Благовестник

 Президент проснулся сам. Недоспав положенного сроку пятнадцать минут. Приподнялся, взглянул в иллюминатор и совершенно по детски удивился: облака казались прозрачными ангелоподобными существами, живо плавающими в воздухе, солнце - сочащимся помидором, неким символом жизни, вечным двигателем, а раньше оно виделось просто монетой или неуместной дырой в небе.
 Президента тихо окликнули, он очнулся – в голову кинулась реальность. Вокруг засуетились люди: кто-то подал чай, кто-то листы с речами и расписанием дел на сегодня. Сознание заработало машинально, одновременно слушая помощника и запоминая читаемый текст.
 Было около трех часов дня 16 мая 2… года. Самолет летел в город Непрогляд Ох…й области, в шестидесяти километрах от которого стояла безымянная деревушка в десять дворов на двух улочках. Так в этой деревушке осенью прошлого года мужик из колодца черпанул ведро воды, глядь, а по воде какие-то кристаллы плавают. Приехали, проверили - всех выселили. Что уж там оказалось - не знаю, да только разбили научное поселение и установку экспериментальную поверх колодца установили. И, видимо, такое интересное и необычайное наоткрывали, аж сюда, значит, президент и наведывался. Посмотрел, послушал, похвалил и дал добро на постройку очень секретного и нужного комбината. Погрузился в черную машину и тронулся обратно к самолету. За тонированным стеклом проплывали заброшенные поля, постепенно зарастающие молодыми сосенками и елью; низкое солнце висело над худенькой колокольней, торчащей над селом. Президенту почудилось: светило, златоусто улыбаясь, зовет в гости.
 Быстро сориентировавшись, водитель срулил на плохонькую разбитую дорогу, идущую в направлении села. На въезде торчала ржавая табличка «Первородное». По приказу остановились напротив околичной избы садом наперед, где копался – копошился обыкновеннейший дед в тельняшке, но в валенках. Президент подошел к забору, поприветствовал. Дедок не спеша разогнулся, узнал и как будто, так и надо, не спеша же протопал через сад, вышел и поздоровался в свою очередь. Присели на лавку, пообщались с полчаса. Дед не ругал ни старое, ни новое, а в конце вывел:
 - Нам-то одно дело – умирать, а вам дальше жить…Страшное будущее…- тут спохватился и стал зазывать в дом на чай, а президент давай прощаться, ссылаясь на нехватку времени, неотложные дела и, пожимая руку, тренированным взглядом заметил, что командирские часы у деда не ходят.
 -А что такие носите?
 -Да,…привычка.
 Президент снимает свои с титановым корпусом, деланные в Швейцарии:
 -Возьмите на память.
Дед молча принял подарок. На этом и расстались.
 На следующий день в Москве президент выступил с экстренным обращением к народонаселению России …*. Как произнес последние слова, так сознание и потерял от большого напряжения душевных сил.
 А дальше произошли события и вещи большой чудесности. Началось с президентской администрации. Она в полном составе отказалась от своих должностей и переквалифицировалась в дворников, сторожей и грузчиков. За ними покинули места с половину депутатов Государственной Думы и федерального собрания – поголовно в строители. И так до самых нижайших законодателей, судебников и исполнителей порядков, наказаний и воли государственной.
 Причем, количество уволившихся уменьшалось по мере снижения уровня ответственности занимаемой должности. А так как «свято место пусто не бывает», параллельно шел обратный процесс. Например, скажем, лесник становился губернатором некоего края, а преподаватель машиностроительного техникума министром образования. Свершилось сие за семь дней.
 Такова вразумительная сила слова президентского, что олигахры,…алихабры…, (тьфу ты!) алигаторы эти - с малых до великих - покаянно несли мешки денежны (трудами непосильными заработаны) к ногам избранника народного во благо земли Русской, ими же обобранной, а освободившись от бремени тяжкого, устроились младшими бухгалтерами.
