И, как помнится мне, не впервой.
Но твоей голове с той начинкой…
(Если это считать “головой”)

Никогда не осмыслить масштаба
Наших мыслей и нашей шкалы…
Ты забудь это все, ибо… дабы…
Темной ночью все кошки белы.

Мне вообще-то простительно это,
Для Всевышнего Вечность и миг,
Триллион и копейка-монета -
Все едино ничтожно, старик.

АВТОР:
Ну, Господь, ты и скажешь, однако!
Разве Автор – “гарсон”, или “бой”?!
Парамоша – старинная бяка…
Молод разве что рядом с тобой!

БОГ:
Это что – комплимент? Или… или…
Просто ляп? Ты, однако, силен!
Если дурь – эта сила, - ты – в силе,
Мой бестактный дружок Парамон!
Вот тебя превращу я в навоз враз!
Был подлец – и умрешь подлецом:
Это что ж за намеки на возраст
Ты Создателю бросил в лицо?

СМЯГЧАЯСЬ:
Впрочем, факты, как будто бы, тоже
Утверждают: наш возраст не мал!
Только кто бы мой век подытожил,
Кто бы годы мои сосчитал?

Ни тебе, хромоногая кляча,
Ни твоим полоумным дружкам,
Не под силу такая задача –
Счет вести всем ушедшим векам.

Ты, как вижу, отбился от стаи:
Бродишь вечно, как перст одинок.
Жить так дальше нельзя! Я считаю:
Одиночество – это порок.

Одиночки несчастьями гнуты,
Вечно согнуты ими в дугу…
Но тебе прямо с этой минуты
Я друзей разыскать помогу.

Отправляйся сейчас же в фавеллы,
И, надеюсь, в ближайшей пивной,
Можешь, Автор, рассчитывать смело
Полагаясь на Бога всецело,
На свидание с вашей капеллой -
Пьяной бандой своею смешной.

Не найдешь – походи вдоль канавы,
Или даже вдоль сточной трубы:
Где-то слева, а, может быть, справа
Мирно спят эти божьи рабы.

Ты буди их без всякой оглядки,
Передай им горячий привет…
Пусть попробуют эти ребятки
Заявить, что-де Господа нет!

Я тогда им… ну, ладно, не буду
Применять к ним физических мер…
Эту глупую грубую груду
Ты с собой заберешь в СССР…

АВТОР:
Что ты, Боже? Давно уж на свете
Не осталось подобной страны:
Демократы зловонные эти
В пьяном виде в лесу на рассвете,
Сговорились, собачьи сыны,

И тогда же возникли руины
Там, где раньше стояли дворцы…

БОГ, МРАЧНО:
Живо помню все эти картины,
Что писались скотом для скотины…
Разорили страну, подлецы!

Мы с тобою еще их накроем,
Не удастся им спрятаться в лес,
А, накрыв, непременно устроим
Подмосковный Нюрнбергский процесс.

Впрочем, это чуть-чуть попозднее.
Отправляйся в свой вечный маршрут.
Вас задерживать больше не смею.
Словом, нечего делать вам тут!

АВТОР ПРОВАЛИВАЕТСЯ В КАКИЕ-ТО ЗЛОВОННЫЕ ТРУЩОБЫ:
Не квартал, а какие-то чащи
Вечно пьяных и злых дураков…
Но район-то вполне подходящий
Для моих бесподобных дружков!

НАПРАВЛЯЕТСЯ К БЛИЖАЙШЕЙ ПИВНОЙ.
Вероятно, в подобной клоаке,
(Не идти же в театр да в музей)
В шуме брани кабацкой и драки
Голоса раздадутся друзей.
И ТОЧНО – В ПИВНОЙ ПЬЯНАЯ ДРАКА. СЛЫШЕН ГОЛОС ХОМЯКА:
Ах, гяуры, ослы, свиноеды!
Да куда же я дел ятаган?!
Вот тебе я сейчас в глаз заеду!
Брось, мерзавец, сейчас же наган!

Получай!
АВТОР:
Эк на старые дрожжи
Старика в этот раз развезло!
Лучше бы мне появиться попозже,
А сейчас уберечь бы мурло…

ПЫТАЕТСЯ СКРЫТЬСЯ, НО НЕ ТУТ-ТО БЫЛО! ДРАКА ВЫКАТЫВАЕТСЯ НА УЛИЦУ. ХОМЯК, ОТМАХИВАЯСЬ ПОЛЕНОМ И ЯТАГАНОМ ОТ ТОЛПЫ КАКИХ-ТО ТЕМНЫХ ЛИЧНОСТЕЙ:
Парамоша! Ты вовремя, кстати!
Поспешай, богатырь, поспешай!
Эти свиньи, увязшие в мате,
Эти язвы, стригущий лишай,

Эти злобные пьяные гады
Одинокого бьют старика!
Ты их бей, Парамон, без пощады!
Истреби их, мерзавцев, слегка!

ТОЛПА:
Вон клиента еще привалило!
Был один, а теперь ровно два!
Напирай! С нами крестная сила!
Загоняй за Можай их, братва!

ТОЛПА, ПОДАВИВ ОЧАГИ СОПРОТИВЛЕНИЯ, ВАЛИТ НАС НА ЗЕМЛЮ И НУ МЕСИТЬ! И ВДРУГ РАЗЛЕТАЕТСЯ, КАК ПУХ. ГОЛОС ГРИЗЛИ:
Задеру! Разорву, заломаю!
Уничтожу проклятых глупцов!
Как осмелились вы, негодяи,
Бить ногами небесных гонцов?!
СТРАШНЫЙ РЫК, РЕВ, ВОПЛИ ИСТРЕБЛЯЕМЫХ И КУСАЕМЫХ ГРЕШНИКОВ. ГРИЗЛИ БЕРЕЖНО КЛАДЕТ НАС НА ГАЗОН:
Отдохните, ребята, на травке…
Я сейчас вам куплю сигарет.
Я к вам прямо от Бога (для справки):
Он велел передать вам привет.

АВТОР:
Аллилуйя… спасибо, братишка!
Снова – в сотый и тысячный раз,
Сразу бросив медвежьи делишки,
Без сомнений спасаешь всех нас.

Бог, конечно, доволен тобою
И возвысит – ты только скажи:
Как прекрасны порою побои,
Как ценнее всех истин порою
Водопады спасительной лжи!

“Вечен мир, - скажут лама и папа, -
Воля – лучше, чем чертов ГУЛАГ!”
Но, скажите, с какого этапа
Нам стальная рука (или лапа), -
Хоть сюрте, хоть ЧК, хоть гестапо –
Лучше, чем пораженческий флаг,

Чем оковы позорного плена,
И, тем более, службы врагу?
Сам я, видимо, глуп, как полено,
И понять ничего не могу!

ГРИЗЛИ:
Ничего я тебе не отвечу,
Парамон: знаешь сам, почему.
Лучше выпьем полпинты за встречу:
А потом – хоть в потоп, хоть в чуму…

Мы, друзья, опять попали в лужу:
Хорошо еще, что хоть втроем!
И не так обидно, и, к тому же,
Свыклись мы с подобным бытием

АВТОР:
Разве раньше было по-другому?
Разве что – в дурмане да во сне
Райские чудесные хоромы
Раскрывались в полной тишине.

Было там, во снах, и остальное…
А проснешься – хоть веревку мыль!
Бытие, предельно сволочное,
Мрак кругом на сотни тысяч миль!
Нечто неприятное, стальное,
Растирало в лагерную пыль

Каждую счастливую песчинку!
Мировой космический эфир
Нынче всем нам кажется с овчинку
С решетом проклятых Черных Дыр.

АВТОР:
Хватит, мишка, каркать, как ворона!
Но, на сердце руку положа,
Рад в тебе увидеть Цицерона
А не зверя – увальня-бомжа,

Не того голодного зверюгу,
Что терроризировал весь лес,
А орла, спасителя и друга,
Посланного Господом с небес!

ГРИЗЛИ, УСОМНИВШИСЬ:
Господом? С небес?
ПОДУМАВ:
Хотя… разумно!
Сразу как-то не сообразил!
Самому бы не пришло на ум, но…
Прилетел я, в общем-то, с Курил.

Посещал я родину намедни;
Искупался в серном кипятке –
Выпали счастливейшие мне дни!
Я с Судьбой теперь накоротке!

И лежал бы там да ел морошку,
Но опять куда-то понесло:
Стал скучать, зевать, и понемножку
Начал подниматься на крыло.

Пролетев цепочку островную,
Посетив Уруп и Кунашир,
Почему-то стал искать пивную:
Заглянул сначала на Памир,

Разорив три НАТОвские базы,
Да задрав две дюжины вояк…
Прилетел – а тут и вы, заразы…
Как вас занесло?

АВТОР:
Вестимо, как!

Бог нам повелел искать друг друга.
Обошел я трижды шар земной,
И пройдя еще четыре круга,
Оказался в чертовой пивной –

Сразу с корабля, да на “раздачу”!
Угодил в болото, да увяз…
Слава Богу – редкая удача
То, что ты увидел нас и спас.

ХОМЯК:
Что же делать дальше, братцы, будем?
Господа разыскивать опять?
И по отношению к тем людям
УКАЗЫВАЕТ НА ГРУДУ ТЕЛ БУЯНОВ
Что-то ведь придется предпринять?

ГРИЗЛИ:
С этими как раз у нас в порядке:
Труп - и в боливийских Андах труп!
Срочно, братцы, смазываем пятки
И опять летим на Итуруп.

Там ведь, как и тут, свои разборки,
И пора б порядок навести,
Чтоб свои зады от божьей порки
Добрыми делишками спасти.

ХОМЯК:
Не решай за Господа, гунявый!
Надо будет – он не разберет –
Кто тут прав, а кто и вовсе правый…
Выдерет он ваш медвежий род,

Ежели ты, чертова куница,
Окрыленный Господом сурок,
Нынче не захочешь повиниться,
И не дашь немедленно зарок –

Впредь не мямлить имя Божье всуе,
И, чтоб богохульствовать – ни-ни!
Как бы нам за дурь твою тупую
Не закончить в Пекле наши дни!

ГРИЗЛИ:
Каяться? Пожалуйста! Хоть триста,
Хоть десятки тысяч раз подряд:
Если на душе светло и чисто,
Кто ее тогда отправит в Ад?

 ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Зверь, не притворяйся идиотом!
Будто бы и сам не знаешь – кто
Направляет к огненным воротам
Все равно – по спискам или квотам,
Просто так, или за кое-что.

Впрочем, вас не будет в этом списке:
Я же, братцы, сам себе не враг.
Ну, какие могут быть к вам иски?
Бить своих?! За что? Я что – дурак?
 
Все у вас идет пока как надо:
Сверху видно все - я начеку!
А сейчас – пошли ко мне, ребята!
Причастимся, выпьем лимонада,
Выцедим полкружки кофейку,

Тут и божий опыт многолетний,
Пригодится… если же всерьез –
Выпьем кофейку, обсудим сплетни,
Новости, какой-нибудь курьез,

А потом, когда все прояснится,
Благодать когда коснется вас,
Подойдет моя хромая Птица,
Поднеся божественный приказ,

Вот его тогда и зачитаю.
Бросьте все и следуйте за мной.
Выпишу к себе всю вашу стаю,
И составлю список наградной.

Ордена, высокие награды.
Нимбы, ореолы про запас…
Звания… вы, как надеюсь, рады,
Что Всевышний думает о вас?

ГРИЗЛИ:
Благодетель! Батюшка! Кормилец!
Недостойны мы, отец родной!
Званий и наград не заслужили-с!

БОГ:
Может быть, поспорите со мной?

Я, как автор этого приказа,
Волен вдруг все взять и отменить.
Лучше уж молчи, Шатун, зараза,
Если нет желанья в Пекле гнить.

ШАТУН:
Все, молчок! Язык насквозь прокушен,
Пасть отныне будет на замке…
Господи, помилуй наши души!
Наши судьбы, Бог, в твоей руке.

БОГ:
Правильно подмечено и тонко!
Делай те же выводы и впредь,
Чтобы мне тебя потом, подонка,
Не пришлось случайно в пыль стереть.

Хватит тут точить напрасно лясы,
И летим, немедленно, за мной,
Олухи мои и лоботрясы!
У меня сегодня выходной!
 ВСЕ СТАНОВЯТСЯ НА КРЫЛО И ЛЕТЯТ ЗА БОГОМ НА САТУРН.
ПРИЗЕМЛЯЮТСЯ У ТЕРЕМА.
БОГ:
Не отстал пока никто в пути? Все в сборе?

ГРИЗЛИ:
Все, Всевышний – был же твой приказ?

БОГ:
Снова – все-все все? Тогда – О, горе!
Где же размещать-то буду вас?

Где ж тут напасешься столько меду,
Плову да куриного филе –
И всего, что нравится народу!
Лучше б оставались на Земле!

Шутка, шутка… стол наш столь обширный,
Что туда поместятся шатун,
Постный лось и непомерно жирный
Хряк, пулярка, фиги и каплун, -

Сотни единиц ассортимента
Райского обычного меню…
Я сегодня для эксперимента
Вас пока ни в чем не обвиню.

