Пигалица

Она умерла. Внезапно.
«Уважаемые пассажиры, рейс № 837 по погодным условиям откладывается до 23 часов местного времени».
Она сонно взглянула ни циферблат. Лишнего времени прибавилось еще на пару часов. Вновь прибывшие в зал ожидания пассажиры с любопытством рассматривали ее. Казалось, будто она провела в этом кресле, по меньшей мере, полжизни. Будто она никуда и не собиралась улетать. Или наоборот, словно птица, оставшуюся половину жизни, непременно проведет в полете.
Она и впрямь была похожа на птицу. Невероятно острые лопатки, словно обрезанные крылья, впивались в наброшенную наспех черную рубашку, с туго застегнутым под горлышком воротником. Взъерошенные на голове коротко остриженные смоляные волосы. А может и не взъерошенные вовсе, а вырванные в каком-то невероятном порыве клочьями косы. Безумный и вместе с тем чудовищно осознанный взгляд. Пигалица. Самая настоящая пигалица!
Она прожила не одну жизнь. Когда-то она была беззубым и немым панголином с броней, похожей на чешуйчатый доспех. Говорят, что название этого диковинного зверя произошло от малайского «пенголин», что означает «способность сворачиваться в шар». Панголины умеют так прочно свернуться, прикрыв лапами и головой небронированное брюхо, что некрупный хищник не в силах их развернуть. Даже человек с трудом справляется с этой задачей! Она была и медоносной домашней пчелой. Она была чрезвычайна трудолюбива и невероятно слаженно работала в команде других пчел, создавая изумительные по красоте и точности шестигранные восковые ячейки. Она была плавающей сальвинией. Она застала те далекие времена, когда этот редкий вид водяного папоротника еще не был занесен в Красную книгу СССР. Она свободно плавала. А кто-то ждал, что она зацветет… Она даже была человеком...

…«Извини», - произнесла она и, не помня себя, пошатываясь, вышла за дверь.
Она не ждала, что он станет ее удерживать. Скорее, он ее почти не интересовал. Сейчас ей, во что бы то ни стало, необходимо было обрести себя. Его поступок внезапно обозначил всю ложь ее отношения к нему. И даже не столько к нему, сколько к миру вообще, к жизни, ее жизни!
«Неужели все это время, всю свою жизнь я врала? Врала себе? Неужели вся моя жизнь – ложь?!», - шептала она, как в бреду и шла по заснеженной улочке в неизвестном направлении...