Игра в соавторстве с cox

Память молчит. Я уже сорвал голос, взывая к ней на все лады. Нет, она непреклонна.
Я просил, требовал, насиловал. Она молчит.
Молчит ветер за окном. Молчит дождь. Молчит осень, грустно улыбаясь красными кленами.
На моем столе осколки стекла - голубые, блестящие, волшебные. Я должен вспомнить, должен собрать из этих осколков твои глаза. Это старая игра. Грустная…В ней никто никогда не выигрывает.
На моем столе чужие мысли. Вы ведь тоже знаете, что мысли – это осколки глаз. Еще теплые, еще живые…Как прикоснуться к ним? Как сложить эту немыслимую мозаику?
Я знаю…Теперь знаю. После долгих лет. После холода в спину. После безразличного неба. Я знаю. Мне 21. Зеленые глаза. Темно-русые волосы и шрам на правом предплечье.
Я был. Помните меня. Помните таким, как я был… потому, что я должен стать другим, чтобы собрать осколки. И время уже шепчет своим старым скрипучим голосом: «Пора…» и дышит холодом в затылок.
Я закрываю глаза. Счет до 14…Я - не я. Все – пустота…Я - не я…Мне холодно, я слышу шум дождя…Помните, прощайте…Я - не Я…
…………………………………………………………………………………………………..
Птица ударила в мое окно. Я как будто очнулся. Вдохнул. Выдохнул…Здравствуй, грусть…
Разве это не грустно, когда идет дождь, когда капли стучат по стеклу моего окна?
В такие дни я беру свой фотоальбом, смотрю на старые фотографии. Так мне легче. Так мне кажется, что жизнь течет не просто так, оставляет следы, оставляет фото – такие грустные-грустные обрывки памяти. Вот они. Я дарю их вам.
……………………………………………………………………………………………………
Она
Сколько ей здесь? Едва ли 17…И от того лучше, чище, больнее…
В моей комнате пусто и холодно. В моей комнате зима и вьюга. И снег. И метели. Но мне тепло от тех грустных мыслей. Грустных, но живых…горячих…Мне тепло от её холодной мимики на фотографии, мне уже жарко, нестерпимо жарко от тех слов, что говорил, что подбирал…
Мне трудно подбирать слова. О тебе, о себе. Тяжелым грузом лежит на сердце, царапает душу острыми золотыми иголками. И не передать. Хочется обо всем и сразу, и всем. И чтобы больше не душило меня. Но не получается. О любви, о чувствах к тебе, о боли, которую испытываю, когда вижу твои рисунки на стенах в чужих комнатах. Меня теперь вдохновляет лишь Версия и Versace Sport, ты рисуешь в Летнем Саду, а раньше нам было достаточно друг друга. Мне трудно подбирать слова. А ты не дожидаешься и уходишь. Уезжаешь, не далеко, но туда не доходят мои письма. Звонки на твой мобильный через префикс. Слушаю гудки и сбрасываю. Думаю о тебе и не могу уснуть, да и сны не сняться мне уже давно. Они просто не успевают, их место занял перевинтин . Езжу все также быстро, трачу также много. Много надежд. Но кроме меня они никому не нужны. Пишу в блокноте, записываю в моно. И я снова с Другой Стороны Мембраны. Не слышишь, не слушаешь, а если бы и услышала, все равно бы не поняла. Ты рисуешь для него, для нее, но для меня у тебя нет желания. И если раньше просто было грустно, то теперь от этого тошнит. В горле комом встало, хочу сплюнуть, но не получается. И я снова беру ключи, выхожу из дома. Еду на север, гуляю по песочному пляжу, думаю о чем-то. Одиночество. Море шепчет волнами. А я не могу сказать ничего ему в ответ. И не потому, что мне нечего сказать…Просто мне трудно подбирать слова.






Париж
Я мало что помню о Париже. Пару фотографий на память, да еще брелок в виде Эйфелевой башни. Я помню другое…именно тогда я понял, зачем я здесь. Понял, и теперь уже не забуду. И каждый раз буду грустно улыбаться смотря «Время прощания» Франсуа Азона или это старое фото с надписью на обороте: «Увидеть Париж и умереть.»

