Ангел смерти. Глава 2. Цитадель ночи. Алтарь Тьмы

Прохладный лес, воспоминанье,
Столь далеко родной дворец.
Принцесса у судьбы в изгнанье
Готова обрести венец,
Что дан ей, верно, в наказанье.

Все мысли только об одном:
Достигнуть цели неизвестной.
Словно мираж, родимый дом
Туманом тает бестелесным.

Видений смутных круговерть,
Воспоминаний, снов обиды.
Она как чует его твердь,
На алтаре ее ждет смерть.
О, сколь ужасны ее виды.

Так пусто, Мирилас страдает,
Она не властна над собой.
Слеза горючая стекает.
Она кричит себе: «Постой!»
Но только дальше убегает,
Влекома страной пустотой.

Там цель, ее достигнуть надо,
Нет голода, лишь сладость тьмы.
Там неизбежная награда,
Там совершенства чуда, сны.

Вперед, скорее на закланье,
Алтарь свою овечку ждет.
Голос твердит: «Иди вперед,
Навстречу сну очарованья.

Там обретешь ты пустоту,
Спокойствие от вечной боли.
Там обретешь свою мечту,
Никто тебя не приневолит
Там, куда я тебя влеку».

Принцесса: «Ладно, я согласна,
Веди, пусть буду жертвой я».
Голос: «Сколь, дева, ты прекрасна.
Тьму возлюби, забудь себя».

Принцесса: «Тьму? Что ж, я готова.
О боги, что я говорю.
Надо прочесть заклятье, слово.
Нет, не пойду я к алтарю:.

Голос: «Сопротивляйся, крошка,
Тем сладостней тебя принять.
Теперь не повернешь ты вспять,
Ко мне ведет твоя дорожка,
Открой глаза, довольно спать:
Приходит время умирать».

Голос: «Что, силы я теряю,
Где истуканы? Боги, нет.
Ах, исчезаю, таю, таю.
Забвения розоватый свет».

Принцесса два шага прошла,
Затем упала без движенья.
Без цели сладостной влеченья
Она как будто умерла,

Кукле сложившися подобно,
Лежит, уже не в силах встать.
Хотя она теперь свободна,
Но только ей не убежать.

Все мышцы свинцом налиты,
Не чувствует ни ног, ни рук.
Ступни и пятки в кровь разбиты,
А в сердце зайчиком испуг.

Глаза закрыты, но опасность
Как будто чует пред собой.
Ей уползать скорее надо,
Не позволяет злая боль.

Смутны картины, бег, паденья,
В воспоминаньях снова бег.
Бег, что влечет не ко спасенью,
Бег, где наградой сама смерь.

В воспоминаниях ворота,
Надписи рун: «Не смей входить!»
Затем единая забота:
О прошлом навсегда забыть.
Голос, нехватка кислорода
И цель, что заставляла жить
Деву эльфийского народа.

Сначала шаг, а после бег,
Стремление добраться к цели.
Будь она просто человек,
Ей верно б не хватило силы
Пройти весь этот путь вовек.

Сколь времени уже прошло,
Она не ведала, не знала,
А просто на земле лежала,
Камню даря свое тепло.

О боги, что за благодать -
Давать отдохновенья членам.
Не шевелясь почти лежать,
И жар земле свой отдавать,
И чувствовать как кровь по венам,
Жизнь возвратив, бежит опять.

Как проявленье жизни боль,
И запах, дух, хрипенье в легких.
Бой Мирилас ведёт с собой,
И этот бой отнюдь не с легких.

В скулу врезается базальт,
На грудь, похоже, камень давит.
Она устала так лежать.
Пусть холодок ее и манит,
Но тело стало замерзать.

Всхлипы все реже из груди,
Уходит жар, все холоднее.
Там, где дыхание, теплее,
Но что там будет впереди.
Она совсем окоченеет.

Глаза открыты, но темно.
Тоннеля серая завеса.
Тут испугалася принцесса:
«Ослепла я, вот оно что».

Она слепа, вот так беда.
Принцесса застонала: «Мама».
Она еще так молода,
И вот пожалуйте вам, драма.
Впрочем, до первого глотка
Живительной воды Лорана,
Реки, что через лес всегда
Когда-то в прошлом протекала.

Впрочем, сейчас и та река.
Дворец, служанки, та же ванна
Как бесконечность далека.
Принцесса застонала: «Мама,
Зачем я от тебя ушла».

Льют слезы, капая на лед,
Почти что тут же замерзая.
Принцесса плачет и ревет,
Дрожит, от холода страдая.

Нет, то конечно пустяки,
И дома только б посмеялась.
Но здесь ручьи столь далеки,
И сил похоже не осталось.
Только реви иль не реви,
Она замерзнет, вот так жалость.

