Дождь под Азенкуром

Всю ночь шел дождь. Как Иоанн Креститель,
он медленно кропил сятой водой
мою бессонницу. Хотя ни местный житель,
ни хор квакуш, засевших над рекой,
его не призывали на княженье
в наш третьесортный город из Варяг.
Я здесь нашел своё местоименье,
настолько не доросшее до благ,
что, право, страшно! Время умирает
в стенных часах, оставшись ко всему
ужасно безразличным, представляет
картину осени, доступную уму.

В ней всё логично,
кроме зла и хамства
богоподобных. Даже, если ты
мне отказала в чувстве постоянства,
я не утратил чувство красоты
и чувство нежности. Условленность ночная
вернула чистый блеск моим глазам.
Крупицы сырости текут не уставая,
по стёклам,
как по сомкнутым щитам
английских рыцарей. Тогда, под Азенкуром,
всю ночь шел дождь. И в отблесках свечи
я вижу лучника – не бывшего Амуром.
Его топор и стрелы – лишь ключи
высвобождения души из тела. Ибо,
согласно Папе, в средние века
смерть на костре, на поле брани, либо
от яда влитого в вино исподтишка,
была естественней летального исхода
от старости. На храме виден крест.
Но чьим бы ни был он, я верю, что свобода
и честность – имена моих невест.