 Тут и родна сестра – Украина - на поклон пришла:
 -Уразумею нынче: нечего нам делить; раз история одна, должно и будущее едино быть.
 И обнялися брат со сестрою. Возликовали в губерниях и волостях славянских. Гармошки, балалайки и другие игрульки с чердаков достали, пыли не стерли. Пляшут, смеются; пьют - аж до драк… А в монастырях и на зонах отдельных сели на постную молитву… и не зря!
 Поднялася пылища в дикий ураган, что глаз широко не открыть. Это всякие наблюдатели и смотрители от «оонов» и «нат» налетели, бедовы механизмы выставили, сами аки воронье поганое крылами черными машут, огненными глазьями буравят, клювами щелкают.
 -Какими путями вы намерены проводить дальнейшие реформы?
 -Собираетесь ли вы согласовывать действия с цивилизованным демократическим сообществом?
 А президент, как дитя малое, сидит-улыбается – силушку на богоугодную речь свою, пресветлою, растратил, а новую еще не набрал. Видя это, дьявола , куклы трафаретные, пуще наседают, уж когти выставили - разорвать хотят.
 -Есть данные о вашей причастности к х…ву делу. Материалы анализируются.
 -Мы высматриваем элементы тоталитаризма, анархии, фашизма,…тенденции к мировому господству…вынуждены принять крайние меры!...
 Потемнело пред очами благовестника нашего, разум мутью мешался.
 А выскочил тут, среди окружащих людей и нелюдей, монах Еремей (тайный президентов духовник, поговаривают) - борода не седа, рука крепка. И как начал дубовым посохом нечистых грехородников охаживать да оглаживать - тук, тук, тук… - будто по деревянным болванкам стучит. Народ глядит - Еремей чудо творит. По кому посох прошелся – истину личину выказывает - воронье, крысы да змеи вмиг улетели и уползли. Одна одежонка осталась, коею сразу пожгли; механизмы бездушные потоптали.
 Еремей-то, на этом благотворные побоища не оставил, вызвал в помощь двух братьев-монахов: Тимошку со Епфишкою. Один яблони гнул, второй каменья корчевал. И разошлись они по Руси гулять, чертовщину от мира сего отселять. Еремей подался к морю Черному - казаков взбодрить. Оттуда в горы поднялся - а там обитала свора злобная. Всяк с берданой такой, что наш солдат отродясь не видал. Сказывал им, как образу человечьему:
 -Коли словам не вняли, всячески и ко времени произнесенным. По волчьи живете, так и шкуру носите и войте по волчьи же!
 Обернулись горцы зверьми серыми. Кто убежал, кто и здесь грызться начал промеж себя, а кто за монахом, поджавши хвост, побрел; рукою кого поглаживал, те обратно в люд перекинулись. Так по сей день с нами в согласии живут.
 Тимошка на проклят Запад пошел. Там словил особливо провинных фарисеев и впряг в огромен воз, злата в нем - не описать, да и не уместилось, тележку с каменьями подцепил. Тужатся, силятся - говны и гнои наружу вместо кровушки живой лезут; еле тянут. Тимошка Хворостиной липовой погоняет да посмеивается:
 - А клялись - кровью- потом заработано. – А сам думает - Как отольем с этого добра колокол, водрузим повыше, забьем в него – Боженька, авось, услышит и ниспошлет Благодать.
 Епфишка по миру ходил – славян на Родину созывал:
 -Не гоже, братья, на чужбине маяться!
 Спешаясь Ироды чужеземные, о сорока голов чудища (обрубишь одну, тремя новыми обрастает), мессы сатанинские, соборы богохульные созывали. Ушами, глазами хлопали; клыками, рогами бодались; языками чесали. Из космоса выглядывали - а только озаряется Русь, аппаратура портится. Темны легионы к границам подвели - а далее незрима стена. Сиднем сидят - верно, Суда дожидаются.

 У нас в скорости, насущные проблемы решились. А на Троицын день президент закатил пир горой, для всех честных молодцев, светлых челов.
 И я там был, со всеми ел да пил.

 _______________________________
 * текст речи опускается, т. к. может быть прочитан и использован определенными людьми во вред и до НАШЕГО президента не дойдет.
 24марта 05г.