Он был мне и нужен и дорог
поскольку не знал почему
в ружьё засыпается порох.
И эхо – а может быть шорох,
с которым возродится Молох,-
забыло вернуться к нему
в пустую квартиру, где мебель
хранит антикварным чутьём
не нашего рода фельдфебель;
избравший могилою Эзель,
приславший из прошлого вексель
на двадцать рублей серебром,
да карточку с видом на море.
Семнадцатый. Лето. Песок...
А в фокусе – наискросок,
какой-то дредноут в дозоре:
свидетель укора во взоре
да пули летящей в висок.
Он был – не желая остаться
на общеказённых харчах.
Он будет по свету скитаться,
рождаться в огне и скрываться
от тех, с кем успел попрощаться
больною печалью в глазах.
И будут - ему недоступно,
за каждым окном в Монфермей,
как бледные тени людей,-
ютится нелепо и смутно,
вопящие е-ж-е-м-и-н-у-т-н-о,
бастарды надежды моей.
Слово о прошлом
© Copyright: Андрей Август Лоэнгрин Кубин, 2006
Свидетельство о публикации №106111700033
Свидетельство о публикации №106111700033
Рецензии