стансы

Последние осенние деньки. Повсюду гололёд.
Как в теннисе настольном, Солнце режет -
Ракеткой так – Луна, не отобьёшь!

Скользящий луч отскакивает мячиком от края облаков,
И – в синеву, и – был таков!
Оставит нам краплАка на закат.

А в сердце-то уже бродильня урожайных чувств!
Светящееся дерево и тёмный куст -
На тяжкие снега, прикрывши веки листьев, смотрят.

Ах, лето красное, уже ты на Тайване…
Смотрю на googly maps, как пьесу «дядя Ваня»,
И кутаюсь в шарфы, в носки собачьей шерсти, в сон…

Я в прошлое влюблён. Оно меня убьёт. Мне надо с ним
Хоть как-то разминуться на тропе. Вот же оно!
Схвачусь за куст, повисну, подожду, пока пройдёт.

О город детства моего! Викторианский стиль эпохи Мэйдзи.
Я не один такой, я понимаю… Стою, лижу ice-cream,
А в это время филиппинский ливень грохочет жестью.

Не потому ли я люблю вдоль стройплощадок галереи?
Иди себе - по доскам - под навесом,
А под настилом – сука ощенилась. Щенки пищат.

Мёд к чаю – аромат полынный. Вкус инея.
Сквозь джунгли гладиолусов – седая кореянка:
«Эй, марадая чиравека, девушике светы купи!»

За яркостью листвы, за взрывами индиго я иду
Сквозь вихри тёмные от подростковых банд.
Малейший страх, и ты – в замесе мрака.

Ноябрьская озарённость. Голый лес. Холмы.
Последний шанс хоть что-то изменить до окон чаянья.
Раз нет, два – перед нами свет. За ним – седая ель.