Буду расточать одни щедроты,
Приобщу к небесным пирогам,
А затем раздам, в порядке квоты
Всем сестрам по праздничным серьгам.

Самобранка! Быстро за работу!
Хватит в смятом виде спать в желе!
Все, что может Бог послать на роту,
Начиная с торта и филе,

Быстро – и, прошу вас, в лучшем виде
Разнеси по всем углам стола –
Так, чтобы никто не был в обиде…

САМОБРАНКА, НЕДОУМЕННО:
Здесь же ни единого угла!

Стол же кругл, как круглая орбита,
Формула его – “пи-эр квадрат”…
И какая может быть обида
У какого хочешь индивида,
Если каждый может быть лишь рад?!

БОГ:
Ты не лишена, подруга, вкуса!
Лучше ведь не скажешь – хоть умри!
Только не мечи пред нами бусы,
Да еще меня благодари,

Что, пока что, я не склонен к гневу,
А, наоборот, - сама приязнь!
И плесни приезжим “для сугрева”…

САМОБРАНКА:
Ведь нельзя-с…
БОГ:
Оставь свою боязнь!

Нынче можно все: грехи прощаю,
Выпишу вам общую буллу,
Жить всем очень долго завещаю…
Легкого житья не обещаю…
А сейчас прошу вас всех к столу!

Гризли, Азазелл! Подстригли б ногти –
Стыдно же сажать таких за стол!
Не клади, Хомяк, на скатерть локти!
И руками плов не жри, осел!

Слушай, Парамоша, - что за мода
То в кулак сморкаться, то в рукав?
Марш из-за стола! Постой у входа!
Впрочем, оставайся: я не прав!

Я же сам позвал всех вас к обеду,
Не сменив ваш нрав – какими есть!
Ешьте - ешьте… больше не наеду.
Если впрок пойдет – сочту за честь!

НАЧИНАЕТСЯ ПИР ГОРОЙ. УЧАСТНИКИ, ЗАБЫВ ДАЖЕ БОГА, И, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, ВСЕ УСЛОВНОСТИ, ЧАВКАЮТ, ЧМОКАЮТ, СОПЯТ… ХОМЯК, ПЕРЕБРАВ КАГОРА И НЕКТАРА, ПАДАЕТ ЛИЦОМ В МИСКУ ПЛОВА. АЗАЗЕЛЛ НАГЛО СТРЯХИВАЕТ ЗОЛУ НА СКАТЕРТЬ-САМОБРАНКУ, А ЗАТЕМ ПЫТАЕТСЯ ПОГАСИТЬ ОБ НЕЕ ОКУРОК.

САМОБРАНКА:
Боже! Караул! Ожег мне спину!
Перепачкал пеплом кучу блюд!
Накажи ремнем его, скотину!
Слон в посудной лавке! Змей, верблюд!

БОГ:
Снова мы, друзья, пришли к тому же,
Что уже случалось много раз.
Учишь, учишь, учишь вас – а вы все хуже:
В грязных сапогах, да на матрас!

Что за неуклюжие манеры?
Разве я вас этому учу?
Вместо благочестия и веры –
Только моветон, одни химеры!
Впору пахану и басмачу!

Навалились сразу на припасы,
Будто б и не ели года три!
Съели всю икру, сожрали мясо,
Вылакали мед и имбири,

По полу окурков накидали…
А ведь мне награды вам вручать!
Ордена, погоны да медали…
Птица, притащи мою печать!

РАЙСКАЯ ПТИЦА-СЕКРЕТАРША ПОДАЕТ БОГУ БОЖЬЮ ПЕЧАТЬ.
БОГ:
И еще очки неси и списки,
Плюс к тому последний мой указ.
Эй, Хомяк, вставай лицом из миски!
Парамон, сними противогаз!

Как, ты снял? Вот это Парамоша!
Что в противогазе ты, что – без…
Странный ты какой-то… ну и рожа!
Спал с лица? А, может быть, облез?

НАДЕВАЕТ ОЧКИ, ЗАЧИТЫВАЕТ ПРИКАЗ:
Я, согласно данному мне праву,
В здравом (и божественном) уме,
Начинаю новую забаву:
Дураков, шагающих во тьме,

Уравнять в правах с моей элитой.
Кто из вас тут будет Азазелл?

ДУХ:
Я, Господь!
БОГ:
Молчи, дурак набитый!
Мне ль в лицо не знать тебя, пострел?

Награждаю ладаном и миррой,
Орденом какого-то Руна,
Именным оружием и лирой:
Песни будешь петь мне, старина!

ДУХ:
Аллилуйя… то есть рад стараться!
На меня рассчитывай и впредь!

ВСЕ АПЛОДИРУЮТ. БОГ:
Тишина! Прошу вас, без оваций!
А готов за Бога умереть?

ДУХ:
Разве я, Создатель, изменился?

БОГ:
Вряд ли! Все такой же черт… вот-вот!
ДУХ:
Так зачем ты снова усомнился?
Я б за Бога даже удавился,
А не то, чтоб положил живот!

БОГ:
Я опять шучу, а ты – в обиду!
Что за непонятливый народ!
Вроде бы и умный дьявол с виду,
А в душе, увы, наоборот!
ВНОВЬ ЗАЧИТЫВАЕТ ОЧЕРЕДНОЙ ПУНКТ ПРИКАЗА:
Парамон, мой верный раб и служка,
И, вообще, товарищ по борьбе,
Награжден: почетной божьей кружкой,
Калачом, медалью и ватрушкой!
Парамоша – это все тебе!

ВРУЧАЕТ НАГРАДЫ. АВТОР, ЧИТАЕТ ТЕКСТ, ВЫБИТЫЙ НА МЕДАЛИ:
Храбрецу за взятие Хотина.
Я же ничего, Господь, не брал!
БОГ:
Автор, ты такая же скотина,
Как и твой собрат-дегенерал.

(УКАЗЫВАЕТ НА АЗАЗЕЛЛА).
С юмором у вас, как видно, туго,
А с умом – еще того сложней!
Вы, ребята, стоите друг друга:
Сборная дубов, команда пней!

ЧИТАЕТ ДАЛЬШЕ:
Шатуну вручаю бочку меду,
Сахару и мяса пять мешков,
А в дальнейшем – полную свободу
Бить и задирать еретиков.

ШАТУН, ПРОСЛЕЗИВШИСЬ, РЕВЕТ:
Я не заслужил… но, если надо,
Если уж на то, Господь, пошло,
Буду драть в дальнейшем без пощады
Всех еретиков – от Торквемады
До бандитов Чили и Канады!
Как свезло мне нынче! Как свезло!

БОГ:
Остальным – по ордену и свечке,
Дабы ставить мне у алтарей.
Впредь запрещено лежать на печке,
Воду языком лакать из речки…
ОБРАЩАЯСЬ К ГРИЗЛИ:
Ты врагов-то бей, но не зверей!

Соблюдай во всем, товарищ, меру,
Ибо изуверство, господа,
Может опорочить нашу веру,
Заведя куда-то не туда!

Что вам испытать не довелось бы –
Положитесь на меня во всем…
А сейчас у нас к вам будет просьба:
Может быть, мы что-нибудь споем?
ВСЕ ПЕРЕГЛЯДЫВАЮТСЯ. БОГ:
Знаю – знаю то, что не готовы!
Ну, и что из этого? Пустяк!
Текст вы сочинить способны новый,
Музыку придумает Хомяк,

Гризли заревет медвежьим ревом,
Дух к нему добавит волчий вой…
Я благословлю вас тихим словом,
Покачаю молча головой,

И… а, впрочем, незачем вам это
Знать, поскольку тем и ярок свет,
Что такие разные сюжеты
Могут возникать, мои эстеты;
Все там может быть – зима и лето,
Свойства неизвестного предмета…
Скучно жить, уже узнав все это,
И на все имея свой ответ!

МЫ, ПЕРЕГЛЯНУВШИСЬ, ЗАПЕВАЕМ ЭКСПРОМТОМ:
У НАС НЕ ЗАСКУЧАЕШЬ
Ты, Создатель, в нас души не чаешь –
Тут, Господь, согласны мы с тобой!
С нами никогда не заскучаешь!
С нами не покой – а вечный бой!

Пусть мы с виду очень некрасивы,
И язык у нас – как помело,
Не умны, излишне суетливы,
Но зато такие перспективы!
Как тебе, Бог, с нами повезло!

Что такое – просто добродетель,
Без порочных мелочных прикрас?
Не продать, не съесть, и не одеть, и…
Словом, это, Боже, не про нас!

Ты же создаешь нас всех поштучно,
Каждому судьбу даешь, портрет…
Как бы это было, Боже, скучно,
Если бы все было так научно
Точно, ровно, выхолощено, кучно,
Что повсюду б был один сюжет!

Все бы повторялось в этом мире,
Был бы под линейку ровен свет,
И в любой семье, в любой квартире,
На Земле, на Марсе и на Лире
Вечно повторялся бы сюжет

Плоского, унылого такого,
Пусть и без забот и без нытья,
Снова повторенного и снова,
Как давно истрепанное слово,
Гладенького псевдо-бытия.

Нет, у нас все было по-другому,
И не повторялось сотни раз!
Падая, не стелим мы солому,
И всегда проходим по иному
Тот же путь, где мы идем сейчас.

С нами невозможно без эмоций,
Мы непредсказуемы, как псих…
Так что, вероятно, не придется,
С нами заскучать от сих до сих!

Что ж ты головой, Господь, качаешь?
Думая: “вот мой иконостас”!?
С нами никогда не заскучаешь:
Это можно… разве что, без нас!

БОГ:
Вы, друзья, растете и растете –
Страшно мне становится, порой!
Хочется всех вас отправить к тете…
К матери – но этой за горой,

То есть, извините, за горами…
А пока – бредите наугад
В этот мир и прочими мирами.
Я всегда вам, кстати, буду рад!

То есть, заходите… но пореже:
У меня приемные часы
Каждый год всегда одни и те же,
В центре той же Млечной полосы.

Буду ждать вас вечно возле двери,
Терем мой для вас всегда открыт.
А когда соскучитесь по вере,
Сосчитав убытки и потери –
От разбитых судеб до корыт –

Милости прошу в мой тихий терем,
К вечно изобильному столу.
И сказав негромко: “Боже, верим!”,
Вознесете мне тогда хвалу.

ВСЕ РАСКЛАНИВАЮТСЯ И ОТПРАВЛЯЮТСЯ КАЖДЫЙ СВОЕЙ ДОРОГОЙ. НО ВСЕ ВМЕСТЕ.

ЭПИЛОГ. НЕПОНЯТНО, ЧТО, А СЫР ЛЮБИТ
Жизнь нас не ласкает, не голубит,
И всегда имеет странный вид:
Непонятно, что – а кушать любит,
И, причем, отменный аппетит!

То ли в шутку, то ли для порядка,
Сотни, миллиарды тысяч дней,
Вечно пожирает без остатка
Всех, хотя бы раз мелькнувших в ней.

Всех она когда-нибудь погубит,
Истребив однажды внешний мир:
Непонятно, что, но как же любит
Есть живых существ… и тот же сыр!

Кто-то в ней катался, словно в масле,
Кто-то терся, как по наждаку…
Но у всех миры в глазах угасли –
У кого-то в петле на суку,

У кого-то в рукопашной схватке,
У кого-то – в роскоши палат…
Только исчезают без остатка
В ней, кто прав, и кто не виноват.
Как всегда, мы этот факт отметим,
Но, собрав рюкзак в последний путь,
Все-таки бы надо перед этим
Что-то здесь оставить… что-нибудь,

Кроме засоренного поселка,
Кроме фотографий на стене…
Жизнь помчится дальше по проселку,
По шоссе (возможно, целине),

И без нас… но, несмотря на это,
Как один король по кличке Лир,
Мы еще поставим ей сюжеты…
Пусть она и дальше любит сыр.
12.03.2003



ГЛАВА 48.

ВСЕ ПО МЕСТАМ.
ВВЕДЕНИЕ. ОТ АВТОРА.

Господа! Мы везде побывали
Там, где только случалось бывать.
Начиная с начала вначале,
Мы вернулись к началу опять.

Здесь нам, кстати, до боли знакомы
Каждый камень и каждая пядь:
Где пока не бывали еще мы, -
Предстояло нам вскоре узнать.

Прокрутив бесконечную пленку
Самых разных событий и дат,
Остается бросаться вдогонку
Горизонту – пока наугад,

Без руля и без компаса… словом,
Непонятно куда, абы как,
Чтобы встретиться с чем-нибудь новым,
Чтоб не сдаться, как гордый Варяг,

Чтобы, встретив Харибду и Сциллу,
Утереть им, болезненным, нос,
Чтоб ни Сфинкс, ни, тем паче, сивилла,
Не смогли разгадать наш вопрос…

Планов – куча… рули и ветрила
Отказали – их попросту нет…
И теперь только крестная сила
С нами пишет дальнейший сюжет.

Пишет нашей корявой рукою.
Мы при этом – статисты, нули.
Что она нам предпишет такое –
То ли нечто вдали за рекою,
То ли светлое завтра вдали,

Ей, конечно, намного виднее,
Мы узнаем все это поздней.
Ведь она нас мудрее, и с нею…
Словом, крестная силушка с ней.

