Ты и я мы и они тоже

Что-то будет в городской гари, в которой
зрееет время, укрытое в скорлупках
домов. Слишком тесен стал потолок, висящий
как бремя и давящий прессом людей,
как клопов. Город душит влажным воротом
устрицу, которой так хочется пить
и жить и из галстука выбраться
на улицу, пока ее совсем не перегородили
вулканические ежи. Плечи всасывают головы. Сотни
черепах ползут. Каждая из пальто дуется, трепещет
и дрожит. Машинам из спирали не выбраться, самому
страшному злу. Лава огней медленно течет по улицам, заполняя
протоки по верхние этажи. Дымы беды, как Везувии,
нависли над крышами. Растворяют асфальты и камни
кислотные дожди. Инородцы бегут во спасенье
за крысами, но на рынках не деньги,
а муляжи. Стены падают внутрь и в пыль,
покрывая лица толстым слоем шпатлевки
и лжи.
Кто встретит метеорит? Кто залатает дыры от осколков?
Кто расчистит завалы для ржи?
Варягов уже выбирали. Теперь демократия Дмитриям
лже нужна для маржи. Наполеон закончил жизнь
в доме инвалидов. Кому пенсионеры,
когда дележи? На Святую Елену все бегут
от потопа, но и там спасенья не жди. Потепление
затопляет Европу и Елена уже под водою
лежит. Елена не покровительствует острову
Пасхи. Она как и раньше меня сторожит. Она
не была святой. Как не были и другие.
Но молюсь только им. Это режим.
Неужели придет день, когда небо падет на головы и не сбежим.
Тогда зачем? Зачем эти хлопоты были? Для чего виражи?
А ведь забыли про Геркуланум в миле. Его развалины не миражи.