Увидеть Париж и умереть? Нет. Все не так. Париж увидел меня и умер. Для чего мы живем? Никто точно не смог ответить на этот вопрос. Живем, чтобы нас поняли…Правда мы сами себя не понимаем, но искренне верим, что кто-то поймет. В одно предложение это не уместить, даже в одну книгу. Даже если год говорить не останавливаясь – все равно не хватит времени. И вот мы работаем, влюбляемся, рождаем детей – с одной целью – быть понятыми. Я видел Париж – он умер. Многие города умерли, потеряли для меня интерес. Те люди, которые знают меня близко, таких нет конечно, но те, кто знают меня ближе остальных замечают мое стремление. Хватаюсь за все. Просто у меня времени меньше, чем у остальных, вот и боюсь, что многое не успею. А порой руки опускаются. Паузы. Опечатки. И вот, находясь в такой безмятежной пустоте(я - здесь, а Франсуа Азон – там, в Париже)мы не знаем о существовании друг друга. Живем, чтобы быть понятыми, но сами этого не понимаем. Работа, деньги, брэнды, статус. Все останется в прошлом, все останется здесь после нас. И вот я смотрю его «Время прощания» , и не было ничего ближе, никто до него меня не понимал: порезал вены, повесился, прыгнул с крыши. Легко. Чувствуешь мое сердце? Оно еще бьется! Подстричься наголо и застрелиться. Теплый песок, океан, слезы. Лежать и ни о чем не думать. Вот уже закат обнимает бордовым светом. Тихо. Волны шипят о прошлом. Прошло. Теперь только мелодия фортепьяно и белые крылья. Я засну и никогда не проснусь, но тут не о чем жалеть.
……………………………………………………………………………………………………..
Тогда…
Снимки помнят все. Не только впалые щеки и черноту под глазами. Не только серое утро за окном с облупившейся белой краской. Не только застиранные больничные простыни. Снимки помнят все. Даже запах новокаина. Даже безнадежность и отчаяние. Даже страх, что был и будет со мной. Снимки помнят все…и я помню.
…засыпаю, умираю, не нахожу себе места. Тесные кресла, низкие потолки и слишком узкие коридоры. Темнота и бесконечность. Запутавшись в своих историях, ходишь кругами, стирая лак с паркета. Темные полосы. Вместо неба – бетон, а вместо облаков – водоэмульсионная краска. От нас ничего не зависит. Нам просто остается идти по линии, которую за нас кто-то чертит. Жизнь делится на части страшными моментами, и мы думаем, что вот теперь все будет хорошо, теперь я начну все сначала. Но когда начинаешь сначала уже не первый и даже не второй раз, то сил просто не остается. Нет помощи и нет надежды. Спрячьте в ладонях мое прошлое, а в будущее отправьте с попутным ветром.
……………………………………………………………………………………………………...



Близкие
«Никогда не спрашивай, по ком звонят колокола.
Они звонят по тебе»
Э. Хемингуэй
Все они разные. Есть черно-белые, с немного порванными краями, есть яркие, глянцевые, бьющие красками в глаза. Все они разные. Но все родные. Все они были.
Люди умирают. Людей забывают. Я помню, я буду помнить вас всегда. Так уж выходит, что те, кто ушел лучше оставшихся…И хочется дарить, отдавать. Да только некому…поздно. Хотите, я отдам вам время? У меня его не так много, вот и сейчас оно бежит слишком быстро, но знайте, это и ваше время. Вы продолжаетесь, пока я живу…Мы вместе…Мы все еще вместе…пока я живу…
Бордовым закатом окатило, и стеклянной россыпью разлетелись мои иллюзии. Небо – не рай, не бойся, прикоснись. Медленно , словно пепел от костра, кружась, поднимались и оставляли нас одних близкие .Открытки с красивыми фотографиями. Если бы даже хватило сил ответить – нет обратного адреса. Мы подневольные, что прикажут, то и придется выполнять. А оно все такое же свободное, беззаботное. Никто не указ. День, ночь. Они придут лишь тогда, когда небо им позволит. Думаете вы сами себе хозяева? Поднимите голову – купола уже поменяли облик.
…………………………………………………………………………………………………….

Мне странно. Непонятно. Неясно. Где я ? Кто я?
Кажется все просто. Я в своей комнате, за окном идет дождь и смешно стучит по подоконнику; за окном все знакомо: горящие соты многоэтажек, ветер, осень…
Мне 21. Зеленые глаза. Темно-русые волосы. Всё так. И шрам на правом предплечье. Я –не я? Я – не я…

На столе листы…исписаны, испещрены буквами, образами: Париж, леди, больница, фотографии…Все чужое…или мое?
Подчерк знакомый, родной, близкий, но не мой…точно…
Мне страшно. Кухня. Чай. Сахар. Кипяток. Кажется помню. Кажется легче…Это старая игра. Нужно вспомнить того, кого никогда не видел и не знал…По мыслям, по строчкам, создать образ…живой…настоящий. Я вспомнил. 21.Голубые. Светлые…Versace Sport…Я знаю тебя. Я помню. Теперь помню.

Послесловие – это слова. Слова после слов. Опять, снова, с новой силой. Послесловие – это почти конец. Агония.
Я победил. Игра оказалась не такой уж сложной. Не такой уж интересной. Не такой уж страшной. Вот только нет радости. Нет счастья от этой победы. Нет темноты с красными кругами, когда закрываешь глаза. Всегда одна и та же картинка: его голубые, его светлые, его боль, его тоска, его горечь утраты, его непонимание…страх, ненависть, холод…
Я открываю все-все окна. Пускаю в комнаты ветер. Кружит листы, бьет бокалы…пусть…

Я кричу, хриплю в открытые окна…Про боль, про ненависть. Прошу об одном – разбейте мне глаза…и пусть с осколками играет ветер.
Это старая игра. В ней никто никогда не выигрывает.