Глава 6

Но вот совсем здоров герой,
Хотя бывает, он порой
Молчит, не ест и ходит грустный.
Старуха ворожбой искусной
Тоску пытается прогнать:
Уж ей-то мудрено не знать,
Кто виноват в его печали,
И потому спешит в начале
Пресечь безумную любовь.

Ей все известно: слезы, кровь
Пророчит ворожба с водой,
И видит – страшною бедой
Потом все это обернется,
Но только ей не удается
Своею колдовскою силой
Изгнать из сердца образ милой.

Старуха злится, варит зелье,
Бормочет, как монашка в келье,
А рыцарь – утро или вечер –
Везде с любимой ищет встречи.
 

Тогда в бессилии волхва
Такие говорит слова:
"Пускай в деревне старики
Болтают, что друзья мне черти,
Но я тебя спасла от смерти,
Хоть были раны глубоки.

Сейчас от них уж нет следа,
Но только новая беда
Мне оказалась неподвластна:
Пойми, судьба твоя ужасна.
Сейчас любовь не одолеешь –
В дальнейшем горько пожалеешь,
И вспомнишь ты еще не раз
Мой сердцу твоему наказ.

Ты наградил меня богато,
И я перед тобой в долгу,
Что эту рану не могу
Заговорить. Давно когда–то
Цыганка вещая сказала,
Когда мне по руке гадала,
Что колдовскими чудесами
Я буду спорить с небесами
И в совершенстве овладею
Искусством древних чародеев:
Посредством тайной ворожбы
Предвидеть нить чужой судьбы.
 

Предначертания Господни
И козни темной преисподней
Менять смогу волхвы рукой,
Неся здоровье и покой
Всем тем, кому уже, казалось,
Надежды малой не осталось.

Еще она сказала мне
О том неотвратимом дне,
Когда с жестоким провиденьем
Мое не справится уменье,
И я лишусь под властью чувства
Всех чар знахарского искусства:
Привязанная всей душой
К тому, кто, исцеленный мною,
Вдруг станет как дитя родное.

Тогда несчастие большое
На нас обрушится лавиной,
И в том лишь буду я повинна,
Что зная это предсказанье,
Раскрыла сердце. В наказанье
Мне муки тяжкие до гроба,
За ту любовь, где дар особый
И силу духа своего
Я растеряю, а того,
Кто станет мне всего дороже,
Я этим чувством погублю.
 
Да, мальчик, я тебя люблю,
Как сына кровного. О, Боже!
Я первый раз к тебе взываю
И лишь на чудо уповаю.
Спаси его от всех несчастий,
Ведь Ты своей всевышней властью
Менять способен русла рек,
И неужели человек,
Раз ты ему позволил жить,
Не может сердцем счастлив быть!"

Старуха от волненья встала.
В какой-то нервной суете
Прошла по дому и не знала,
Что делать. Подошла к плите,
Котел наполнила водой,
Огонь от искры развела,
Платок на голове седой
Поправила, и начала:
"Когда я девочкой была,
Меня всесильная волхва
Своим премудростям учила,
Она все время говорила:
Должна свободной быть знахарка
От чувства пламенной любви,
Оков безумной страсти жаркой
И от волнения в крови.

Тогда огонь души свободной,
Для тайны волшебства пригодный,
Ты ощутишь в своей груди,
И все невзгоды впереди
Да, мальчик, я тебя люблю,
Как сына кровного. О, Боже!
Я первый раз к тебе взываю
И лишь на чудо уповаю.
Спаси его от всех несчастий,
Ведь Ты своей всевышней властью
Менять способен русла рек,
И неужели человек,
Раз ты ему позволил жить,
Не может сердцем счастлив быть!"

Старуха от волненья встала.
В какой-то нервной суете
Прошла по дому и не знала,
Что делать. Подошла к плите,
Котел наполнила водой,
Огонь от искры развела,
Платок на голове седой
Поправила, и начала:
"Когда я девочкой была,
Меня всесильная волхва
Своим премудростям учила,
Она все время говорила:
Должна свободной быть знахарка
От чувства пламенной любви,
Оков безумной страсти жаркой
И от волнения в крови.

Тогда огонь души свободной,
Для тайны волшебства пригодный,
Ты ощутишь в своей груди,
И все невзгоды впереди
Да, мальчик, я тебя люблю,
Как сына кровного. О, Боже!
Я первый раз к тебе взываю
И лишь на чудо уповаю.
Спаси его от всех несчастий,
Ведь Ты своей всевышней властью
Менять способен русла рек,
И неужели человек,
Раз ты ему позволил жить,
Не может сердцем счастлив быть!"

Старуха от волненья встала.
В какой-то нервной суете
Прошла по дому и не знала,
Что делать. Подошла к плите,
Котел наполнила водой,
Огонь от искры развела,
Платок на голове седой
Поправила, и начала:
"Когда я девочкой была,
Меня всесильная волхва
Своим премудростям учила,
Она все время говорила:
Должна свободной быть знахарка
От чувства пламенной любви,
Оков безумной страсти жаркой
И от волнения в крови.

