Письма к Анастасии

 1

Писать к Тебе, что сочинять молитву
И милости у неба молчать ждать.
Жизнь не связать, как порванную нитку
И как шнурки судьбы не развязать.
Стучатся мысли ветреные в темя.
Язык мой грешен. Сам я не святой.
Душа взлетела, поборов и тьму, и время,
А я остался на коленях пред Тобой.

 2

Здравствуй, Настя. Добрый вечер
дорогой мой человечек.
Трезвая или пьяна?
С другом или же одна?
В свете сумрачного дня
вспоминаешь ли меня?
Не гляди на лист с укором,
просто, я для разговора,
для поддержки настроенья
пошутил, а не хамил.
Ты ведь знаешь как мне мил
взгляд твой дерзкий и строенье
организма. Всё. Молчу,
а не то мой пыл мятежный
ты задуешь как свечу
и… прощайте все надежды.

Новостей не так, чтоб очень.
Все-таки зима – не осень.
За окном настырный холод.
Век стареет. Я не молод.
Сны приходят лишь под утро.
Про чертей и Кама сутру.
Да и что с них взять – бродяги.
Мне их помнить не с руки.
Остается от тоски
Водки отхлебнуть из фляги
Для спокойствия ума
И успокоенья тела.
( в общем, ты поймёшь сама,
 что перо сказать хотело.)

Я, хотя и дурачок,
но о чувствах всё ж молчок.
Правда, лишь минут на пять –
больше не смогу унять
бурный паводок признаний,
восхищенья и терзаний,
захлестнувших до макушки
мой влюблённый организм.
Скажешь – всё идиотизм?
Ты не Керн, а я не Пушкин?
Но не стоит повторять,
что нельзя ходить по краю.
Ночь приходит и опять
я твой облик вспоминаю.

Вижу всюду твой портрет.
В чем же дело? В чем секрет?
Из каких таких семян
вырос глупый мой роман?
В чем причина? Может просто
виноват твой юный возраст
и глаза без дна, как море?
Все смешалось, словно бес
поманил в страну чудес.
То ль на счастье, то ль на горе.
Не хватает слов и строф
объяснить Тебе причины
всей опасности костров
в сердце грешного мужчины.

Все, что лето принесло –
Твоё имя и число
наших мимолётных встреч -
память рада уберечь
от холодного забвенья
в безднах прошлого. Как звенья
кандалов – года меж нами
виснут и не сбросить с рук.
Быть всегда в плену разлук
мне начертано богами.
Я не спорю – рок, так рок.
Даже рад, что всё так вышло,
только жаль, что твой порог
звук моих шагов не слышит.

Извини за грустный лад,
За намеки невпопад,
За каприз и нежность слов
Из моих тревожных снов.
Это просто зимний вечер
настроенье искалечил
и пробрался между строчек
в тайну этого письма,
( что простительно весьма
 для поэта, между прочим.)
так и хочется порой
крикнуть небу: « Ненавижу! »,
поделившись с ним виной,
что во сне Тебя лишь вижу.

Если что-то позабыл
написать Тебе - то сил
и глаголов нет уже
рассказать про свет в душе,
ослепивший взор и мысли.
Звёзды шепчутся над Минском
о созвездье Скорпиона.
До рассвета далеко.
Ветер тычется в стекло
облетевшей веткой клёна.
И бессонная рука
завершает нить посланья
к новой встрече, а пока
спи, родная. До свиданья.

P.S.
Мне понравилось, ей-богу,
из кувшина понемногу
пить вино из летних ягод,
жаль, что нет Тебя лишь рядом.
Только кот мне корчит рожи
и уснуть никак не может
по причине. Что хозяин
пишет письма. Кот зевает
и мурлычет с укоризной
на бессонность личной жизни.