Вот, запутался в формулировках,
Чуть себя не поставив в тупик!
Что за бред… право, даже неловко
Чепухой заполнять этот миг.

Он ведь, сволочь, недолго продлится,




И исчезнет в туманной дали,
И, как водится, не повторится.
Хоть мы, будто, к началу пришли,

А, вообще-то, здесь все по-другому:
Та же речка и те берега,
С виду, вроде, до боли знакомы,
А вглядишься в них – нет, не фига!

В каждом прежнем есть новое нечто:
Дважды в этой реке не тонуть.
Изменилась проклятая речка –
Сущность та же, но в этом-то суть,

Что вода в ней не стала мокрее –
А куда-то давно утекла;
Вслед за ней, или, попросту, с нею,
Устремимся вперед до угла,

За которым ужасно туманно
Светят Лира и даже Телец,
Где все странно и непостоянно…
Но ведь это еще не конец!

Впрочем, Бог поступает гуманно,
И не скажет небесный Отец,
За каким поворотом (лиманом),
Ждет нас то ли небесная манна,
То ли наш неизбежный конец.

После этих пространных прелюдий,
Бросив в прошлое загнанный взгляд,
Мы отправимся… впрочем, не будем
Знать куда… как всегда, наугад.

ИРАК НАКАНУНЕ АМЕРИКАНСКОЙ АГРЕССИИ 2003 ГОДА. ДВОРЕЦ ХУСЕЙНА. ПРАВИТЕЛЬ КУРИТ ТРУБКУ И ГРУСТНО РАЗМЫШЛЯЕТ О ТОМ, ЧТО ВСЕ В РУКАХ АЛЛАХА. НО СЕЙЧАС, ПОХОЖЕ, НИЧЕГО ХОРОШЕГО ТАМ НЕТ, И НЕ ПРЕДВИДИТСЯ. СИДИТ И РАЗМЫШЛЯЕТ:
Кажется, доехали до места!
Жизнь прошла, как слишком краткий миг.
Дальше – бесконечная сиеста:
Полный, окончательный тупик.

Бьют нас с суши, с воздуха и моря,
Да еще при этом говоря:
“ Это, мол, разминка лишь, а вскоре,
Где-нибудь в начале октября,

Пустим вас, мерзавцев, на начинку,
Наших новогодних индюшат,
Чтобы небосвод вам стал с овчинку”!
Но Горбуш, гадюка – вот же гад!

Ведь не кто-то, а его папаша,
Эдак десять лет тому назад
Намекал мне: “Это, дескать, ваше!”
(Это про Кувейт)… и что же, гад?

С той поры, как мы хотели молча
Возвратить сбежавшее свое,
Травят нас по-черному, по-волчьи,
За флажки загнав, да под ружье!

Что мне делать, гою и изгою,
Кто бы мне, несчастному помог,
Атомом ли, вольтовой дугою
(Или дав нам что-нибудь другое),
Чтобы мой народ однажды смог
Врезать негодяю – хоть ногою,
Хоть швырнуть в агрессора сапог?

ВАЛИТ ГУСТОЙ СЕРНЫЙ ДЫМ. ВОЛ ДВОРЕЦ, ЧИХАЯ И ХЛОПАЯ СЕРАФИМСКИМИ КРЫЛЬЯМИ, ВЛЕТАЕТ ДЕМОНИЧЕСКИЙ ДУХ АЗАЗЕЛЛ:
Каждому мгновению свой овощ!
Или как там… каждому свое?
Это ты, товарищ, звал на помощь?

ХУСЕЙН:
Звал, товарищ, звал… и на нее!

ДУХ:
А давно бы этому Горбушу
Следовало сделать укорот!
Он, мерзавец, Богу плюнул в душу!
Господа обманывал, урод!

Бог ему велел, недавно, в Штатах
Строить пусть не Рай, так Парадиз,
Дабы янки чертовых проклятых,
Наглых, агрессивных, туповатых,
Знающих всего один девиз –

“Мир есть сфера наших интересов!”,
Поучить хоть словом, хоть бревном…
Бог еще не знал таких балбесов…
Речь пойдет, однако, об ином.

Я к тебе, дружок, ниспослан свыше,
С дальних звезд, где плавится металл.
О такой весьма солидной “крыше”
Ты пока еще и не мечтал.

Для меня Горбуш – пустое место,
Даже не противник мне, а так…
В общем, мы на нем поставим крест, и
Я не посмотрю, что он – дурак,

Друг дворцов и враг бедняцких хижин,
Что его ушибли небеса,
Что он с детства Господом обижен…
Этого зажравшегося пса

Загоню в такие катакомбы,
Что аукать будет сотню лет,
Звать линкоры, крейсеры и бомбы,
Дьявола на помощь звать – ан, нет!

Нынче дьявол – самых честных правил, -
Будет править странный этот бал,
Ибо сам Господь меня направил,
Дабы я… как это… аз воздал!
 
ХУСЕЙН:
Я спасен? Тогда – хвала Аллаху!

ДУХ:
Ты, товарищ, с этим не шути!
Или сам пойдешь, дурак, на плаху,
Или… просто я могу уйти!

Адресуй молитвы только Богу,
А другим, языческим, – ни-ни!
Кстати, послезавтра на подмогу
Нам придет товарищ Хомейни.

ХУСЕЙН, КРЕСТЯСЬ:
Он же протянул, как будто, ноги,
И к тому же, был моим врагом…

ДУХ:
Дело в том… что речь идет о Боге –
И не об Аллахе – о другом,

Если вам угодно – настоящем,
Истинном, таким, что не понять
Помыслов его прямоходящим…
ХУСЕЙН:
Об Аллахе?
ДУХ:
Что?! Ну вот, опять…

Ладно, уж, лупить пока не буду,
Крайне недалекий божий раб:
Бог велел хранить тебя покуда,
Несмотря на то, что ты – араб.

Повторяй за мной: “Спасибо, Отче!
Выручи меня, отец родной!”

ХУСЕЙН ПЫТАЕТСЯ ПРОЧЕСТЬ МОЛИТВУ. ДУХ:
Громче, убедительнее, четче!

ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Дух! Опять хотел прикрыться мной?!

Что за богомерзкая привычка –
Прятаться у Бога за спиной!

ДУХ:
Что ты, Бог…
БОГ:
И, кстати, мне не тычь-ка!
Что за мода быть на “ты” со мной!?

Впредь тебе и личному составу
Вверенных мне лично высших сил
К Богу обращаться по уставу!
Вот о чем всех вас бы попросил!

ДУХ:
Ваша светлость… то есть, ваша святость…
То есть… словом, ваша лепота…
БОГ:
Неуклюже, грубо, сикось-накось!
Бодрости не вижу ни черта!

Вам, товарищ Дух, не знать позорно,
Как отдать мне душу, долг и честь!
Ну-ка, как положено, повторно
Обратись, мерзавец, к Богу!
ДУХ, БОДРО:
Есть!
Наш Верховный Боже Иегова!
Ваша мудрость, милость, светлость, флер,
Ваша Санта-святость, ваше Слово…

БОГ:
Что ты, Дух, несешь? Какой позор!

Я шутил – а ты, дурак, развесил
Уши лопухами до земли!
Бог не только строг, но также весел…
Ах вы, дурни старые, нули!

Постные напыщенные лица,
Старые зануды-алкаши!
Невозможно мне повеселиться
С вами, дураками, от души!

Вот опять нанес ты мне обиду:
Ох, свершится все же Божий Суд!
Нет бы, улыбнуться – хоть для виду…
Он же тупо смотрит, как верблюд,

Как баран на новые ворота!
Я тебе, мерзавец, - анекдот,
А в тебя мой юмор, как в болото!
Нынче и Федот уже не тот!
Ну, пойми хоть каплю, хоть бы что-то…
Видно, ты - как все: не тот завод.

ДУХ, С ДОСТОИНСТВОМ:
Тупости, Господь, мне целый воз дан,
Плюс тележка, да еще вагон!
Я таким, как есть, тобою создан!
Как тут ни крути, со всех сторон

Нет моей вины, Бог, пред тобою…
Но, чтоб искупить свою вину,
Этому проклятому ковбою
Вскоре шею все-таки сверну!

БОГ:
С этого и надо было, кстати,
Начинать наш трудный диалог!
Как бы он ни шел – а, в результате,
Вышло только то, что хочет Бог.

И могло ли, кстати, быть иначе?
Это все обдумав сотню раз,
Все-таки Горбушу дайте сдачи,
Если сдуру ринется на вас.

Я к вам подошлю своих нукеров –
Парамошу, Гризли, Хомяка,
И – вперед, за Истинную веру!
Некогда мне с вами… все! Пока!

БОГ ИСЧЕЗАЕТ. ЗАТО ПОЯВЛЯЮТСЯ АВТОР, ХОМЯК И ШАТУН-ГРИЗЛИ.
АВТОР:
Что за неожиданная встреча!
Что за чудо… то есть, чудеса!
Предстоит, по-видимому, сеча?
Будем подготавливать десант?

ДУХ:
По вопросу тактик и стратегий
В предстоящей длительной войне,
Обращайтесь, старые коллеги,
К Богу… впрочем, можно и ко мне!

ХОМЯК, ВОЗМУЩЕННО:
Что такое ты несешь, гунявый!
Тля ты против Бога, братец, тлёй!
С Господом хотел сравниться славой?!
Как бы не сравнять тебя с землей!

ДУХ:
Эк ты непонятлив, злобный старец!
Хватит на меня, старик, орать!
Бог о палец не ударит палец,
Чтоб меня за что-то покарать!

Мне Господь развязывает руки
Для священной длительной войны…
Вы ж, меня не выслушав, гадюки,
Злобствуете, сукины сыны!

Как мне, братцы, хочется порою
Всыпать вам за дело поделом!
Просто руки чешутся, не скрою…
Я же бью, товарищи, челом,

И прошу, всего лишь, пониманья:
Бог меня просил вести блицкриг!
Что за Иблис, что за Ангро-Манья
Вдруг в тебя вселяются, старик?!

Что ты, одержим каким-то бесом?
Или, даже хуже – еретик?
Это ж надо быть таким балбесом,
Чтобы против Бога лезть, старик!

ХОМЯК, ДАЖЕ ВЗВИЗГНУВ ОТ НЕГОДОВАНИЯ:
Что плетешь, рогатое отродье?!
Чтоб я – против Бога, чтобы я,
Бывший шеф твой – “ваше благородье”,
В ересь впал? Ну, ты, брат, и свинья!

Как же можно… Господу вреда я
Не нанес… да, кстати, и не смог!
Вот возьму сейчас, и зарыдаю!
Жизнь отдам за Бога – видит Бог!

ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
А куда вам всем, друзья деваться?
Отдадите – это, как пить дай!
Но еще сказать вам должен, братцы:
Все-таки Дух – редкий негодяй!

Что он позволяет, в самом деле,
Сам себе, от имени меня?
Вынужден, друзья, в конце недели,
Вызвать вас к себе и дать ремня!

Духу – за язык его – ботало,
Прочим, остальным – за воровство:
Не прервав в начале речь нахала,
Вы зачем-то слушали его!

В общем, всем в субботу будет порка,
Розог, как всегда, по двадцать пять.
Если повторится – как ни горько,
Буду должен высечь вас опять!

БОГ ИСЧЕЗАЕТ.
АВТОР, ЗАСУЧИВАЯ РУКАВА:
Так! Кому мы нынче благодарны
За грядущий розговый урок?

ДУХ:
Автор, наши мнения полярно
Противоположны, видит Бог!

Ты, возможно, думаешь, что я-де
Что-нибудь опять сказал не то…
АВТОР:
Почему же – ты?
ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К ХОМЯКУ:
Скажи-ка, дядя:
Что ты долбишь, дятел, долото?!

Разве слово – это позолота?
Что ты мечешь бисер, как икру?!
В общем, ну тебя, старик, в болото!
Ты банкрот! Заканчивай игру!

Бог-то высоко, а мы-то рядом!
До субботы ох как далеко!
Обернется наша встреча адом
Тем, кто мыслит столь не глубоко!

ВСЕ ОБРУШИВАЮТСЯ НА НЕЗАДАЧЛИВОГО ХОМЯКА И НАЧИНАЮТ УЧИТЬ ЕГО: АВТОР – ПОЛЕНОМ, ШАТУН – КОЛОДОЙ С МЕДОМ, ДУХ – БРЕВНОМ.
ХОМЯК, ВИЗГЛИВО:
Все, друзья, достаточно! Отложим
Этот безнадежный братский спор!
Заклинаю всех вас словом божьим:
Бейте – но, прошу, не об забор!

Ибо там написано такое –
Что куда там ересь и хула!
Мерзость льется с дерева рекою,
Инфернальный текст, прообраз Зла,

Хамский мат, придуманный шпаною…
Как увидел – Господи, спаси!
Что вы! Разве можно так со мною?!
Я же вас об этом не просил!

РЫДАЕТ. НЕКОТОРЫМ СТАНОВИТСЯ ЖАЛКО СТАРИКАШКУ. ДУХ:
Бедный старичок! В его-то годы
Разве пережить подобный срам?
Кайтесь же в содеянном, уроды!
Горе мне! И, кстати, горе нам!