Тогда огонь души свободной,
Для тайны волшебства пригодный,
Ты ощутишь в своей груди,
И все невзгоды впереди
Твоим подвластны будут чарам.

Учила зельям и отварам
Меня старуха и словам,
Понятным лишь одним волхвам.
Тогда еще, в далеком детстве,
Я обрела ее наследство:
Рецепты мазей, порошков
И силу трав, и корешков
Она тогда открыла мне,
Печалясь, может быть, о дне,
Когда ей умереть придется,
И в мире больше не найдется
Другой достойной ученицы,
Кому сумеет по крупице
Она богатство передать.
Потом я стала подрастать,
Похорошела, расцвела,
И молодость свое взяла.

Я молодой была, красивой,
И потому вполне счастливой
Себе казалась. Ухажеры,
Бросая пламенные взоры,
За мною бегали толпой
И сватались наперебой.

А я ко всем была спокойна,
Не видя среди них достойных.
Но жизнь на месте не была:
Однажды я цветы рвала
У самой рощи на опушке,
Давно домой ушли подружки,
А я одна осталась...
Кто-то, устав от княжеской охоты,
Явился из лесу, ко мне
Подъехав на гнедом коне.
А я же, чувствуя испуг,
Рванулась и бежать хотела,
Но почему-то не сумела –
Колени подкосились вдруг.

Тогда я помню, как за плечи,
Нагнувшись, обнял он меня,
И я погибла в этой встрече.
О, Боже! Как он был хорош.
Тогда любовь свой первый нож
Мне в сердце бедное вонзила,
И страсти пламенная сила
Мгновенно унесла покой,
Наполнив сладкою тоской
Мне сердце, и... я полюбила.

Мы каждый вечер с ним встречались,
Мгновеньями недели мчались,
Ведь сколько б счастья ни бывало –
Его всегда бывает мало.
Но чувству моему назло
Блаженства время истекло.
Он в замке нашего сеньора
Был знатным гостем, и пора
Ему домой уехать скоро.
 
Теперь я вижу, как стара
История любви моей.
О сколько раз подобных ей
Мне тайн любовных доверялось!
Уехал он, а я осталась,
Решив мучения прервать,
Да только помешала мать,
Узнав о том, какие травы
Себе готовлю для отравы.

Итак, закончился мой сон.
Надежды поминальный звон
Лишь иногда тревожил сердце,
Но знала я, что в счастье дверца
Навек закрылась для меня.
И боль души своей храня,
Лишь темной ночи поверяла
О том, как тяжело страдала.
Мир стал безликою пустыней,
И я ни мертвой, ни живой
Себя не ведала отныне.
Итогом встречи роковой
Был мне ребенок, но и тот,
Болея, умер через год.

Жестокий получив урок,
Решила я – любовь в ответе
За горести на этом свете,
И не любить дала зарок.
И вот тогда волхвы наука
Мне память помогла вернуть,
И я нашла свой в жизни путь,
А я одна осталась...
Кто-то, устав от княжеской охоты,
Явился из лесу, ко мне
Подъехав на гнедом коне.
А я же, чувствуя испуг,
Рванулась и бежать хотела,
Но почему-то не сумела –
Колени подкосились вдруг.

Тогда я помню, как за плечи,
Нагнувшись, обнял он меня,
И я погибла в этой встрече.
О, Боже! Как он был хорош.
Тогда любовь свой первый нож
Мне в сердце бедное вонзила,
И страсти пламенная сила
Мгновенно унесла покой,
Наполнив сладкою тоской
Мне сердце, и... я полюбила.

Мы каждый вечер с ним встречались,
Мгновеньями недели мчались,
Ведь сколько б счастья ни бывало –
Его всегда бывает мало.
Но чувству моему назло
Блаженства время истекло.
Он в замке нашего сеньора
Был знатным гостем, и пора
Ему домой уехать скоро.
 
Теперь я вижу, как стара
История любви моей.
О сколько раз подобных ей
Мне тайн любовных доверялось!
Уехал он, а я осталась,
Решив мучения прервать,
Да только помешала мать,
Узнав о том, какие травы
Себе готовлю для отравы.

Итак, закончился мой сон.
Надежды поминальный звон
Лишь иногда тревожил сердце,
Но знала я, что в счастье дверца
Навек закрылась для меня.
И боль души своей храня,
Лишь темной ночи поверяла
О том, как тяжело страдала.
Мир стал безликою пустыней,
И я ни мертвой, ни живой
Себя не ведала отныне.
Итогом встречи роковой
Был мне ребенок, но и тот,
Болея, умер через год.

