О творчестве Евгении Костюковой

 1. ПРОТИВОЯДИЕ «Я»

«Фирменным» знаком современной лирики, похоже, стал избыток поэзии при отсутствии содержания. Люди пишут стихи, и, кажется, совсем не знают, зачем они это делают. Или, если знают, зачем, то не обременяют себя вопросом «ради чего?»

Иной раз думаешь, хорошо это или плохо, что автор «не дорос» до осмысления им же самим поставленных проблем? Наверное, всё-таки хорошо. Спрашивает же иногда маленький ребёнок у своих родителей, например, что такое душа. Как будто они, родители, знают... Вообще, иной раз кажется, что все наши откровения – это лишь банальности более высоких сфер духа.

Говорят, что философия – не женское дело, мотивируя это тем, что среди крупных философов пока не замечено ни одной женщины. Однако, на самом деле, никто толком не знает, на что способны женщины. Никто никогда не думал, например, что женщина способна за рулём автомобиля выиграть у мужчин сложнейшее ралли Париж-Дакар, однако это случилось.

Евгения Костюкова, написавшая смелый поэтико-философский цикл, вряд ли мечтала о славе выдающегося философа. Она просто размышляла в рифму, и получилось это очень интересно для читателей.

Паскаль как-то остроумно заметил: «Во мне, а не в писаниях Монтеня находится всё то, что я в них вычитываю». Не судите же строго и вы меня, если я «вычитал» в стихах Жени Костюковой больше или меньше того, что она сама в них закладывала. Философами и теологами древности и наших дней неоднократно говорилось о том, что индивидуальность человека – символ его «отпадения» от Бога. Однако никто, даже съевший собаку на психологии личности Фрейд, не назвали «грех» индивидуальности человека так ярко и так ёмко, как Евгения Костюкова: яд «Я».

Несомненно, этот яд был привнесён в сознание человека змием, искушавшим первую семейную пару мира в райских садах Эдема. Он, правда, никого при этом не укусил, однако передача яда по цепочке состоялась. Яд оказался очень востребованным средством: уже Каин воспользовался им сполна! Пустота, не заполненная Богом, может, по мнению Костюковой, оказаться не только ядом, но и противоядием. Когда человек, только что кричавший «Я! Я! Я!» вдруг начинает осознавать себя малой песчинкой мироздания, «мыслящим тростником», понимая, что ситуация пИковая – «вечность на одного», и особенно хорохориться – нечего.

Впрочем, всё это происходит у Костюковой «на обратной стороне Бога». Так можно сказать, но нельзя подумать. Если Бог есть мир, у Него просто не может быть «обратной стороны». Бог не кукла и не медаль. Если он вездесущ, он включает в себя и пустоту, которая является таковой только «до второго пришествия», т.е. пока в ней не разовьются бродячие потенции, эмбрионы будущего мира. Хотя и в такой формулировке понятно, что речь идёт о пространстве, утратившем контакт с Богом, временно заблокировавшем свой к нему доступ. Абонент находится вне зоны связи. И он порой не выходит на связь так долго, что находятся смельчаки, вроде Жени Костюковой, отваживающиеся заявить: Бог попросту «забыл» о мире, своём кровном детище. Или ещё хуже для нас с вами: рождение мира стало одновременно самоубийством Бога, подобно тому, как некоторые рыбы сознательно идут на гибель во время метания икры.

И, что удивительно, такой образ мышления не является ни атеизмом, ни богохульством. Ведь, например, казнь Иисуса Христа – ни что иное, как СОЗНАТЕЛЬНОЕ САМОУБИЙСТВО.

Наверное, в узком смысле, как стихи, философская лирика Евгении Костюковой не совершенна. Однако и Гамлет, как пьеса, - далеко не шедевр по канонам драматических произведений. Содержание бывает порой интереснее формы – и в этом заключена потенция его «нетленности» во времени. По мне, так важнее, чтобы произведение приглашало читателя на соразмышление, пробуждало в нём творческую мысль. И в этом смысле лирика Евгении Костюковой мне, как читателю, очень интересна.

 2. У ВСЕХ У НИХ БЫЛ СВОЙ ЭШАФОТ.


Надо сказать, что абсолютным условием pro-зрений является... некий личный эшафот. Ну, не обязательно в прямом смысле, как это было у Фёдора Михайловича. Времена нынче – иные. И эшафоты эти – стали нерукотворными, хотя и собственноручного сооружения. Для чего эшафот – ясно даже непосвящённому – прививки духа ради... Но некоторые – не то чтобы рождаются с этим изначальным эшафотом в душе, но – упорно его вынашивают, как ребёнка. И избавиться от него, потом, уже не могут: он намертво срастается с судьбой. И есть в этом что-то роковое. И это роковОе изначально поэтично, потому что требует от мира высшей меры соответствия.