АВТОР:
Да, он не заслуживает брани,
Что, пусть не висит на вороту,
И не фигой прячется в кармане,
Но… как только сам увидел ту

Грубую и свинскую речевку,
Страшно захотелось влезть на стул,
Да намылить толстую веревку,
И на ней отправиться к Христу…

ХОМЯК, ОЖИВ:
Вот уж дудки! “Подвиг” суицида
По канонам всех священных книг
Приведет тебя не к Богу, гнида,
А в Тартар, языческий старик!

АВТОР:
Старый черт… нет, чтоб сказать “спасибо”,
Что моя откликнулась душа
На твои страданья… ибо… ибо…
Словом, ты не понял ни шиша!

Может, повторить урок с поленом,
Полной кадкой меду и бревном?
И тогда по огненным Гееннам
Не погонишь нас, проклятый гном,

Чертов тролль, проклятая химера,
Злобный дьявол – попросту, шайтан!
Мы к тебе повторно примем меры…

ДУХ, СНИСХОДИТЕЛЬНО:
Пусть живет – оставь его, братан!

Нам сейчас назначено иное –
От проклятых бомб спасти страну,
И, покончив с янки и с войною,
Жить себе да жить – как в старину:

Где-нибудь в заброшенном поместье,
В тихом месте около реки…
Лучше погодить с ненужной местью.
Делом занимайтесь, дураки!

ВСЕ:
Как же ты мудер, и как тактичен!
Просто прирожденный дипломат!
Не назойлив, не категоричен…
Только почему мы слышим мат?

Почему ни “славься”, ни “Осанна”, -
Только инфернальные слова
С уст твоих слетают безустанно?

ДУХ:
Грешен, каюсь… что же вы, братва?!

Ну, бывает, словом увлекаюсь,
Да не тем, что следует, но вот,
Видите – рыдаю… то есть – каюсь?
Положить за вас готов живот!

ХОМЯК:
Ах, оставьте светские замашки,
Свой церковно-приходской жаргон…
Плюнем же на все – и по рюмашке!
И пойдем войной на Пентагон!
ВСЕ ШУМНО ПРИСОЕДИНЯЮТСЯ К ПРЕДЛОЖЕНИЮ. ПРОЦЕСС ПРОШЕЛ.
ДУХ:
Плюнули? Глотнули? Закусили?
А теперь за дело! По местам!
Раз пока приказ от Бога - в силе,
Надо исполнять его, а там

Пусть хоть не растет сорняк на поле,
Пусть потом случится хоть Потоп, -
Мы солдаты! Слава божьей воле!
Все вперед и с песней, дабы…
ХУСЕЙН:
Стоп!

Далеки сюжеты до развязки!
Будет ли оказана мне честь…
Словом, братцы, место в Божьей сказке
Мне пока еще, надеюсь, есть?

АВТОР:
Уж не собираешься ли дуться?
Все есть бренный тлен и суета!
И тебе и нам еще найдутся
В Сказке подходящие места.

Дальше тоже будет все как в сказке,
Будет враг бежать в связи с жарой
Через всю Европу до Аляски,
Так что встань, товарищ, в общий строй.

ХУСЕЙН:
И еще увижу наяву я
Как бежит трусливый злобный враг.
Мы еще в атаку штыковую
Сходим за тебя, родной Ирак.

И, когда пробьют на небе склянки,
Затрубит архангел в турий рог,
Только мой народ – отнюдь не янки,
Полетит к тебе, Всевышний Бог!
АВТОР:
Это, господа, уже не мало:
Ты уже, Хусейн, не одинок.
Это – не победа, а начало
Долгого пути к ней – видит Бог!

Наступает миг священной мести,
И привычно дрогнет вражий стан
В тот святой момент, когда все вместе
Встанем мы когда-то по местам.
И парад последний…
ХОМЯК:
Это – бредни.
Это не конец и не предел.
И не будет наш парад последним:
Столько нам еще осталось дел:

Драться, мерзнуть, влипнуть в передряги,
Чтоб затем, пройдя сквозь сто преград,
В небе ли, на гибнущем ль Варяге
Принимать торжественный парад.

Порох есть… сердца полны отваги.
Пусть трепещет злобный наглый враг,
Если даже жалкие бродяги
Не сдадут свой тонущий “Варяг”.

НАЧИНАЕТСЯ ВООРУЖЕННЫЙ КОНФЛИКТ. АЗАЗЕЛЛ И ГРИЗЛИ НАБРАСЫВАЮТСЯ НА АГРЕССОРОВ,
КАК ИЗГОЛОДАВШИЕСЯ ГРИФЫ НА ПАДАЛЬ. НИКТО И АХНУТЬ НЕ УСПЕВАЕТ, КАК ЯНКИ ГОУ ХОУМ,
КАК МИР МЕНЯЕТСЯ К ЛУЧШЕМУ И ПОЯВЛЯЕТСЯ НАМЕК НА НАДЕЖДУ РЕАЛЬНОГО УЛУШЕНИЯ… УРОВНЯ ЖИЗНИ. А ТАМ, ГЛЯДИШЬ, И ДО ВОССТАНОВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ ДЕЛО ДОЙДЕТ!

ЭПИЛОГ.
ВСЕ НА БОРЬБУ С ДУРАКОМ ГОРБУШЕМ. ШИИТСКО-СУННИТСКОЕ ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ!

В странах, где злые покойники
Вечно пьют кровь христиан,
Жили да были разбойники –
Сколько-то НАТОвских стран.

Прочие только лишь делали
Вид, что на свете живут:
Душу ль их грешную, тело ли
Драл демонический кнут.

Много мерзавцы позорные
Подлых наделали дел:
Жрут лишь рабы. Непокорные,
Сразу же шли под расстрел.

Тот, кто не кланялся низко им,
Спину дугою не гнул,
Вписан был в черные списки и
Вешался… или тонул,

Или же в волны Атлантики
В лайнере падал с небес…
В мире не стало романтики:
Только зеленые фантики,
Да наркотический бес.

“Общество Желтого Дьявола” -
Маленький круг воротил,
Миром бессовестно правило.
То-то он, бедный, грустил.

Лопались банки, как ниппели,
Масса банкротилась стран…
Много разбойнички выпили
Крови честных христиан.

Сеялось всюду бесправие,
Алчность и подкуп старшин…
Даже страна Югославия
Стала страною руин.

Сеялось злобное, дикое,
С помощью мзды и угроз;
Даже когда-то великая
Русь превратилась в хаос,

В Дикое поле с осколками
Бывших ракет и АЭС.
Между бурьяном и елками
Волки бродили, да бес -

Огненный бес “демократии” -
Власти купцов и менял –
Сеял вражду да проклятия,
Да постоянно менял

Белое наше - на черное,
Честность на черствость и злость,
Нравственность нашу на “порно” и
Совесть на нечто тлетворное…
Жаль, что в эпоху позорную
Жить нам с тобой довелось.

Но, господа, без сомнения,
Зреет грядущая месть,
В мире грядут изменения:
Бог, без сомнения, есть.

Злые тупые создания
Вдруг ощутили отпор:
С неба пришло наказание;
Стали вдруг рушиться здания
В дьявольском граде Нью-Йор.

Чудища скотоподобные,
Международная вошь –
НАТОвцы вредные злобные
Вдруг напоролись на нож.

Впрочем, все это – прелюдия,
Это еще не предел:
Главное божье орудие
Ждет их еще (Азазелл).

Пусть они волчьими стаями
Рвут нынче тех, кто ослаб,
Предупреждать их не станем мы.
Наглость и вечный нахрап

Вскоре дождутся “приветствия”
Твердой небесной руки.
Бог приведет в соответствие
Мир, господа старики.

Мы же, смиренные иноки,
Волко-позорную сыть
Будем стараться до клиники
Не успевать довозить.

Все это мелочи, частности.
Древний избитый Ирак
Нынче в смертельной опасности:
Травит их, скажем для ясности,
Свора безумных собак.

Все на защиты отечества –
С виду чужого, но вдруг
Сможет прорвать человечество
Черствости замкнутый круг,

Сможет в вампирское чудище
Вбить свой осиновый кол?
Или нам ждать новых чуд еще,
Молча терпя произвол?

Надо менять настоящее:
Трудно, - согласен, но все ж…
Лишь бы разбойнички чаще бы
“Вдруг” налетали на нож.
16.03.2003
ГЛАВА 49 (66)

КООРДИНАТЫ НЕИЗВЕСТНЫ
ВВЕДЕНИЕ.
ОТ АВТОРА.

Шли мы как-то раз по трассе БАМа
В сторону Кодарского хребта.
День и ночь брели куда-то прямо,
Не щадя сапог и живота.

Горные холодные рассветы
В том далеком памятном году
В середине сказочного лета
Мы всегда встречали на ходу.

Дни и ночи наша группа… риска
Двигалась к заснеженным хребтам.
Цель была уже довольно близко.
Вот она видна уже, а там,

На вершине спящего вулкана
(Горная система Удокан)
Встретит всех нас, поздно или рано,
Сказочный небесный великан.

Всех благословит тычком десницы,
И, благословляемые им,
Мы взревем “Осанна!” и, как птицы,
Непременно в небо улетим.

Вот вершина. Вот мы и у цели.
Ну и что? А где же, где же цель?
Был же Бог – вон там, у старой ели!
Он, одетый в древнюю шинель,

Френч и довоенный белый китель,
Созерцал загадочный Восток,
Нашу долгожданную обитель…
А теперь… куда же делся Бог?

Где он и во что переоделся?
Вдруг он здесь – невидимый всем нам,
Говорит: “Я никуда не делся!
Просто походил по временам,

Дабы убедиться в том, что где-то,
Там, где нас сейчас, пока что, нет,
Бытие такое же, как это,
А другого вряд ли видел свет!”

Мы чесали древние затылки:
Вот тебе и раз… опять провал!
Никого кругом: одни опилки.
Видимо, здесь был лесоповал.


 ТРОПА В ГОРНОЙ МЕСТНОСТИ ГДЕ-ТО В РАЙОНЕ БАМА (ХРЕБЕТ УДОКАН). НА ВЕРШИНЕ ПОТУХШЕГО ВУЛКАНА В ПОЛНОМ НЕДОУМЕНИИ СИДЯТ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.

ДУХ:
Был же тут он, был – вот это место.
Вот на этой, помнится, скале…
Или где-то возле Эвереста…
Может быть, вообще не на Земле, -

Но ведь был когда-то он и где-то!
ХОМЯК:
Ты впадаешь в ересь, старина!
Бог – всегда, везде: забыть про это
Может, разве только, Сатана.

ДУХ:
Я с тобой согласен – и не спорю:
Бог – везде всегда… и, значит, тут?

ХОМЯК:
До чего же глуп, шайтан! О, горе!
До чего же все-таки он туп!

Да, всегда везде и постоянно:
Есть он здесь, но, стало быть, и там,
Где-то, где какая-то нирвана
По другим раскинулась местам,

Где нас нет сейчас и где, возможно,
Предстоит нам вскоре побывать…
ДУХ:
Что-то слишком путано и сложно.
А сейчас он – здесь?
ХОМЯК:
Ну вот, опять!

ВМЕШИВАЕТСЯ ШАТУН:
Вы мне не поверите, ребята:
Почему-то Бог всегда со мной…
ДУХ:
Может быть, и был с тобой когда-то –
Летом или раннею весной,

В Чили, или, может быть, в Гаити,
А теперь-то? С нами на хребте?
Если здесь – прошу вас, предъявите!
Может быть, глаза у нас не те?

Может быть, глаза мои ослепли,
И с далеких адовых времен
До сих пор в золе и адском пепле?
То-то и не вижу, где же он!

ГРИЗЛИ:
Атеист ты все-таки и язва!
Бог тебе – не вещь и не предмет.
Бога мало видел кто – но разве
Можно утверждать, что Бога – нет?!

Он-то есть – и видит нас – вот суть вся,
И, об этом зная, все злецы,
В глубине души всегда трясутся,
Ибо крепко помнят, подлецы,

Что за все грехи их ждет расплата,
Огненный котел и палачи,
И на них небесные солдаты
Точат в небесах свои мечи.

ДУХ:
Может быть, по духу и по сути
Что-то в этом есть, но что – вопрос!
Много в мире странного до жути,
Только это как-то не всерьез.

Ты прибереги для литургии
Эти слишком общие места…
Мне, мой друг, слова нужны другие.
Почему не вижу ни черта?

Мы пришли туда, где по расчетам,
Бог всегда встречается весной…
Даже поздней осенью, чего там!
Помнится, однажды под сосной

Вспоминали мы об этих встречах…
А давайте Бога позовем!

ХОМЯК, СУЕВЕРНО КРЕСТЯСЬ:
Нет, о том не может быть и речи!
Только раз, в конце концов, живем!

Сам же знаешь – раньше иудеи
Опасались вспомнить Бога вслух,
Ибо крепко помнили, злодеи:
Стоит увидать – испустишь дух!
ДУХ:
Хватит тут придуриваться, будто
Бога не встречал сто тысяч раз!
Пустобрех, Хомяк, и баламут ты!
Просто Бога нет… здесь и сейчас!