 3.
Незаметно время мчится.
Понимаю с каждым днём
то, что мне при всём при том
от любви пора лечиться.
Отыскать в Тебе причину
для презренья и хулы,
например, что на балы
ходишь Ты с другим мужчиной.
Или (мне представить жутко) –
даришь другу сладость уст…
До чего же тяжек груз
воспалённого рассудка.
Что же мне прикажешь делать?
Посмеяться или выть?
И куда девать всю прыть
взбудораженного тела?
Мне б немножечко отваги,
ведь, хотя высок мой слог,
что слова, какой в них прок?
Так, зарубки на бумаге.
Будут все слова убоги,
коль останусь я ничей.
Как мне дорого на плече
след Твоих ногтей глубокий.
Где здесь смех, а где здесь слёзы –
самому не разобрать.
Говорила ж сыну мать,
чтоб почаще был тверёзый.
Мама. Мама. Кто же думал,
что, едва покинув порт
кораблю проломят борт
и любовь зальёт все трюмы.
Как теперь попасть на берег,
отыскав родной причал,
коль ко дну влечёт печаль
и почти не держит вера.
И не сбросят с верхних палуб
круг спасательный душе,
и, как собственных ушей
не видать земли и славы.
Остаётся пить тревогу
из бокала темноты
и к тому, что с кем-то Ты,
привыкая понемногу.

Тихо. Догорают свечи.
С неба капает вода.
Вспоминай хоть иногда
наши солнечные встречи.
 
 4.
Здравствуй, друг Анастасия,
свет мой солнышко в ночи!
Что же Ты опять молчишь
и глядишь с небес спесиво?
Кто же смог в холодный камень
превратить Твои глаза?
Их надменность и гроза,
словно пропасть между нами.
Лучше одари теплом,
жаром страсти безрассудной,
будь то вечер или утро –
быть хочу с Тобой вдвоём,
говорить до хрипоты,
целоваться до бессилья
и лететь, лететь на крыльях
опрометчивой мечты!
Красть губами нежность кожи
и дурман Твоих волос…
Жаль, конечно, что без слёз
человек прожить не может.
Так пускай же будут только
слёзы счастья у Тебя.
Ну, а я? Да, что тут я -
так, отрезанная долька.
Знай, хоть сердце на куски,
но, пока меня Ты помнишь –
жив и счастлив, даже с комом
горьким, в горле от тоски.
Правда, для столичных дам
дела нету до окраин.
«Мальчик, вы провинциален»,-
мне ответила одна.
Я смолчал, к чему здесь споры
о безумии сердец,
что поделать – не юнец,
да вот ум найду не скоро.
Оттого, что он бессрочно
растворился весь в крови,
закипевшей от любви
и безгрешной, и порочной.
Поздно каяться. На долю
и на разум свой пенять.
Я хочу Тебя обнять
и не выпускать на волю.
Защитить от злых метелей,
грубых слов и от обид.
Пусть же Бог меня простит,
что Тебя люблю сильнее.

Где-то бродят поезда
потерявшие перроны,
как властители без трона,
как без вторника среда.
Так и мы средь суеты
растеряли нашу тайну.
Виноватых нет и крайних,
что волшебные мосты
развели и позабыли
о несчастных берегах,
где остались на бобах
те, что пели и любили,
расставались, но без драмы,
веря в близость новых встреч,
в то, что в силах уберечь
свои чувства от обмана.
Только жизнь нередко нас
бьёт по темечку жестоко
то болезнью, то упрёком,
выжимая боль из глаз.
Так неправильно, не в срок
было небо злым и низким –
на предмет потери близких
мы прошли с Тобой урок.
Обмануть бы злую память
и забыться на сто лет,
только те, кого уж нет
все равно навечно с нами.
Из себя уже не вычесть
голоса и имена
и какая-то вина
в нас поселится привычно.
Кто бы, что не говорил -
нам учить свои ошибки,
подбирать к заплатам нитки,
подниматься без перил,
верить, после стольких бед, -
в чистоту любви и неба,
в правду слов и свежесть хлеба,
в славу будущих побед.

Не хочу на грустной ноте
завершать к Тебе письмо –
жизнь прекрасна все равно,
даже если на излёте.
Усмехнись в ответ на вирши,
выпей чаю иль вина,
Ты ведь у меня одна!
Понимаешь? Веришь? Слышишь?

 5.