Вот выплакалась, стало легче.
Чуть приподнялась на ногах.
А зубы выбивают четче
Мелодию, где боль и страх
Сплелись с усмешкой на устах.
И снова боль: «О боги, ах!»
Идти не сможет, это верно.
Снова присела вся в слезах,
Задумавшись: «Да, это скверно».


Мирилас задумалась: «Забавно.
Но раз я не могу идти,
То на карачках хоть ползти
Смогла, ага, вот это славно».

Да для коленей этот вид
Болезненен передвиженья,
Но как ей обрести спасенье,
Если она только лежит.

Лед, холод, несомненно, ад
Вообще, эльфам мороз не страшен.
И босиком по снегу даже
Они порою сходят в сад.
А те, кто более отважен,
Купаются, где водопад,
Если не видит кто из старших.

Но так, чтобы сидеть на льду,
Еще потратив столько силы.
Здесь недалеко до могилы.
Да и теплее там, в саду,
Где декорацией картины
Снег талой коркой на виду.

Мысли свиваются в клубок,
Им тоже холодно, похоже.
Мурашки бегают по коже,
От воздуха хладеет рот.

Вызвать огонь неплохо-то,
Но вот слова она не помнит.
«Хотя б накидку иль пальто
Наколдовать, надо запомнить.
Пальто, откуда же оно?

Как страны мысли, стоп, алтарь.
Все потеплее льда и камня.
Он здесь, и там огонь, фонарь.
К нему я, кажется, бежала.

Возможно, я сейчас слепа,
Но магию должна почуять.
Так, ладно, «поиск» наколдуем.
Хм, не получается пока.
Ну, что ж, попробуем другую.
И ту, где не нужны слова.
Ого, работает, ура.

Ну что, ползем, мои колени!
Ну, ладно, малость потерплю.
Пусть руны магию не ценят,
Но мне помогут. К алтарю!
Что ж, поползю иль пополжу.
Ну, в общем, слово не изменит
То, что я сделать захочу».

На четвереньках на огни
Ползет измучена принцесса.
И пусть в ней и немного веса,
Но руки, стертые, в крови,
Проблему создают с прогрессом
Передвижения в пути.

«Что это?! Боги! Нет! Гора!»
Все круче склон, нет ей не выжить.
«Хотя бы магия была, стоп, магия.
От алтаря возможно, да,
Попробуем, что за дела,
Хотя вся ясно, боль потише».
Она часть волшебства взяла.

«Теперь энергия его
Распределяется по телу.
Источник, только и всего,
Но если пользовать умело,
То не растрачу я тепло.
Ну, так вперед, пока несмело.
Попробовала, тяжело!
Жаль, что она не королева.
Та зачерпнуть смогла бы все.

А так все тратится на холод.
Да, верно, стало чуть теплей.
«Теперь ползти вверх поскорей.
А это что, похоже, голод.
Там, в животе, урчит сильней.

Весьма досадны ощущенья.
Хм, так голод вот какой.
Там черви завелись, наверно.
Ох, мой живот совсем пустой».

Итак, она ползти не может:
Склон слишком крут, что говорить.
Еще и голод потревожил.
В общем, ничья, нельзя ей жить
И умирать, похоже, тоже.
«Хотя бы ноги залечить,
А там, возможно, кто поможет
Коль не надумает схарчить».

Вобрав энергию в себя,
Принцесса тело залечила.
Рукой потрогала глаза:
На них, похоже, не хватило.
Вот она встала и пошла,
Пока еще имела силы
По склону, к тайне алтаря.

Быстрей, все убыстряя шаг,
Пытаясь поскорей согреется
Уже бежит, стучится сердце,
Кровавы слезы на глазах.

Вот и алтарь, к нему скорей,
Он манит призраком тумана
Из серости, где нет изъяна.
Тем очертаньем алтарей,
Что магией шутя играло
И жизнями иных царей,
Те точки темного начала,
Та бездны ледяная дверь,
Та, что оплотом ада стала
В течение веков, не дней.

Зло жжет сильнее, чем мороз.
Здесь кровь, страдания впитались.
Здесь муки королев остались,
Как призраки ушедших грез,
Что вместе с духами пытались
Вернуть утраченную тень,
Что бесприютною скиталась
В туман рассеявшись теперь,
Когда надежды не осталась,
Что возродится вечный зверь.

Принцесса молча на алтарь
Упала, здесь тепло, спокойно.
Забыты суетность и войны,
Теперь уснуть бы ей пора.
Здесь хорошо, почти жара,
И этого весьма довольно,
Если б еще была еда,
Да подлечить чуток глаза.

Вот перст ее коснулся век,
Похоже, вроде, все в порядке.
Ресницы запорошил снег,
Слезой течет по коже гладкой,
Но, в целом, чем опасен бег
Для глаз, нет, это непонятно.

Ну да, упала пару раз,
Колени, видно, в кровь разбиты.
Но это не задело глаз,
Так почему она не видит,
Что за напасть еще сейчас.