ВСЕ ОКРУЖАЮТ АЗАЗЕЛЛА И НАЧИНАЮТ УКОРЯТЬ:
Даже думать так не смей, чертенок!
Тоже мне, нашелся тут Дидро!
Сей предмет, товарищ, слишком тонок,
А твое безбожие старо!

Как так – “Бога нет”? А сам откуда
В Пекло за проступки угодил?
Кто тебя, злосчастная зануда,
Пусть и по ошибке, сотворил?!

Кто тебя, приравнивая к эфам,
Заставлял ползти, пугая змей?
Кто тебя в Аду не сделал шефом?
Так что Бога лаять ты не смей!

Дерзкий шут, огрызок, кочерыжка,
Вертопрах, гадючье молоко!
Злобно лая против Бога, слишком
Ты зашел, товарищ, далеко!

Как тебе бы это не икнулось
Плеткой и потерей всех чинов!
Вашу драгоценную сутулость
Может Бог оставить без штанов!

ДУХ:
Что за клевета, что за наветы?
Кто тут утверждал, что Бога нет?!
Кто бы ни был – я б с него за это
Нарубил бы киевских котлет!

Кто тут, клевету распространяя,
На меня навесил мишуру,
Будто я – безбожник? Негодяя
В порошок немедленно сотру!

Вы меня, товарищи, моложе
В тысячи, в десятки тысяч раз!
Был я херувим, потом… о, Боже!
Ладно, уж, об этом – не сейчас…

Вы пешком ходили под столами…
Даже всех вас не было, когда,
Занятый полезными делами,
Я отведал адского труда,

И таскал для грешников поленья,
Наливал кипящую смолу…
Что о Боге ваше поколенье
Знает – разве что, одну хулу,

Ересь да цинизм, а я-то? Я-то?
Верю в Бога, черт меня дери!
Бесконечность мной была объята,
Или две… а, может, даже три!

Коротал я вечность в адских ссылках,
И еще три вечности – в пивной.
И служил у Бога на посылках,
А потом работал с Сатаной,

Но и там, в чаду угара серы,
Грешников нещадно кипятя,
Ни секунды не прожил без веры,
То есть без религии… хотя,

Честно говоря, не ваше дело –
Верую я в Бога или нет!
Это, господа, мое всецело.
Мне – вам говорить могу я смело –
Только перед ним держать ответ!

Как бы не прибегнуть вам к защите
Ваших лиц и всех гражданских прав!
Вы вначале Бога разыщите,
Чтобы доказать, что я не прав,

А потом уж, может быть, поверю
В то, что он незримо бродит здесь…
Ибо даже яростному зверю
Бешено нужна благая весть!

МЫ ПЕРЕГЛЯДЫВАЕМСЯ. ШАТУН:
Надо бы обшарить здешний стланик:
Заодно и шишек наберу…
Ведь Господь, заядлый вечный странник,
Любит ночевать в глухом бору!
 НЫРЯЕТ В КЕДРОВЫЙ СТЛАНИК И ТРЕЩИТ ТАМ ГДЕ-ТО СУЧЬЯМИ.

ХОМЯК:
Я пойду, пройдусь по перевалу:
С перевала, все-таки, видней!
Я ведь много видел, и, бывало,
Много лет назад тому и дней,

Разглядел голодного муфлона
Аж за двести сорок восемь лиг!
Обойду затем четыре склона…
Бог-то, как вы знаете, велик,

Так что, как-нибудь, его увижу,
И, надеюсь, даже без очков,
Глядя вверх: ведь мы-то Бога ниже!

УБЕГАЕТ К ПЕРЕВАЛУ. АВТОР:
Ну, хитер, товарищ! Ну, каков?

Думает, что тут он всех умнее!
Только одного не знает он:
Бог лишь там, где истина! Лишь с нею!
Пусть себе обшаривает склон…

ДУХ, ОЗИРАЯСЬ ПО СТОРОНАМ:
Где же все же прячется наш Боже,
Рассуждая вслух примерно так:
“Вы друзья, но Истина – дороже,
Чем какой-то заспанный Хомяк!”

Думаю, что где-то за спиною,
Или, может даже, за горой…
А Шатун заладил: “Бог со мною!”
Как же! Ты пошире рот открой!

ЧУДОТВОРНАЯ:
Надо сотворить простое чудо:
Помолиться – вот тебе и Бог!

ДУХ:
Может быть, и так… но я покуда
Господа позвать никак не смог!

Как я ни ругался, как ни злился –
Только лоб расквасил о порог,
В тот момент, когда ему молился,
Но не появился рядом Бог!

Я шептал слова, рыча от злобы,
Текстов “Отходной” и “Отче наш”!
Но, мой друг, увидеть Бога чтобы,
Нужен нам иной километраж!

АВТОР:
Точно, Азазелл! Что мы за дурни!
Дался нам дурацкий наш хребет…
Бог бывает чаще на Сатурне:
Здесь его, по-видимому, нет!

ДУХ:
Пусть они обшарят здесь все камни,
Да переломают кедрачи!
Полетели к Богу! На черта мне
Стая этой глупой саранчи!

АВТОР:
Это мысль, глубокая идея!
Ну-ка, Дух, загривок мне подставь!
Бог, возможно, думает: “А где я?
Где я – сон, а где, простите, явь?

Где же, подскажите, в самом деле,
Вы Творца сумеете найти?
Видели-то все, а разглядели…
Скажем так: один из двадцати,

Миллиардов или триллионов,
Остальным пора носить очки!
Ишь ты – разглядеть меня со склонов
Злобные мечтают старички!”

Полетели, чертово отродье –
Пусть не на Сатурн, так на Телец…
Где-нибудь нам встретится Господь, и
Что-нибудь, да скажет нам: ведь, вроде,
Он нам в чем-то, скажем так, отец!

АВТОР ВЕРХОМ НА ДУХЕ УЛЕТАЕТ В ОТКРЫТЫЙ КОСМОС. ДУХ:
Автор! Вдруг родимые пенаты
Бог уже забыл давным-давно?
То есть, улетел давно куда-то…

АВТОР:
Может быть!
ДУХ:
Вот то-то и оно!

Он и нас забыл: хоть имена-то
Наши вспомнил Бог хотя бы раз?
Разве даст он нам координаты –
Где найти смогу его сейчас?

АВТОР:
Ты ведь прав, дружище, если честно:
Этот мир достаточно велик…
Хоть Господь велик, но не известно,
Где он нынче прячет светлый лик.

Так что мы по глупости с медведем
Уравнялись… даже с Хомяком!
Далеко мы, думаю, уедем,
А вернемся, разве, с синяком

На заду, а, может, и под глазом:
Вряд ли стерпит нашу дурь Господь!
Он чуть-чуть подумает – и разом
Задницы нам может напороть!

 ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Слушаю различные течения
Величайшей Дури Мировой.
Лучше не придумать развлечения!
Посажу вас в погреб… где конвой?

ПОЯВЛЯЮТСЯ ВУРДАЛАК, ПРОРОК САМУИЛ, ПРОСЛАВИВШИЙСЯ СВОЕЙ ЖЕСТОКОСТЬЮ, И АРХАНГЕЛЫ СВЯТОЙ МАЙКЛ И ГЕОРГИЙ.
БОГ:
Я уже почти снимаю шляпу
Перед дурью этой пары крыс…
Словом, проводите по этапу –
Эдак в круг седьмой… подальше вниз.

АРХАНГЕЛЫ И ПРОФОСЫ ХВАТАЮТ НАС С ДУХОМ И УТАСКИВАЮТ ПРЯМО В АД. У ВХОДА ОСТАВЛЯЮТ И УЛЕТАЮТ.
ДУХ:
Что-то тут не то… а ну-ка, спросим,
Чья тут топка? Домна… что за дья…
Это же родная – номер восемь,
То есть это, стало быть, моя!

Кто тут за меня? Что за игрушки?
Вон отсюда, сернистый козел!
Интересно, как там нынче Пушкин?
Как и прежде, пишет только “в стол”?

Как там Немировичи и Данте?
Гоголь, интересно, поумнел?
СЛЫШЕН ГОЛОС ГОГОЛЯ:
Хватит! Надоело все! Отстаньте!
Вот ужо вам нынче Азазелл…

ДУХ:
Слухи обо мне по всей Геенне
Видишь, разнесли ребята вмиг!
Что нам черти – эти злые тени?
Я с тобою! Плюнь на все, старик!

Не грусти, пошли ко мне в каптерку,
Я тебе представлю весь бомон
От Шекспира с Гоголем до Лорки!
Где-то тут сидит Наполеон,

Где-то тут Томазо Кампанелла,
Рядом с ним, как водится, Декарт…
Не забыли, черти Азазелла?
Жаль, не прихватил с собою карт!

Цезаря бы мы позвали Юльку,
Костю – византийского царя,
Вот и расписали б с ними пульку…
АВТОР:
С Цезарем играть опасно!
ДУХ:
 Зря!

Тут со мной вообще шутить опасно –
Как бы не пришлось погоревать!
Так что против нас не модно, ясно,
Будет нынче в картах шельмовать!

Хочешь покурить с известным гуру?
Или Тамерлана разбудить?
Нет? Тогда пошли: литературу
Предстоит с Белинским обсудить!

АЗАЗЕЛЛ СОБИРАЕТ ЦВЕТ ДЕЯТЕЛЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА ПРОШЛЫХ СТОЛЕТИЙ,
ЗАВЯЗЫВАЕТСЯ ЖАРКАЯ ДИСКУССИЯ НА ТЕМУ: “НАБОКОВ СУПРОТИВ ГОГОЛЯ – АКИ ПЛОТНИК СУПРОТИВ СТОЛЯРА”. НЕ ОБХОДИТСЯ И БЕЗ МОРДОБОЯ, НО АЗАЗЕЛЛ УМЕЛО СДЕРЖИВАЕТ СТРАСТИ, ПРИГРОЗИВ КАРЦЕРОМ (КОТЛОМ С КИПЯЩЕЙ СМОЛОЙ), ДА ЗАОДНО И ПОУЧИВ ВСЕХ БРЕВНОМ. ПОСЛЕ ЧЕГО ВСЕ МИРНО ПЬЮТ КОФЕЙ И КУРЯТ НИКОНИАНСКУЮ ТРАВКУ. В РАЗГАР ДИСКУССИИ АВТОР ШЕПЧЕТ АЗАЗЕЛЛУ.
Надоест тут нам с тобой когда-то!
Где-то наверху скучает Бог.
Как найти его координаты?
Кто бы в этом деле нам помог?

ДУХ:
Это, Автор, спросим у Декарта.
Он помочь всегда нам будет рад!
У него отличнейшая карта,
Да еще и сеть координат.

Эй, Рене! Нужны совет и справка,
Точная привязка по сети:
Знаешь, где у Бога нынче явка?
Объясни нам, как его найти?

ДЕКАРТ:
Знаю! Ничего нет в мире проще:
Восемь румбов влево от Цефей,
Слева будет Лира, справа – роща,
А чуть-чуть поодаль – царство фей.

Ты пройди сто восемь кабельтовых,
Двести сорок градусов зюйд вест,
А затем увидишь слуг Христовых,
На себе несущих тяжкий крест,

И они покажут вам дорогу
По терновой чаще к небесам,
А она выводит прямо к Богу.

ДУХ:
Нет уж! Отправляйся лучше сам!
ДЕКАРТ, ПОЖАВ ПЛЕЧАМИ, ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ПОИСК БОГА, РУКОВОДСТВУЯСЬ СВОЕЙ КАРТОЙ, ДЕКАРТОВОЙ СИСТЕМОЙ КООРДИНАТ И ИМЕЮЩИМИСЯ ДАННЫМИ.
ДУХ:
Парамоша, здесь не пропадем мы:
Тут у нас и пиво, и табак,
Плюс услуги нашей жаркой домны.
Ну, давай побудем здесь, чудак!

Здесь всегда прекрасные салаты,
И весьма отзывчивый народ:
Геростраты, Понтии Пилаты…
Тут тебе и Гракх, и Дидерот,

Гоголь и Толстых три штуки – Лева,
Алексей и тоже Алексей!
АВТОР:
Значит, братец, снова – будь здорова! –
Мы навек застрянем в домне сей?!

Ну, посмотрим адский телевизор,
С гением сыграем пару игр:
Распасы, потом поймаем мизер…
А потом замечешься, как тигр!

И опять на свет потянет божий!
Бог тебя принять бы был и рад,
Но куда тебе с такою рожей
В Парадиз, товарищ мой и брат?

ДУХ:
Да, дружок, действительно, загадка!
Сложно все, все сложно… сознаю!
Пусть в Аду придется нам не сладко,
Но… ты прав: а кто нас ждет в Раю?

Мы пройдем попозже этой тропкой
В сторону сияющих небес,
А сейчас займемся нашей топкой:
КРИЧИТ:
Эй, на вышке! Кто тут главный бес?
ЧАСОВОЙ НА ВЫШКЕ:
Да Фагот у печки греет рыло:
Тут опять холодная зима!
Солнце наше адское остыло,
И остыла, стало быть, тюрьма!