Писал. Писал. И вот в итоге
мои слова лежат в шкафу
свернувшись, как медведь в берлоге
в одну мохнатую строфу.
Зима пристыжена покоем
больших снегов и малых рек,
давай и мы печаль зароем
в ещё совсем пушистый снег.
Чтоб не ломать напрасно спички
над бесполезным фитильком,
пусть до весны уснёт привычно,
проснувшись с первым ручейком.
И вот, когда печаль оттает
под тёплым лучиком весны –
всё заново перечитаем
и точкам раздадим хвосты.
Ещё зевнём от пробужденья
на небо, щурясь из окна
и озорные предложенья
сверкнут на солнце как блесна.
А глупая печаль растает
в ручьях весенних растворясь.
Всё так и будет. Я ведь знаю.
Я это видел сотни раз.

P.S.

Письму очередному невдомёк,
что, может статься, быть ему последним.
(Я с адресатом разговаривал намедни
и это был не лучший мне урок).
Когда бы жизнь нам объяснила прок
от глупого, надменного бахвальства –
я сам бы прикупил чуть-чуть нахальства,
чтоб объяснить неповторимость строк.
Летят слова к Тебе, не долетая
до адресата, до прекрасных глаз…
А что есть жизнь? Бессмыслица такая,
что и не стоит этих глупых фраз.

 6.
Что проку в письмах, коль ответа нет.
К чему слова опять швырять на ветер.
Душа летит к единственной на свете,
но вновь на маяке погашен свет.
И кораблю в ночи не отыскать
ни берега, ни нужного причала,
горланят чайки о моей печали
и волны бродят в поисках песка.
Напрасный труд я сердцу подыскал –
теперь ему вовек не расквитаться
с непрошеной судьбой и, может статься
не хватит жизни выдумать финал.
С набором восхитительных шаров,
взлетающих, в веселом карнавале,
там будут все, вот только я едва ли
дождусь и карнавалов и пиров.
Смешна, моя попытка объяснить
то, что словам порою неподвластно,
ведь Ты до невозможности прекрасна,
как первый луч или цветок весны.
Пусть солнцем наполняется Твой взгляд
зимы тоску и холод побеждая.
Ты есть и будешь. Ты одна такая –
счастливый приз из тысячи наград.
Пока Твой образ памятью храним –
ещё стоит надежда у порога
я вновь пытаюсь вымолить у Бога
чуть-чуть побыть избранником, Твоим.
Быть на земле одной и слышать голос
придумывая письма в Никуда.
В глазах собралась глупая вода
не смея укорять нелепый Хронос.
Никак не помещается в строке
ночь за окном, придумавшая вьюгу
и как успеть всё объяснить друг другу.
Понять. И разлететься налегке.
И все ж к Тебе летит моя душа,
плутая между будущим и прошлым,
и нет пути прекраснее и горше,
чем этот путь на острие карандаша
в попытке отыскать хоть пару слов
способных передать печаль и нежность,
разбуженных Тобою так небрежно
в укор тоске моих спокойных снов.
Так пусть же свет Твоих волшебных глаз
не обминёт пустырь моих бессонниц
и пусть моё желание исполнит –
Тебя обнять ещё, хотя бы раз.

 7.

Роман идёт к концу и мой герой
торопится везде расставить точки,
успеть собрать последние кусочки
мозаики, что прозвана судьбой.
Читатели отчаянно шуршат
листочками, исчерканными грустью,
летевшие к Тебе из захолустья,
а вместе с ними сердце и душа.
Финал не за горой и новый век
стучится в предрождественские двери…
Захочет ли она ему поверить,
найти слова и написать ответ.
Опустит ли бессонная рука
ночной графит на чистый лист бумаги?
Найдёт ли сердце чуточку отваги
или задержится надолго у виска?

Увы, читатель, нам не прочитать
последних строчек этого сюжета,
но, ничего, вращается планета
и мы быть может, встретимся опять.
И будут новые слова и Новый год
подарит праздник городам, душе – надежду,
а почтальон, холодным утром, как и прежде
кому-то весточку в конверте принесёт.
И страсть вонзится в сердце словно меч,
ржавея в ожиданье и томленье,
но это всё прекрасные мгновенья.
Дай Бог и вам таких, друзья! До новых встреч!