Жестокий получив урок,
Решила я – любовь в ответе
За горести на этом свете,
И не любить дала зарок.
И вот тогда волхвы наука
Мне память помогла вернуть,
И я нашла свой в жизни путь,
Чужую исцеляя муку.

Я побеждала смерь и горе,
Дарила людям счастья море,
Лечила от сердечных мук,
От ревности и от разлук
Всегда имела я лекарство;
Ко мне владыки государства
Надежных посылая слуг,
Просили колдовских услуг.

Лечила старых, молодых,
Людей и знатных, и простых,
Слепых, беспомощных калек –
И так я прожила свой век.
Но никогда я не хотела
Трудиться ради злого дела
И отвергала все награды
Того, кто шел ко мне за ядом.

Я много разных судеб знала.
О сколько бед людских бывало
От буйства ревности ужасной
И от безумств любви несчастной.
Как часто людям страсти сила
Одни невзгоды приносила.
И буду мудрые слова
Твердить я всем, пока жива:
Что замок роковой любви
Омыт слезами и в крови.
 
Я жизнь тебе пересказала
В желании предостеречь
И от ошибок уберечь.
Но думаю, что будет мало
Увещевания старухи,
Ведь юности порывы глухи
К премудрой старости словам.
Бессильна я мешать правам
Всепобеждающей любви.
Ну вот и все, родной,
Живи, как сердцу твоему угодно.
Иди. Любовь твоя свободна".

Вода в котле уже бурлила,
Подбросив хвороста в огонь,
Старуха пищу посолила,
Сказала: "Там в сарае конь,
Возьми себе его, сынок.
Дай Бог, чтоб он тебе помог
Уйти от ярости людской".

Растроган щедростью такой,
Ответил юноша волхве:
"Да может ли теперь беда
Грозить Атрея голове.
Ведь помню я, как смерть тогда
Меня в объятья заключила,
А ты же, словно из могилы,
Меня для жизни извлекла.
Какой бы краткой ни была
Судьба моя, но благодарен
 
Тебе, как матери родной,
За каждый миг, что мне подарен,
Не Богу, а тебе одной.
За то, что чудотворной силой
Меня из мертвых воскресила.
И пусть все горести любви
Мне в жизни испытать дано,
Но только это все равно
Не остудит огонь в крови.

Прости за то, что не пугают
Меня слова предупрежденья,
И как любовь не проклинают –
Лишь в ней для сердца наслажденье.
И если скажут мне: " Живи
Хоть вечно ты, но лед покоя
Храни от пламени любви."
– О нет, – отвечу им, – другое
Желанно сердцу моему,
И никогда я не приму
Душе условие такое.

Есть в жизни большая награда,
Чем бесконечно сердцем тлеть.
Да, полюбить и умереть, –
Другого счастья мне не надо.
Смерть где–то рядом, ну и что же:
Любовь и жизнь – одно и то же!"

Старуха, тяжело вздыхая,
Сказала, слезы утирая:
"Сынок мой, я и не ждала
Услышать исповедь другую,
И счастлива, что жизнь такую
У смерти отобрать смогла.
Но вот последний мой наказ:
Пусть будет самый горький час,
И сердце скажет: "Я устало",–
Живи, во что бы то ни стало!

Я знаю, ты сейчас пойдешь
Искать Адель, но не найдешь
Ее без помощи моей:
Беда, сынок, подкралась к ней,
Но вот она и попросила,
Чтоб я в лесу ее укрыла.
Адель сама тебе расскажет,
Какое горе сердце вяжет,
А ты послушай мой рассказ,
Где отыскать ее сейчас.

Лишь мне средь старожилов местных
То место гиблое известно,
Как злые люди говорят.
Зато уж там не углядят
Ее ни княжеские слуги,
И ни болтливые подруги",

Волхва Атрею указала
То место, где Адель скрывалась.
А он благодарил, прощаясь,
Знахарку, словно мать вторую.
Та новую достала сбрую,
От слез руками утираясь,
Коня к порогу подвела
И под уздцы его взяла.

Вмиг оседлал Атрей гнедого,
Они с волхвой обнялись снова,
Прощаясь, словно сын и мать.
"Постой!.. Хотела я узнать, –
Спросила женщина седая,
Как будто что-то вспоминая, –
Откуда этот амулет, что у тебя?"

"А, то мой дед,
Как раз перед своей кончиной
Мне отдал амулет старинный", –
Атрей ответил. И старуха,
Волнуясь, вдруг спросила глухо:
"Как имя деда твоего?"
"Гийом", – ответил рыцарь ей,
Не замечая ничего,
И на коня вскочил скорей,
Рукой махнул... и тут же скрылся.
А слез поток рекой струился
Из глаз волхвы: "Он... внук Гийома, –
Шептала, замерев, она, –
Так вот мне почему знакома
Любви былая пелена..."
Она вся сгорбилась потом
И побрела, рыдая, в дом.