Дочка, прости

В зале суда тишина гробовая
Слёзы застыли у всех на глазах
Милая девушка, с виду святая,
Грозно стояла, сжимая уста.

Не было слов и мольбы о пощаде,
Не было лживых и сладких речей,
Не было злости в замученном взгляде,
Кончилось время бессонных ночей.

Связанны руки железной цепочкой,
Страшно на это даже смотреть,
Хочется быстро расставить все точки,
И дать ей возможность легко умереть.

А может простить? Пусть начнёт всё с начало!
Ведь с логики женской всё можно понять.
Она не один раз измены прощала,
Молчала, когда нужно было кричать.

Вдруг встал прокурор и промолвил –„довольно”
Не раз своим словом он судьбы решал
И всем стало страшно, за девушку больно,
Хоть правды жестокой не кто и не знал.

Звучал приговор, словно гром в ясном небе,
Все сели, ни кто не сумел устоять,
Лишь лица бледнели, как старая мебель,
А эхо кричало –„её растрелять”

Она не рыдала, она не молилась,
Она не сказала ни слова в ответ
А словно рабыня с судьбою смирилась,
Ведь знала, что больше не встретит рассвет.

Её повели и она покорилась,
Сама попросила, стрелять ей в лицо,
Без крика и шума на землю свалилась,
Сжимая в руке белый лист и кольцо.

О том что случилось, она написала,
Но поздно, ведь правда уже ни к чему,
Сама добровольно под пули попала,
Зато отомстила за что-то ему...

За что же? Пока никому не известно!
За ложь? За измену? Он что то скрывал?
Одним стало страшно, другим интерессно,
Листочек помятый палач прочитал.

„Его я действительно очень любила,
На всё что творил закрывала глаза,
И этим сама же семью погубила,
Но небыло смелости всё рассказать.
Ему я прощала обманы, измены,
Терпела побои-наивной была,
Ждала я от жизни другой перемены,
Но то что случилось, простить не смогла.
В тот вечер , я раньше с работы вернулась,
Открыла тихонько дубовую дверь,
На чью-то одежду случайно наткнулась,
Увидела мужа... рычал он как зверь,
Меня он не видел, я с зади стояла,
Он был слишком занят, и громко дышал,
Но ктож эта сучка? Я не узнавала.
Он мощной спиною её закрывал.
Я долгое время не знала что делать.
В глазах были слёзы, в ушах страшный звон,
Я слышала стоны, и видела тело,
Которое грубо насилавал он.
Вдруг вырвался крик, со слезами и болью,
Но , крик не понятный, какой-то другой,
Его не назвать наслажденьем, любовью,
И он был подавлен могучей рукой.
Да, крик своей дочки я сразу узнала,
Всё тело сковала холодная дрожь,
Я помню лишь то, как куда-то бежала,
Безумно схватилась за кухонный нож.
Я тысячу раз его ножиком била,
Он был недвижим и купался в крови,
Потом я у дочки прощенья просила,
Себя проклиная в безумной любви.
Я знаю, меня за молчанье осудят,
Но небыло смелости все рассказать,
Ведь легче не мне, не дочурке не будет,
Да и не возможно его наказать.
В глаза не смогу смотреть маленькой дочке,
И духу не хватит покончить с собой,
Так вы уже сами, расставте все точки,
Я просто смирилась с проклятой судьбой”
..........
Над свежей могилкой склонился ребёнок,
На вид ей не дали бы и десяти,
Она как замученный жизнью котёнок,
Читала на крестике „Дочка, прости”.......