ДУХ:
Ну, Фаготу мы намылим шею,
Выгоним в один прекрасный миг…
Эй, Фагот, иди-ка вон скорее,
Или осерчать могу, старик!
ФАГОТ ПОСПЕШНО УЛЕПЕТЫВАЕТ.
ВО ВСЕ ЛОПАТКИ.
ДУХ:
Пусть бежит дурак хоть до Канады:
Там же небо синее, как глаз!
Или к Богу… нам таких не надо.
Сгинь, катись отсюда, папуас!

Слушай, Автор, мы с тобой нароем
Тысячи прекрасных адских нор,
И в Аду свой, новый мир построим,
Чтоб в нем жить до некоторых пор.

Будет нам светло и так удобно,
Что глаза полезут из орбит:
Станет Ад – как Рай для двух особ, но…
Будет Бог на нас тогда сердит!

Он осмотрит с неба наши башни,
И, должно быть, скажет: “Ну и ну!
Этот, прямо скажем, день вчерашний,
Мне одну напомнил старину!

Дело было, помню, в Вавилоне:
Там почти такие же орлы
Вздумали построить Рай на склоне
Матовой базальтовой скалы.

Хоть они смогли воздвигнуть вышки
Высотой почти, что с Нотр Дам,
Но за богомерзкие делишки,
Что творили подлые людишки,
Я побил их с криком “Аз воздам!”,

Превратив в руины, в пепелище
Этот недостроенный вертеп!” -
- Как бы нам не всыпал он почище,
Да не отобрал казенный хлеб!

АВТОР:
Да в тебе дух страха не возрос ли?
Нет уж! Будем строить свой вигвам.
Если и случится что – то после…
Может быть, заявит Бог: “Мир вам!

Как у вас все здорово и гладко!
Это не дорический ли стиль?
Просто замечательная кладка…
Красоту подобного порядка
Не найти за сорок тысяч миль!

Можно продолжать! Живите с миром…
Я же Демиург – не Герострат!
Должен подчеркнуть (пока - пунктиром):
Красоту не мочат по сортирам!
Рад за вас! И дальше буду рад!”.

Мы ведь тоже, Дух, не Геростраты:
Нам ведь легче строить, чем разрыть,
Сказочные райские пенаты…
Тут-то мы с тобой проявим прыть!

Вырубим из гнейсов капители.
Из обсидиана – лики звезд,
Так, чтоб мысли в небо улетели,
Вверх, вперед, на норд и даже ост!

Сотворим дворцы и колоннаду,
Разукрасив тысячью лепнин,
А когда все сделаем, как надо,
Бог от восхищенья скажет: “Блин!

Вот не ожидал… почти что – чудо!
Как посмотришь – с виду пни и пни…
Им бы только пить да бить посуду,
А они… кто б думал, что они

Смогут изучить архитектуру,
Взять в свои ручища мастерки,
И построить в Пекле, хоть и сдуру
Парадиз… вот вам и дураки!”

ДУХ, СКЕПТИЧЕСКИ:
Может, скажет так… а, может, что-то
Эдакое… словом, аз воздаст!
Легче, мол, верблюду влезть в ворота,
И в иголку протащить гарроту,
Чем поверить в то, что идиоты
Строят Рай в Аду…
АВТОР:
Ну, ты горазд

Врать и свято верить в небылицы!
Бог у нас – творец, а не вандал!
Ну, не может просто так случиться,
Чтобы нам Создатель аз воздал!

Спросим-ка, что думают об этом
Пушкин, Гете, Байрон и Шекспир…

ДУХ:
Ох, не доверяю я поэтам!
Сам бы замочил их – да в сортир!

Тот еще народ… хотя, местами,
Могут иногда смотреть вперед!
Бог гласит, бывает, их устами…
Впрочем, иногда – наоборот!

АВТОР:
Точно, Дух! Сплошные донжуаны…
Если кто не колется – так пьет,
А иные – так вообще шуаны…
А вообще-то, тот еще народ!

Вечно что-то там у них с мозгами,
Вечно мир в глазах у них плывет;
Ходят по прямой они кругами,
Или, иногда – наоборот.

Это – так, но это – их пороки;
А с другой, обратной стороны,
Все они, как водится, пророки:
Снятся им пророческие сны,

Видятся различные виденья…
Могут даже сбегать в Ад тайком!

ДУХ, ПРЕНЕБРЕЖИТЕЛЬНО:
Сны, виденья… с этой дребеденью
Нынче каждый пьяница знаком!

А расставить рифмы по куплетам
Нынче может даже механизм!
Так что в наши годы быть поэтом –
Глупость, Автор, а не героизм!

Так-то так, но, впрочем, непредвзято,
Что-то есть в стихах у них, сиречь,
Штампами становятся когда-то
Мысли их сумбурные и речь.

Как от них порою достается
Дуракам-царям различных стран!
И в зверином виде остается
Навсегда в Истории тиран,

А другие – пусть и много хуже,
Чем иные злые дураки,
Умудрялись выбраться из лужи
С легкой поэтической руки.

Так, один, живя на всем готовом
У довольно среднего царя,
Так его ославил крепким словом,
Образным, контрастным, густопсовым,
Что беднягу (между прочим, зря!)

До сих пор считают эталоном
Тупости, разврата, хамства, лжи…
Сам ведь ты “поэт” с таким уклоном…
Так или не так сказал, скажи?
АВТОР:
К своему стыду – и к сожаленью
Есть у нас за пазухой кирпич,
Камень и тяжелые поленья…
Стоит бросить пить и бросить клич

“Бей!” - так тут-то все и полетело
В чей-то имидж, в чье-то реноме
Поделом, но, чаще – не за дело…
ДУХ:
В общем, только пакость на уме!

Нет бы – сочинять стихи для клира,
Божье имя славить от души,
Быть оплотом верящего мира…
Злобствуешь да бесишься ты с жиру!
Пишешь черт-те что… пиши, пиши!

АВТОР, ПРИМИРИТЕЛЬНО:
Критику учту. Ведь, в самом деле,
Аз есмь червь, а гонором – дракон!
Ложные выдумываю цели,
Вечно лезу через Рубикон,

Возомнил себя почти что Кришной,
Говорю стихами невпопад…
А с такой гордынею излишней
Мне куда? Осталось только в Ад!

Что ж, пошли, Душок, в твою каптерку:
Завари покрепче кофеек,
Ставь на стол бутылку да икорку…
И пойдут дела у нас под горку,
Но потом – и в горку – дай лишь срок!

АДСКАЯ КАПТЕРКА ТОПКИ (ДОМНЫ) НОМЕР ВОСЕМЬ, РУКОВОДИМОЙ ПОЧТИ ЧЕТЫРЕ МИЛЛИАРДА ЛЕТ ТОВАРИЩЕМ АЗАЗЕЛЛОМ. ДУХ, АВТОР И ЦВЕТ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЭЗИИ И ЛИТЕРАТУРЫ СТЕПЕННО ПОПИВАЮТ КОФЕЕК, ПОПУТНО ОБСУЖДАЯ МИРОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ.

ПУШКИН:
Азазелл, еще немного сала!
Да подлей-ка кофею слегка…
Помню – небо осенью дышало,
А под небом шли и шли войска.

Сколько было их? Куда их гнало?
Почему так жалобен был вой?
- Азазелл, еще кусочек сала! –
Я лежал, от страха чуть живой,

И смотрел из спелой кукурузы,
Потирая потные бока,
Как на запад шли и шли французы…
- Азазелл, плесни-ка коньяка!

Тут и налетела злая вьюга,
Злобно вихри снежные крутя…
Туго было мне, довольно туго:
Бесы померещились, хотя…

Знал бы я тогда, какие – бесы!
Сколько перевел на них чернил,
Столько проявил к ним интереса –
Чуть свой имидж не похоронил, -

А теперь смотрю: да нет, все в норме.
Можно (даже нужно) жить в Аду:
Бог не выдаст, старый бес прокормит…
Словом, я и здесь не пропаду!

ДУХ:
Ты лапшу не вешай нам на ушки!
Без меня б пришел тебе кирдык!
Если бы не я, товарищ Пушкин,
Из тебя б тут сделали шашлык!

ЛЕРМОНТОВ:
Именно! Отрезали бы ногу,
Быстро бы нарезали филе…
…выхожу один я на дорогу,
Глядь, - а я уже не на Земле!

И смотрю из Космоса куда-то
В караван кочующих светил,
И такое грезится, ребята,
Будто б я всю Вечность посетил…

ДУХ:
Это дежа вю. Я знаю, Миша,
Так однажды было и со мной.
Я тогда летал заметно выше…
Так и повстречался с Сатаной!

Высоко взлетел – и долетался…
Миллиарды лет сидел внизу.
Но, какой бы жребий не достался
Нам с тобой – не пустим мы слезу!
ОБНИМАЕТСЯ С М. Ю. ЛЕРМОНТОВЫМ И ОБА РЫДАЮТ ОТ ПЕРЕПОЛНИВШИХ ИХ ЧУВСТВ.

ДУХ:
Что, ребята, с радости да с горя,
Может быть, налить всем по одной?
Знал бы, Миша, то, что будешь вскоре
Здесь, и повстречаешься со мной!

Не дано взлететь нам было выше,
Чей-то дробовой заряд накрыл…
И сидим сейчас с тобою, Миша,
Здесь, внизу, в тепле… увы, без крыл!
ОПЯТЬ РЫДАЮТ.

ОМАР ХАЙЯМ:
Ах, друзья, оставим эти слезы!
Сущность Бытия – совсем в ином!
Жизнь – страданья и метаморфозы,
Если не залить ее вином!

ШЕКСПИР:
Так сегодня думает полмира,
Чтоб не знать, куда же дальше плыть!
И никто не слушает Шекспира,
Что спросил всех: “Быть или не быть?”

Да вглядитесь, страждущие, в даль же!
Что там? То ли “бездна, звезд полна”,
То ли, вероятно, что-то дальше:
Что? А вот что: дальше – тишина…

АХМАТОВА:
Слышишь, Азазелл, шайтан матерый?
Наш Шекспир достаточно умен:
Ужас разглядеть сумел, который
Бегом называется времен…
ДУХ:
Что?! Кто нагнетает эти страхи?
Паникеры – шагом марш в котлы!!!
Олухи, бездельники, неряхи!
Ишь ты, “бег времен” нашли, ослы!

АВТОР:
Ладно, Дух, зачем такие меры?
Можно и простить их два раза!
Все-таки они не лицемеры –
Так и норовят метнуть в глаза

Полуправду, твердую, как палка,
Горькую, как левомицитин…
В общем, сам решай, - но мне их жалко.
ДУХ:
Знаю сам! Я что тебе – кретин?

Просто попугал их для острастки,
А в котлы не стану гнать – ни-ни!
Просто пригасить пришлось мне страсти:
Очень уж кипящие они!

Просто эти гении – как дети!
Все у них наружу, без прикрас,
Но, чуть зазевайся – и засветят
Ближнему пускай не в бровь, так в глаз!

И пришлось вмешаться в этот диспут,
И принять довольно грозный вид,
Чтобы не возник излишний риск тут:
В драке вряд ли дружба победит!

Мне же спорить Вечность с ними нужно,
Так что здесь присутствует мотив
Интереса личного, чтоб дружно
Жил бы этот дружный коллектив!

Эту пересохшую солому
Стоит сдуру хоть бы раз поджечь,
И добро уступит место злому…
Вот об этом, собственно, и речь!

АВТОР:
Что ж, беру слова свои обратно!
Ты и сам справляешься… я рад,
Рад безмерно, глупо, многократно,
Рад тому, что ты здесь нужен, брат!

Стоит ли куда-то торопиться,
И искать небесный адресат?
ДУХ:
Я же, все же, Автор, не тупица,
И себя обманывать не рад!

Ну, не знаем мы координаты
(Уши выше плеши не растут)…
Так что до пока не ясной даты
Будем жить и что-то делать тут.

АВТОР:
Господа, продолжим наши споры!
Не жалейте красок и огня!
Пейте кофеек, жуя просфоры,
Но деритесь только без меня!

И не смейте бить беднягу Лорку,
Не пинайте Данте в толстый зад,
А иначе вам устроит порку
Дух – и здесь устроит чистый Ад!


НАЧИНАЕТСЯ НОВАЯ ДИСКУССИЯ.
АВТОР ТУТ ЖЕ ПРИСТАЕТ К ПУШКИНУ: - НУ, КАК ТЫ, МОЛ, БРАТ ПУШКИН? – ДА ТАК КАК-ТО ВСЕ, -ОТВЕЧАЕТ ТОТ…

ЭПИЛОГ. ОТ АВТОРА.

Мы напрасно думали когда-то:
Стоит только веру обрести,
Божии узнать координаты –
Вот мы и на истинном пути.

Но к концу концов несутся даты,
А порядка (смысла) в жизни нет…
Вот вам, дядя, и “координаты”:
Мир иной. Небытие. Тот свет.

Может быть, не ждать свистка оттуда
Накануне Страшного Суда?
Ведь и здесь, без помпы и без чуда
Можно что-то делать, господа!

Ты надейся, верь и жди, но помни:
Так ли ждет тебя наш Отче Наш?
Может быть, есть смысл и в адской домне
Попытаться выстроить шалаш?

