Однажды в Америке

Римма всегда терпимо относилась к причудам близких. Ее многое не устраивало. Тем не менее, очевидно, из чувства самосохранения, она старательно закрывала глаза на тo, что моглo бы вывести ее из состояния душевного равновесия. Жизнь показала, что такая политика опасна и чревата проблемами.

Саша Агис соблазнил и прибрал к рукам юную, абсолютно неопытную Римму когда ей было семнадцать лет. Он окружил ее таким веселым, всепоглошаюшим обожанием, что, как только ей исполнилось восемнадцать, она дала отвести себя в загс, почти не сопротивляясь.

- Я замужем с детства, - смеялась Римма, когда ее принимали за подружку высоченных дылд-близнецов, рожденных ею в возрасте восемнадцати лет.

Близнецы были с детства бодры, если не сказать гиперактивны, росли здоровенькими, но особым гуманизмом по отношению к родителям никогда не отличались.



Двадцать лет супружества, две эмиграциии (сначала семья уехала в Израиль, а лишь потом перебралась в шататы), вырашивание близнецов - все это вместе взятое сделало свое дело: Саша утомился и мало-помалу перестал быть добрым гением для своего семейства, Ну, в самом деле, близнецы, наконец – то выучившиeся и благополучно осевшиe во Флориде, выведены на самостоятельную орбиту, жизнью довольны, звонят редко. Так сколько же может семья (отныне представленная лишь неугомонной Риммой и старым кастрированным котом Кисечкой жить за его шорокой, надежной спиной, не зная отказа ни в чем, как он их в свое время приучил?



Римме пришлось вспомнить о своем полученном в Москве техническом образовании, поблагодарить покойных родителей, что не пустили на филфак, поднапрячь в свое время неплохо закаленные шахматишками мозги и начать обмен своей свободы на американские рубли. Около года ушло на рекогносцировку и работу над легендой для resume (трудовая автобиография, посылаемая потенциальным работодателям), потом все утряслось. Торговать собой оказалось удобно в розницу, то есть продавая каждый час по отдельности, поэтому Римма ступила на стезю консалтинга, изматываюшую, нервную и нестабильную. Такова была расплата за дальнейшее поддержание скромного эмигрантского достатка.

Саша тоже ходил на какую-то-службу и внимательно следил чтобы его не уволили. Не менее внимательно он следил также за тем, чтобы, не дай Б-г, как-нибудь случайно не превысить некий минимально допустимый уровень производительности труда. “Потребностям конца нет, особенно когда это касается Риммы,- решил он однажды и залег на диван в обнимку с котом Кисечкой, собираясь в этом приятном положении провести весь остаток личного времени отпушенного ему всевышним.

Римма пыталась бороться: подкрадываясь к дремлюшему супругу, забирала кота и вкладывала в его безвольно повисшую руку что-нибудь полезное как-то "Бедный папа-богатый папа:ваш путь к успеху после 40” , “Инвестирование в опции”, на худой конец “инвестирование в недвижимость” и "тайны Тибета за 24 часа". Все было бесполезно. Саша просыпался, шарахался от посторонних предметов на диване, как несчастая Фрида от кровавого платка, жалобно требовал назад кота и засыпал опять почти в слезах. Сердце Риммы не было каменным. Она перестала терзать, а также не стала бросать или пристреливать своего старого, верного, но, по всей вероятности, исчерпавшего запас прочности партнера.

Она смирилась с тем что, в конце концов, это его право доживать так, как он читает нужным для себя. К ней же это ощушение, что жизнь вступила в стадию “доживания”, почему-то не приходило.

Между тем, беда, как это обычно бывает, подкралась незаметно и оттуда откуда Римма ее никак не ждала.

Теперь, по прошествии года, на вопрос тех, кто был был до сих пор не в курсе
“ Почему посадили Сашку?” она отвечала кототко, не вдаваясь в подробности: ”Потому что он хотел сесть” и была уверена, что так оно и есть на самом деле.

А когда все это произошло, она каждый раз рассказывала все в подробностях,честно пытаясь понять что же, собственно, случилось и в чем личнo она виновата.

То утро началось, как обычно в любой понедельник. Она встала в 5:30 утра, за десять минут ее тело проделало скорбный путь из теплой кровати в почти холодный душ ,а оттуда в черный костюм в непременную тонкую белую полосочку (dress code-протокол одежды очередного работодателя), она засыпала “антихолестирольную” овсянку в обезжиренное молоко для Саши, сделала большой бутерброд с ветчиной и сладкий крепкий кофе для себя.

Саша спустился в столовую, как всегда в последние годы тихий, вежливый и молчаливый, рассеяно поцеловал Римму, поблагодарил за овсянку. Римма привычно и совершенно беззлобно, исполнила свой “ритуальный “ монолог, предназначрнный для поддержания утреннего домашнего small talk (легкая светская беседа) по понедельникам.

- Ну что, котя, опять не будем грабить банк? Ну, не будем, так не будем, ну их, не нужны нам деньги, одно горе от них. Работа – вот что что делает человека по-настояшему свободным. Ты знаешь, я всегда, всю жизнь мечтала вставать в пять утра и работать, работать, работать …”

Саша доел овсянку, сказал ”спасибо”, забросил пластиковую коробку с сендвичем в багажник старенького Крайслера и отбыл на муниципальную службу. Римма накормила кота и понеслась на семи-часовую электричку, рискуя сломать ноги, втиснутые в лодочки на 12-сантиметровых шпильках. Даже в этом, вопросе не давалось ей слияние с толпой прочих тружнеников обутых, главным образом, в кроссовки и разношенныe мокасины.

Через пару часов после начала рабочего дня ей позвонили на мобильный из пригородного отделения полиции, и сообшили что Саша арестован за попытку ограбить bанк Ферст Чикаго в Либертивилле.

В вечерних новостях по местному телеканалу рассказали, что русский эмигрант зашел в отделение банка с игрушечным пистолетом, вежливо поздоровался и объявил, что имеет место быть ограбление. Кассиры передали грабителю около 20 тысяч долларов, незаметно нажав при этом на секретную кнопку (кнопку показали крупным планом). Грабитель вышел из здания банка с упаковкой долларов под мышкой и успел выкурить три сигареты, пока не приехали полицейские.

Адвокат, нанятый Риммой, посоветовал вместо тюремного срока, добиваться принудительного лечения от шизофрении, деликатно намекая, что симулировать, по его мнению, особо ничего не придется. Из этой затеи ничего не вышло, Сашу признали совершенно нормальным, не обнаружив не только шизофрении, но и даже сколько-нибудь заметной депрессии. Ему дали три с половиной года. От свиданий с Риммой Sasha отказaлся.