«Я каждый день иду на эшафот» – написала когда-то в своём стихотворении Ольга Серебряная. Помню ещё, у меня мелькнул тогда вопрос: «метафора или истина?» Оказалось – и то, и другое. Эшафот Ольги заключался в старом, как мир, и вечно новом выборе между любовью и долгом, конечно, именно в такой ситуации, когда выбирать жутко не хотелось. А надо было. Нет, ментальные эшафоты порой уходят. Редко человек бывает приговорён к своему внутреннему эшафоту навечно. Но человеку иной раз трудно бывает «дожить» до кардинального разрешения ситуации.

Читая стихи Жени Костюковой, поражаешься прежде всего характеру героини. «Есть женщины в русских селеньях!» На самом деле, все мы, в зависимости от силы духа, бываем либо раздавлены ситуацией, либо вырастаем из самих себя. Героиня Евгении попадает в принципиально новую не только для её собственного опыта, но и для опыта её предков ситуацию. «Ныне – мамины стервокарты не для игры с настоящим». Интуиция ей подсказывает, что этого мужчину ей просто не удержать старой, испытанной, хотя и изрядно затёртой и засаленной маминой «стервокартой». Почему? Да потому, что он, в сравнении с некоторыми – сущий «инопланетянин». Надо срочно придумывать что-то новое. И приходит откровение: надо слить земную любовь с небесной, а человеческую – с Божественной.

Боже, я, кажется, поняла
какой любви ты от нас ждешь!
Что ж,
счастье - не обладанье,
а растворенье, до самозабвенья...

Удивительное открытие! Ведь чужой, даже очень-очень родной жизнью мы всё равно в полной мере не обладаем. Есть маленькие истины, которые приходят к нам именно через любовь. Так произошло в своё время и со мной. И фокус заключался в том, что от обладания человек был готов отказаться... уже обладая, в библейском смысле, любимым человеком. Как будто одного этого обладания было ему, человеку, уже мало. Почему же так происходит? Прежде всего, потому, что чувство должно развиваться. Оно просто не смеет топтаться на месте – оно ведь абсолютно, оно не знает меры. И разгадка кроется в том, что человек... на самом деле и не помышляет отказываться от физического обладания. Нет, он отказывается от обладания любимым человеком, как личностью, – ради сохранения любви. То есть: любимому человеку предоставляется АБСОЛЮТНАЯ СВОБОДА! И это, особенно для женщины, является своего рода подвигом, который, однако, легче провозгласить, нежели исполнить.

Равенство - не справедливость,
скорее, кровавый подбой
у плаща гордыни.

Как превосходно обыгран булгаковский портрет Пилата! Когда любимый человек равен тебе по духу или даже в чём-то превосходит, величайшее движение любящего сердца заключено в акте смирения, подавления или сублимации в себе желания властвовать. Это вовсе не убогое смирение пошатнувшейся гордыни. Это, прежде всего, желание духовно расти, чтобы соответствовать любимому человеку. Хотя, конечно, женщины чаще выбирают растворение в любимом человеке, отказ от своей личности вплоть до самоуничтожения. Но расти, самоуничтожаясь, как личность, нельзя.

Зрячим -
самокопание - двери т у д а,
откуда вернуться возможно только частично
(если вообще возможно...)
Сложно
право на истину отстоять у тех,
кто уже не з д е с ь...
Зрячие – это те, кто понимает. А понимают – не теоретики, а ТЕ, КТО ИСПЫТАЛ НА СЕБЕ. Идём дальше по тексту. «Зрячим – самокопание». Почему-то сразу представился филиппинский хилер, лечащий сам себя, копающийся сам у себя во внутренностях. И сразу у меня вызвала сомнение совместимость этих двух понятий. Потому что ЗРЯЧИМ копаться не надо: они видят и сквозь телесную оболочку! На первый взгляд, звучит неплохо, но не позволяет нам коснуться авторского замысла. Потому что дальше идут двери, а, значит, это самокопание направлено не столько на себя, сколько на эти самые мистические двери.
Эврика! Двери в любовь и в смерть – одни и те же. Но оставим пока смерть в покое. Героиня фактически раздвоилась: мысленно и духовно она уже ТАМ, но телесно и позиционно она ещё ЗДЕСЬ. Она ещё не готова сделать этот шаг. Она пока не видит двери, но знает, что они существуют.
Вовремя "стоп" -
это, значит, смогу дышать,
верить и знать,
что всего лишь
к тебе при-частна
каждым изгибом души...
Воля, разум, дух -
нет ни-че-го,
что могло бы быть
вне т е б я!
Страстью привязана
к жизни -
при-страстна...
с т р а с т н а!
Боже, я, кажется, поняла...
Вот-вот. Пора, кажется, «завязывать» с самокопанием! Это такая штука, которая полезна только в гомеопатических дозах, и только в том случае, когда умеешь вовремя остановиться. Какое, однако, УДИВИТЕЛЬНОЕ стихотворение! Любовь сама пытается ФИЛОСОФСКИ обосновать своё собственное право на существование! Причём детально показан сам pro-цесс мышления!