Вдруг не в небесах, а много ниже,
Перемены все-таки грядут?
Почему б и нет? Вот я не вижу,
Почему бы вдруг – и Страшный Суд!

Вот еще! Тут страха мало, что ли?
Жизнь пока идет – но толку в ней?
Воля к жизни есть… но в нашей воле
Сделать этот мир еще страшней!

Вы его хоть как-то приукрасьте.
Он еще послужит вам не раз…
Сбавьте темп, слегка умерив страсти –
Тут, глядишь, и Ад слегка угас.

И напрасно к Господу не лезьте:
У него хватает дел без вас.
Неужели здесь, на вашем месте,
Жить не стоит в радости сейчас?

Стоит? Здесь? Сейчас? Да неужели?
Все так просто, словно автомат!
Все, надеюсь, поняли, прозрели?
Нужен ли вам шифр координат?

Стоит ли бросаться в эти бездны
И искать Того, Кто нас не звал?
И координаты неизвестны,
И вообще там – мрак. Сплошной провал!

Слушайте! Начнем все по порядку.
Есть ли Рай – вопрос… а мы-то здесь,
Варимся вкрутую или всмятку…
Временно, никак, а все же – есть.

Путь дальнейший сказочен и темен:
Есть ли он вообще – сиди, гадай…
Но и здесь, во чреве адских домен,
Можно попытаться строить Рай!

Можно сделать жизнь и не бесцельной,
Можно обустроить все углы…
И вполне пригодны для котельной
Адские кипящие котлы.

Будет дело – будут результаты.
Можно обустроить свой мирок…
Есть резоны! А координаты
Сообщат… когда наступит срок.






21-22 марта?





ГЛАВА 50

СПОЕМТЕ, ДРУЗЬЯ.
ВВЕДЕНИЕ. ОТ АВТОРА.

Дело было в полдень… или в среду –
Кто теперь упомнит, что к чему?
Еду, - помню я, - куда-то еду,
А куда – сам толком не пойму.

Кажется, вначале шли трущобы,
А за ними – ряд сплошных фавелл…
Между прочим, так хотелось, чтобы
Стало это строем каравелл,

Чтоб вела их всех Фата-Моргана,
Или пусть, хотя бы, Санта-Круз!
Но, увы, из грязного тумана,
Мерзкого на запах и на вкус,

Выплывали старые хибары,
Ветхие лачуги – сущий ад!
Так бы из проклятого кошмара
И сбежал, куда глаза глядят!

Да уж, убежишь! Не тут-то было:
Был приказ Верховного – шабаш!
И нечеловеческая сила
Вновь меня за шиворот тащила…
Господи, помилуй, Отче наш!

Но молитвы силы не имели,
Толку с них сегодня было - чуть…
И несло меня по параллели,
А над ней качались: Млечный Путь,

Северная звездная корона,
Тусклая Полярная звезда…
И несло беднягу Парамона,
Сквозь туман неведомо куда.

Впрочем, пусть не сразу и не скоро,
Стали мне мерещиться в ночи
Странные надежды и опоры,
От чего-то светлого ключи!

Осветилась свалка ярким светом,
Радуга с небес шагнула вниз,
Грянула гроза… а вслед за этим
Явно намечался Парадиз.

Тут, скользнув на корке от арбуза,
Полетел я в самый мерзкий мрак.



И взревели мусорные музы…
- Под ноги, вперед смотри, дурак!

Как всегда, очнулся я на свалке:
В светлую брел даль, но, как назло,
Очутился, загнанный и жалкий.
В груде банок из-под минералки…
Как бы так в привычку не вошло!

Тут зашевелилась груда тряпок,
Приоткрылся узкий вход в нору;
Высунулась пара грязных лапок,
И меня втащила в конуру.

А внутри – глазам своим не верю:
Тумбы, стулья венские, ковры,
А на них сидят два жутких зверя –
Стало быть, хозяева норы.

Курят, пьют, играют на гитаре;
Воет волчьим голосом дуэт…
Тут по голосам узнал я тварей:
Демон-Дух и Гризли-людоед.

ДУХ:
Третьим будешь, Автор? С той минуты,
Как с тобой покинули мы Ад,
Как-то разошлись у нас маршруты.
Ты пошел вперед, а я назад,

И в толпе с тобой мы потерялись…
Сколько зим прошло и долгих лет!
Посиди с простым народом малость,
Поддержи, как можешь, наш дуэт!

Вспомним под аккорд года разлуки,
Причастимся водкою слегка,
А затем, совсем уже от скуки,
Приведем сюда и Хомяка.

АВТОР:
Тут и на троих-то водки мало,
В тягость станет старый бородач…
А когда нырнет под одеяло,
Захрапит – беги куда попало!
Как тряхнет на восемь-девять баллов…
ДУХ:
Ничего не бойся и не плачь.

Сон теперь давно уже не в моде,
И указом божьим отменен.
А Хомяк пока что – на свободе;
Потому-то так опасен он.

Здесь же, под присмотром и охраной
Наших глаз и очень крепких рук
Этот беспокойный овен драный
Не отколет свой смертельный трюк!

А пока для нас придумай тему.
АВТОР:
Это просьба?
ДУХ, ЗАКАТЫВАЯ РУКАВА:
Нет, мой друг, приказ!
Что-то как-то заскучали все мы…
Ублажи, товарищ, песней нас!
АВТОР:
Что тут можно петь, на грязной свалке?
Разве что, симфонию для крыс,
Песнь червей, ноктюрн для катафалка…
ДУХ:
Нет уж, Парамон: про Парадиз!

Хоть на этой свалке и немало
Мебели, спиртного и еды,
Не хватает светлого начала –
Сущей, между прочим, ерунды!

Ты, начав обдумывать все это,
Напряги мозги, и между дел
Сочини для нашего дуэта
Нечто, чтобы я рыдать хотел,

Чтобы заревел, качаясь, гризли,
Чтоб в болоте взвыл болотный газ –
А про что – про Рай ли, Парадиз ли –
Все равно… но, лучше бы, - про нас!

АВТОР:
Вот и пели б песни про себя бы!
Как вы понимаете, не вслух,
Молча, для души, без текста, дабы,
Нам не подпевали б злые жабы,
Чтобы не летел с деревьев пух…

Словом, в этой странной тухлой нише,
Здесь, на этом грязном дне без дна,
Лучше бы вести себя потише!
ГРИЗЛИ:
Парамон, какого же рожна,

Вечно ты на самое святое…
В общем, наступаешь на мозоль?!
АВТОР:
Ах, оставьте: это все пустое!
Смысла – ноль, и толку будет ноль!
ДУХ:
Ладно, Парамоша, привереда!
Объявляю краткий перерыв,
Ибо подошли часы обеда.
Но потом – берись-ка ты за гриф,

И настрой гитару нам погромче,
Чтоб струна звенела бы струной!
Понимаешь, Автор… дело вот в чем:
У меня сегодня выходной.
АВТОР:
И вчера, и в прошлую субботу…
Словом, нынче месяц был с утра?
ГРИЗЛИ:
Парамоша! Автор! Ну, за что ты
Режешь нас на кончике пера?

Щелкопер ты, эдакий Тряпичкин!
Ты же ради красного словца
(Что за богомерзкая привычка?!)
Не щадишь ни Бога, ни отца!

Прикуси, дружок, язык к обеду,
И доев шашлык, филе и плов,
Сочинишь… иначе как заеду! –
Благостную песню… чтоб без слов!
ДУХ:
Что несешь ты, старая куница,
Норка, горностай, облезлый хорь!
В каждой песне есть слова, тупица!
ГРИЗЛИ:
Дух, да я…
ДУХ:
Да ты еще поспорь!

Жри свои украденные соты,
А, доев, быстрей утри слюну
И придумай срочно к тексту ноты,
А не то бревном как хватану!
ЗАМАХИВАЕТСЯ ВОСПИТАТЕЛЬНЫМ БРЕВНОМ.
ГРИЗЛИ:
Каюсь! Осознал свои ошибки!
Я уже готов! Где мой блокнот?
Напишу для альта и для скрипки,
Сколько хочешь, самых нежных нот.
ДУХ:
То-то же! И пусть звучат на свалке
Арии из пьес и оперетт:
Что-нибудь из Верди, из “Русалки”…
Автор, напиши подобный бред!

АВТОР, БЛАГОДУШНО:
После пицц, шампанского и гриля,
Я возьмусь за ум и за перо.
Вы меня, друзья, уговорили:
Чувствую, писать придется, или
В шутку поломаете ребро!

ТУТ ЖЕ СОЧИНЯЕТ ТЕКСТ КАКОЙ-ТО ДУРАЦКОЙ ПЕСНИ:

ДУМА О ГЕРБАХ

Не житье, а вечные убытки:
Что ни день – какой-нибудь ущерб.
Будут ли предприняты попытки
Выкинуть к чертям двуглавый герб?

Тут не до условностей-приличий,
Тут уж надо высказать все в лоб:
Этот Янус с хищной мордой птичьей
Нужен нам, как бешенства микроб.

Он не о пути вздыхает Млечном,
И поднять голов не сможет вверх,
Где летит, трубя о самом вечном,
И о чем-то самом главном стерх.

Рвут его, несчастного, на части:
Влево! Вправо! Запад! На Восток!
Двухголовый монстр неясной масти
Не сумеет бросить свой флагшток.

Он сидит, прикованный и в клетке
Покрывая черные дела;
Не берут таких “орлов” в разведку,
Да и не считают за орла!

Как в насмешку (или же из злобы)
Тянут день и ночь, стараясь зря,
Из несуществующего гроба
Глупого кровавого царя.

- То ли Николая, то ль Гороха,
Или же какого-то Рожна…
Хоть нельзя о мертвых думать плохо,
Но за что страдать должна страна?

Эти подозрительные кости,
Равно как и птичий царь-урод,
Пусть себе пылятся на погосте,
Но зачем же так пугать народ?

Разве эти прожитые годы
Не раскрыли тайну зверских лиц?
Ржавые двуглавые уроды
Рухнули с небес и пали ниц,

Тут на свет вытаскивают божий
Тысячи глупейших небылиц -
И о доброте двуглавой рожи,
И о пользе злобных хищных птиц.

Стоило ль стрелять в толпу народа,
И громить постройки баррикад,
Чтоб тебя, державного урода,
Вновь тащить, почистив, на парад?

Золотом сияют позументы,
Красят в добродетели порок…
И опять пахнуло подлым чем-то:
Монстры обивают наш порог.

Прошлого лихого злые тени,
Наложив белил на черепа,
Норовят нас ставить на колени:
Мол, ликуй, безмозглая толпа!

Вот вам, дескать, доброго тирана,
(Столь бездарно сдавшего страну):
Дескать, мы его прогнали рано,
Дескать, пахло Раем в старину,

Дескать, это подлые уловки,
Подлости убогого врага -
Красные знамена и винтовки,
Сталинград и Курская дуга…

Рай там был? Зачем тогда из “Рая”
Все рвались, спеша, как на пожар,
Гибли в войнах, но и умирая,
Не спешили славить “божий дар” -

Стража двухголового урода,
Полу - грифа – полу-глухаря,
Вечного душителя свободы,
Злобного и глупого царя.

ПРОПЕВ ЭТУ ГЛУПУЮ ПЕСЕНКУ, ГРИЗЛИ С ДУХОМ ТУПО СМОТРЯТ ТО НА АВТОРА, ТО ДРУГ НА ДРУГА. ДУХ:
Что-то непотребное пропето:
Слов полно, а смыслу ни на грош!
Это богохульство, ересь эта -
Чистый атеизм, ядрена вошь!

ГРИЗЛИ, ВДУМЧИВО:
Ну, не атеизм еще, положим…
Что-то и от горькой правды, ведь
Царственным гербам и царским ложам
Больше соответствует медведь,

А не двухголовая пичуга!
Ведь шатун умен, красив и брав.
Парамон, мы поняли друг друга!
Дух, ты в данном случае не прав!

ДУХ, ЗЛОБНО:
Ну вас к черту, глупые эстеты,
Клоуны, позорящие Русь
Глупым текстом мерзкого куплета!
Надоело все! Пойду, напьюсь!

ИСЧЕЗАЕТ, ЧЕРЕЗ МИНУТУ ПРИХОДИТ НА КАРАЧКАХ.
АВТОР:
Что за богомерзкая картина
В этой благодатнейшей тиши!
Эй, мертвецки пьяная скотина!
Где ты так набрался за гроши?
ГРИЗЛИ:
Да не гроши, похоже – даром!
Сахар съел, запив ведром дрожжей,
Закусив затем гудронным варом,
Сдобрил матом разных падежей,

Вот внутри его и забродило,
И пошел по демону процесс…
Просто удивительная сила
Бродит в недрах этого бродила,
Если от нее свалился бес!

АВТОР:
Взвоет он от эдакого зелья,
И полезет дурь из глубины…
Азазеллу – что: ему – веселье…
Мы с тобой за что страдать должны?!
ДУХ, КАК БЫ ПОДТВЕРЖДАЯ САМЫЕ ХУДШИЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, РАЗВОРАЧИВАЕТСЯ В НАШУ СТОРОНУ:
Так и есть: вампиры, Вии, змеи,
Дьяволы… короче – мертвецы.
Слава Богу – я еще умею
Брать живьем всю нечисть… под уздцы!

