Глава 10

Руан, в одежде стен и башен,
Был в те века суров и страшен,
Он мощью крепостей и рвов
Отбить осаду был готов.
Хибары бедняков убого,
Как псы к хозяйскому порогу
В испуге жались, у ворот
Менялась стража в свой черед,
В начищенных до блеска латах,
И сборщики дорожной платы.

Сильна забвения река.
Но вспомним город в те века:

Пыль, стойкий запах лошадей
Разносит ветер; речь людей
И скрип колес по всей дороге.
 

Чуть задержавшись на пороге,
Мы входим в город... ловит слух
Его средневековый дух:
Несутся крики из лавчонок,
Гурьба мальчишек и девчонок
Промчалась с визгом в чей–то двор.
В окошко выкинутый сор
Летит вам на голову с неба,
И запах нечистот и хлеба
В глубоких улочках царит –
Знакомый южный колорит.
Рой мух над головою кружит,
На мостовой у грязной лужи
Сидит малыш, размазав сопли.
Несутся ругань, смех и вопли
На волю из открытых рам.
Ремесленники по утрам
Торопятся к своим заказам,
Разносчики кричат все разом,
Расхваливая свой товар.
Из окон прачек валит пар,
На рынок шествуют кухарки,
В таверне наполняет чарки
Опохмеляясь, всякий сброд.
Снует по улицам народ,
В повозках выезжает знать,
А сплетницы спешат узнать
Все новости из переулков.
 

Из лавки запах свежей булки
Томит и дразнит голытьбу,
Вот в мусоре, кляня судьбу,
Копается бродяга старый.
Идет крестьянин сухопарый,
Таща на ярмарку вола,
За ним детишки, мал–мала,
Бегут вприпрыжку с громким криком.

А вот монах с прокисшим ликом
Благообразно семенит.
Движенье всюду, жизнь кипит.
Звук мандолины раздается –
Кому–то весело поется
На шумной ярмарке воскресной.
Толпа в своих объятьях тесных
Укрыла страстного певца.
Веселый говор без конца
Над яркой площадью несется.
Подвыпив, троица дерется.

А здесь вот, обступив подмостки,
Хохочут взрослые, подростки,
Со всех сторон валит народ…
О! Там, похоже, фарс идет.
Ну, так и есть…