Волк

Родился он волчонком,
Под синевой небес.
И бегал пострелёнком,
Любя родимый лес.

И матери волчицы,
Он зов не пропускал.
И сразу, доверяя,
В нору он убегал.

Ушло куда-то детство,
Теперь уж молодой,
Волк, масти тёмно-серой,
Резвился под луной.

Мощь сложенности тела,
И блеск в глазах его,
И благородство шага,
В нём выдали того,

Кто тихой зимней ночью,
В охоту всех зовёт.
И с бешенным азартом,
К победе их ведёт.

Вожак, по всем законам.
И прежний властелин,
Расстался с этим троном.
На нём теперь уж сын.

И ночью, под луною,
На краешке камней,
Даёт свободу вою,
Вожак своих зверей.

И загнана добыча.
Волк гордо отступил,
Позволив рвать оленя,
Тем, кто слабее был.

И тенью серебристой,
Он скрылся при луне.
Оставив лишь печати,
От мощных лап в траве.

Он бегал за волчицей,
На воле, меж лесов.
Она клыками била,
Но не отвергла зов.

Никто, из волчьей стаи,
И спорить с ним не смел.
Красавицу-волчицу,
Достоин тот, кто смел.

Неслось свободно время,
Недолгие года,
Но вот, в их волчье племя,
Закралась вдруг беда.

И ружья зарядили,
Охотники в ночи,
И стаю окружили,
И волки не учли,

Что человек сильнее,
И опытней и скор...
А пуля, всёж, быстрее,
Чем верных лап опор.

И полегла вся стая.
В лесу, среди дубов.
И лишь вожак, вставая,
Ряд обнажил зубов.

Охотники застыли.
Вот это, вправду, Волк!
И зверя окружили,
В охоте зная толк.

Связали лапы быстро,
И в пасти сук торчит.
И, в общем-то, напрасно,
Так грозно Волк рычит.

Примял ошейник плотный,
Прекрасной шерсти вид.
И на цепи отныне,
Свободный Волк сидит.

В глазах огонь недобрый,
И пена на клыках.
Свободный зверь - он злобный,
Пусть, даже, он в тисках.

Кормить, его кормили,
Но мяса он не ел.
И воя ночью лунной,
На лес родной смотрел.

И шерсть уж потеряла,
Тот серебристый цвет.
И Волк казался старым,
Живя во цвете лет.

Хозяин добр был с Волком.
Но тот врагом глядел.
Не смог признать он толком,
Печальный свой удел.

Свободной вольной воли,
Молил весь вид его.
И человек всё понял.
И вышел до него.

Присел неподалёку,
Страшась клыков врага.
Затем, сказал он Волку,
Смотря на облака.

"Друг мой, ты вольный ветер.
Свободный сын лесов.
Ты не снесёшь неволи.
И тяжести оков."

Волк наблюдал украдкой,
Как-будто, мог понять.
И даже без рычанья,
Позволил путы снять.

Упал в траву ошейник.
Метнулся зверь стрелой,
В косматый можжевельник,
И скрылся за скалой.

Ушло куда-то время,
И ночью, в тишине,
Опять пересеклись их,
Дороги при луне.

Блестящей шерстью серой,
Искрился под луной,
И мощными скачками,
Рванулся Волк на бой.

Но, замер на дороге,
Не довершив броска.
И в грунт упёрлись ноги.
Примяв траву слегка.

Пересеклись их взгляды.
Волк отошёл с тропы.
Затем, присел на землю,
И обнажил клыки.

А человек, спокойно,
Присел напротив, вдруг.
И Волк, клыки упрятав,
Смотрел уже, как друг.

И протянувши руку,
Охотник, вдруг, сказал:
"Беги в леса, дружище.
Ты волю не продал."

Прижавши уши грозно,
С рычанием в ответ,
Смотрел зверь так серьёзно,
Как-будто, человек.

Затем, рывком могучим,
Поднялся Волк с земли.
И ласково коснулся,
Протянутой руки.

Закончилась их встреча.
Растаял Волк в ночи.
А человек, уж дома,
Подумал, у печи.

"Нельзя у зверя волю,
Насильно отнимать.
И рабства, злую долю,
Вовек им не познать.

Родившись уж свободным,
Зверь должен вольно жить.
И не дано нам права,
Свободы их лишить."

С тех пор уж на охоту,
Не ходит он давно.
Лишь думает о Волке,
Что изменил его.

А Волк в лесу дремучем,
Живёт, не зная бед.
С красавицей-волчицей,
Продолжив воли след.

И весело резвятся,
Волчата под луной.
И вновь зовёт в охоту,
Глухой протяжный вой.

И человек, заслышав,
Той воли дикой нить.
Прошепчет еле слышно:
"Свободу не сломить."