Был костер горячий

Был костер горячий – плавились кроссовки.
Мы ломали ветки и несли из леса,
Мы на палках бились – но не очень ловко,
На луну мы выли пострашнее бесов.
Если было пиво или газировка,
Мы ее хлебали, а не было - ветер
Мы тайком глотали. Плавились кроссовки,
И вопросов море, каждый без ответа.

Были сигареты, были разговоры,
Мы вдыхали дым, ведь им костер сочился.
Люди друг для друга - как собачья свора,
Когда каждый снова чем-то, но напился.

Был костер и пепел, карты, телогрейка,
И пасьянсы врали, врал бедняга ветер.
Плеер задыхался – сели батарейки,
Музыка устала – лучшая на свете.
Кто-то целовался на траве соленой
И смешные фразы пачками печатал,
Кто-то развлекался грустным разговором,
Те же, дочь рассвета и сестра заката.
А потом ушли они во тьму и без возврата,
С горки, по дороге, к роднику за влагой,
Те же, дочь рассвета и сестра заката,
Перед электричкой и уже без флага.
А луна смутилась и прикрылась тучей,
И костер зачах, искрами сверкая,
Лес вздохнул листвою: может быть, так лучше,
Что они лежали, ничего не зная.
Лишь вопросов море, их уносит ветер,
Карты не ответили на вопросов море.
Может быть, так лучше. Дождь и гром небесный
Их укрыл, укутал, было же их двое.
Там трава примята, где они сидели,
На огонь смотрели, мучались без дела,
И хранило дерево рану от потери
Той счастливой ветки, что их здесь согрела.
Не родник – блаженство, и вода журчала
Словно в конце света, мудро и сердито.
Словно в конце света – даже без начала.
В сердце были звезды, в небесах – учитель.
Философских песен уши не слыхали,
Кладбища виденья не сжимали сердце.
Говорили долго, а о чем – не знали,
От созвездий дальних пробуя согреться.
Сердце греет пепел, в небе только тучи,
И душа свернулась, словно оригами.
Пепел остывает. Может быть, так лучше
(Молвили деревья), что они не с нами.
И настала осень, яркая плутовка,
Рыжих бестий массу породив – с лихвою,
И деревья стонут, как плавились кроссовки,
Укрывая травы желтою листвою.