Я сейчас вам кольца в нос продену!
Я устрою демонам блицкриг!
Живо заторопитесь в Геенну,
Духи злобы, демоны интриг!

Я вам обеспечу паранойю,
Съем, перекрещу, заеду в глаз!
Больше не придете вы за мною,
Ибо впредь не будет больше вас!

ГРИЗЛИ, ЖАЛОБНО:
Душка, мы свои, свои мы, в доску!
Погоди, дружок… присядь, остынь…
У тебя, Душок, штаны в полоску!
Господи, помилуй нас… аминь…

ДУХ:
То-то, мертвяки! Расставьте ноги!
Руки положите на капот!
Марш обратно в Ад! Где ваши дроги?
Марш в Геенну! Шагом марш вперед!

ГРИЗЛИ, ВЗОРВАВШИСЬ:
Сам мертвец! Какой-то лепет детский!
Ишь ты – нас принял за мертвяков,
Ходит на карачках, пьян мертвецки,
А других бесчестит… ну, каков!

Бог! Скажи ему, да так, чтоб зубы
Сразу полетели по углам!
Он же нас погубит, этот грубый,
Злобный и бесчувственный мужлан!

ГРЕМИТ ГРОМ, ПОЯВЛЯЕТСЯ БОГ:
Вижу, вам, ребята, даже ссылка
В очень даже жаркие места,
Не на пользу… что, опять горилка?

ГРИЗЛИ, С ЖАРОМ:
Боже! Мы не пили ни черта!

Ни горилки, ни глоточка пива:
Непотребство Дух творит без нас!
Все его, Бог, инициатива!

БОГ:
Вам – кирдык: воздам, ребята, Аз!
Дух глупее щуки и макрели:
Рыбий ум и, кстати, рачий глаз!
Он дурак… но вы куда смотрели?
Знали ведь, что спросится-то с вас!

Что с него-то, кроме перегара,
Где метан, пропан, угарный газ,
Я возьму? Какого тут навара
Можно ждать… тогда дождусь от вас!

Впрочем… есть для вас какой-то выход,
Некий мне угодный вариант!
Отвечайте быстро Богу: вы хоть
Не зарыли в землю свой талант?

Можете для Бога спеть на пару
Грубым ревом, блеющей козой,
Песню своего репертуара?
А не то попотчую лозой!

МЫ, ПЕРЕГЛЯНУВШИСЬ:

Бог, да мы всегда к тому готовы!
Нам же, Боже, знаешь – не впервой!
Хоть и слух у нас, как у коровы,
Голоса – ужасный рев да вой,

Но энтузиазма-то в избытке!
И талант недюжинный внутри…
Мы готовы, Боже, вместо пытки,
Петь да петь… ты только говори

Хоть о чем и как, в каком объеме,
Где сказать себе не худо б “стоп”,
Ибо в нас сидит, таланта кроме,
Дури да тщеславия микроб!

Мы – как Цезарь: вине, виде, вице…
И пошло-поехало вразнос!
Трудно нам самим остановиться!
Ты уж двинь отечески нас в нос!

БОГ:
Надобность появится – и двину
Так, что искры вылетят из глаз!
Мне бы, господа, найти причину,
А уже потом примусь за вас!

А теперь, друзья, прошу на сцену.
Занавес приподнят, зритель ждет…
Он-то вам прекрасно знает цену,
И все остальное… наперед.
ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО – ВЫХОДИМ НА ИМПРОВИЗИРОВАННУЮ СЦЕНУ.
И НАЧИНАЕТСЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. ГРИЗЛИ:

 НЕ В ДРЕВНИЙ РИМ

 Хорошо постичь всю вечность мне бы!
Ведь не то, не то мы говорим:
Все пути ведут, в итоге, в небо,
А отнюдь не в вечный город Рим.

Путь начаться может и со свалки,
Ибо нам, бредущим наугад,
Разве что ленивые весталки
Не гадали путь-дорогу в Ад.

А на деле все не так уж скверно.
Нас Создатель помнит – это факт,
Он не только нам дает пример, но
Сам порой выходит на контакт.

Кроме порций мук, бичей и терний
Дарит он надежду и покой,
И восторг общения безмерный…
Да, велик Создатель! Он – такой!

Нашу жизнь и даже наши нравы,
Только мановением руки
Он бы мог исправить и направить
Тем путем, где светят маяки,

Где покой и Вечность слишком близко,
И откуда нет пути назад…
Был такой приказ! Но есть приписка:
Поезд в Рай проходит через Ад.

Здесь, на этом странном полустанке,
Мы стоим веками в тупике.
Мрачно тут, и глухо, словно в танке,
Жутко, как порой в крутом пике.

Но, звеня, зовут в дорогу рельсы;
В будущее тронется состав.
Так что приготовься да прицелься
Прыгать на ходу в него, пристав,

Прицепившись как-то хоть к подножке,
Чтобы навсегда уехать с ним
По кривой извилистой дорожке,
Как бы так сказать… не в древний Рим.

БОГ:
Ничего, Шатун! А Парамоша,
Почему как в рот набрал воды?
АВТОР:
Видимо, стал думать о хорошем:
Словом, как бы не было беды!

Что нас ждет за песню – порка ль, приз ли,
Нам узнать об этом не дано!
Пусть за все бока ответят гризли:
Ведь ему, по сути, все равно!

У него душа грубей гранита,
Косность много тверже наждака…
Дурь его всемирно знаменита…
Словом, как ни мни ему бока,

Он, дурак, не чувствует ни боли,
Ни сомнений… что ему пинки!
Ведь, Господь, скажи – в твоей же воле
Гнев перемещать с объектов, что ли…
Мановеньем опытной руки?!

БОГ:
Тут ошибка грубого порядка.
Все в моих руках – и мир, и меч,
Кнут и пряник, и рожон, и кадка,
С медом, разумеется, сиречь,

Ты сейчас за подлые потуги
Все переложить на Шатуна,
Полетишь искать свой пятый угол,
И за все расплатишься сполна.

ПО СИГНАЛУ БОГА ОТКУДА-ТО ВЫСКАКИВАЮТ ВУРДАЛАК, ПРОРОК САМУИЛ, ПРОСЛАВИВШИЙСЯ СВОЕЙ ЖЕСТОКОСТЬЮ, МАЛЮТА СКУРАТОВ И ЕЖОВ, И НУ ГОНЯТЬ АВТОРА ПО УГЛАМ В ПОИСКАХ ПЯТОГО!
БОГ:
Хватит! Разве вам его не жалко?
Назначаю всем по двадцать пять!

АВТОРУ:
Проявил сегодня ты смекалку…
Можете покинуть вашу свалку.
Я приближу вас к себе опять.

Вот вам всем по прянику и фиге,
А затем со мною дефиле
Совершите, старые сквалыги,
И кончайте бегать по Земле.

Жду сегодня к ужину с докладом –
Как живется нынче там, в Аду?
А затем, закончив с этим Адом,
Я для всех занятие найду.

Проведем вначале совещанье;
Вы внесете свежую струю…
А пока что, братцы, на прощанье
Я вам божью песенку спою.

ОТБИРАЕТ ГИТАРУ У ДУХУ И ЗАПЕВАЕТ:

НЕИЗВЕСТНОЕ
ПОСЛАНИЕ ФАРИСЕЯМ

Господа! Я бездарно бессилен
(В чем, однако, себя не виню)
Достучаться до ваших извилин,
Продолбив лобовую броню.

Ваше кредо надежно и прочно,
Убедительно, словно топор:
Ибо все-то вы знаете точно;
Ваше слово и есть приговор

Я взираю невидящим взглядом
Сквозь веков бесконечную тьму,
Но того, что находится рядом,
Совершенно никак не пойму!

Что за притча, какая основа,
И причина движения вспять?
Почему вы, хранители Слова,
Норовите его закопать?

Вам, надевшим пурпурные тоги
И хранящим Священный Ковчег,
Безразлично, в конечном итоге,
Что же ищет всю жизнь человек.

Видно, впрок не идут вам уроки,
И не виден прозрения час,
И по-прежнему наши пророки
Получают каменья от вас.

Но когда-нибудь будет Знаменье,
Исчерпаются злоба и яд,
Грянет гром, господа, и каменья
В вас, мерзавцев, назад полетят.

Путь мой страшен, тернист и неровен,
А в конце на плешивом холме
Сочетание досок да бревен
Ожидает меня в полутьме.

Что же делать прикажете с вами,
Как найти Ариаднину нить,
Если самыми злыми словами
Никого не могу вразумить!?

Где, скажите мне, злобы пределы,
Почему изгоняется Спас
И летят закаленные стрелы
В нас, пророков, и только лишь в нас!?

Кто, по-вашему, главный виновник
Бед, потрясших все земли окрест?
Так кому вы плетете терновник?
Для кого вырубаете крест?

Ничего невозможно добиться,
Если нет за тобою армад,
А вокруг - озверевшие лица,
И безумно пылающий Ад!

Я бездарно бессилен пред вами,
Фарисейской толпой палачей:
Бесполезно идти со словами
Против дротиков, стрел и мечей!

Да очнитесь же, чертовы слуги!
Неужели еще не слышны
Голоса подползающей вьюги -
Иудейской великой войны?

Бросьте копья и стрелы, безумцы!
Бог отринет ваш яростный бред!
Для него адвокатских “презумпций
Невиновности грешников” нет!

Но, от запаха крови косея,
Не страшась Провиденья руки,
Божью плоть “господа” фарисеи
Уплетают за обе щеки!

Но, сквозь грохот обжорного треска
Вам не слышен таинственный хруст
Перелома хребта и отрезка,
Там, где мир вдруг становится пуст?!

Хватит в Храме топтаться, менялы,
Хватит ваших кошерных причуд:
Ведь живем мы на свете так мало,
И не знаем дальнейший маршрут.

Вы б спросили, отбросив гордыню,
Как на небо уехать верхом:
Указал бы я вам середину
Меж Добром и вульгарным грехом.

Впрочем… тернии жалят, как осы,
Кожу клочьями рвет со спины
Чертов бич… и такие вопросы
Вам пока что еще не страшны.

Не могу удержать фарисеев…
Видно, время еще не пришло
Вам понять, что коварство посеяв,
Вы пожнете вселенское Зло.

Как бы ни было, всё - суета:
Ни Египет, ни Рим, ни “Расея”
Ни за что “своего” фарисея
На чужого не сменят Христа!

Завершится моя “одиссея”
Грациозным уколом копья
Но, сраженный рукой фарисея,
Возвращусь к вам замученный я,

И Земля, задрожавшая в стоне,
Полыхнёт и исчезнет во тьме,
Где проносятся Бледные Кони
По бескрайней и вечной зиме.

Слышно, с неба стучат херувимы,
Словно там, в небесах, космодром,
И становится все нестерпимей
Без конца нарастающий гром.

Нарастают небесные звуки,
Раскрывается небо вдали,
И горящие серные руки
Снова тянутся к вам из земли.

Ад свои раскрывает порталы,
И истошно вопящий поток –
Фарисеи, раввины, менялы,
Надрываясь, бежит на восток.

И нисходит с небес Немезида
На мифическом Бледном Коне…
Долго ж этого ждали визита,
Фарисеи, служа Сатане!

Вами предан закон Моисеев,
Вас еще упекут за Можай!
В бездне Ада толпе фарисеев
Предстоит собирать “урожай”.

Я уйду в бесконечное небо,
Не закончив свой каторжный труд…
То ли к Веге, а может, к Денебу
Пролегает мой звездный маршрут.

Ничего не дано вам добиться
Ни огнем, ни крестом, ни мечом,
Ибо мне, дорогие убийцы,
Суждено вашим стать палачом.

В эту страшную судную пору,
Отправляясь в Геенну гуртом,
Вспоминайте плешивую гору
С одиноко стоящим крестом...

ОТЛОЖИВ ГИТАРУ:
Что, друзья, намного интересней,
Чем тягучий ваш привычный бред?
Где уж вам тягаться с божьей песней,
Вроде бы, казалось бы, ан нет!

Не хочу я быть речным затором,
И приятно Богу полчаса
Слушать, как вы тут орете ором…
Пусть у вас и волчьи голоса,

Но куда приятнее, чем свора
Лебезящих теноров-святош…
Хоть ни капли слуха нет у “хора”,
Хоть глупы слова у них – и что ж?

Но зато без этой пресной скуки,
Без унылых воплей райских арф…
Нет уж! Так и взял бы палку в руки,
Или самый-самый крепкий шарф,

И… ну, пусть живут покуда –
Лишь бы не курили анаши,
Лишь бы в Бога верили да в чудо.
Пусть поют и дальше… для души.

ВСЕ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В РАЙ, В ТЕРЕМ БОЖИЙ. О ЧЕМ ТАМ БУДЕТ РАЗГОВОР – НЕИЗВЕСТНО: ПУТИ ГОСПОДНИ НЕИСПОВЕДИМЫ.
А НАМ ПОРА ПРОЩАТЬСЯ.


23.03. 2003. Муюн-Кум.