Снег, серость, верно тут она
Решила воссоздать картину.
Вокруг замерзшая вода.
Здесь что, зима, наверно, да.
А значит, верно, белизна,
Сияние света воедино.
Теперь понятно, в чем беда,
Она свои глаза спалила.

И снега отраженья свет
Регенерации мешает.
И каждый раз, о боги, нет
Очи по новому сжигает.

Закрыть глаза, вот и ответ,
И подождать чуть-чуть леченья.
И, наконец, взглянуть на свет,
А после поискать спасенья.

«Ну вот, кровь больше не течет,
Теперь осталось лишь за малым.
Все, нет, пока начну отсчет,
Когда минута истечет.
Тогда, пожалуй, страшно, право:
А вдруг как мне не повезет.

Все, пять, четыре, три, один.
Нет, два, похоже, пропустила.
Так что, так и сидеть средь льдин?»
Принцесса в ужасе вскочила.
«Считаем снова: три, один,
Все открываю, что за сила
Мой разум как заворожила,
Точней, отсутствие сих сил.

Все, открываю хоть чуть-чуть.
Боги, как страшно я устала.
Но надо же на мир взглянуть».
Вот за ресницы дергать стала,
Не получается, вот муть,
Еще сильнее веки сжала.

Зажмурилась, так не открыть.
А в животе как злые черви.
И снова холод, вот так жуть,
И страх напоминаем смерти.
Ох, снова тяжело вздохнуть.

Бодрящий воздух ледяной,
Снежинки холодом кружатся,
На кожу нежную садятся,
Рождая ледяной огонь.

Алтарь уж начал остывать,
Лишенный той великой силы,
Что дева столь неторопливо
С него пыталась отпивать.

Больше не пьет, а мимо льет,
Снег прямо в воздухе сгорает,
Дождем горячим вниз слетает,
А волшебство все пропадает,
Его никто не подберет.

Принцесса: «Я перестаралась.
Смотри, источник тот пустой.
Пока я с ранами сражалась,
Растаял словно снег весной.

А это что еще за чувство,
Ну да, холодный камень, лед.
Конечно, сколь оно не грустно,
Только тепло сейчас уйдет,
Что сохраняет мой живот».

Присела рядом с алтарем.
«Быть может отойти? Нет, страшно.
Ну, ладно, просто здесь польем».
Вот, землю оросив отважно,
Вернулася ползком на холм.

«Ну, все, пора открыть глаза.
Похоже, свет стал потусклее».
Чуть приоткрыла: «Вот дела,
Пожалуй, можно и смелее.

Похоже, вечер или ночь,
Но звезд не видно, солнца тоже.
Где я?» Мурашки вновь по коже.
Заплакала эльфийска дочь.

Кругом пустыня, лишь алтарь
Чуть сероватым сбитым камнем.
«Уж лучше б не смотрела, жаль».
Но надо прекращать ей плакать.

«С водой проблема тоже здесь».
Снег пожевала: «Тьфу, противно».
Как будто надкусила смерть,
Рот заболел, похоже, видно.

Заныли зубы. «Ох, мороз.
И магия почти иссякла.
Обидно боги, аж до слез».
И снова хочется заплакать
Не понарошку, а всерьез.

«Ну, и куда теперь идти.
Кругом бескрайняя долина,
И даже не видны следы».
О боги, дайте деве силы».

Ноги босые мерзнут вновь,
Хотя уже не очень сильно.
Засохшей коркой алой кровь,
Совсем безрадостна картина.
Принцесса приподняла бровь.
«Да, это выглядит не стильно.
Ох, видела бы королева
Как она раны залечила,
Сказала б пару теплых слов.

Так, руки, вроде, нечего.
Жаль, зеркала, конечно, нету.
Спина чуть-чуть болит, и все.
Ладошки, так, поближе к свету.
Хм, ну, в целом, хорошо.

Лицо, о боги, что за шрамы?!»
Ощупала: «А это что?»
Кусочки кожи, страшны раны.
«О, мама, что произошло?!


Нет, зеркало все же нужней,
Чем даже пища и одежда.
Лед есть, теперь мы поскорей
Добавим чуть побольше света,
Чтоб отражение сильней.

Ну вот, практически готово.
Так, смотрим, это просто кровь.
Ну да, рассечена чуть бровь,
Ну, с магией все будет клево.
Откуда это, что за слово,
Его произношу я вновь.


Так, завершающий штришок.
Нет, ничего не получилось.
Что ж, прочитаем вновь стишок.
Не действует, скажи на милость,
Вся магия в миг истощилась.

Уф, сразу стало холодать,
Алтарь уже не помогает.
Придется, верно, пробежать», —
Только куда сама не знает. —
«О, как бы пригодилась мать!

Вот кто и с магией на ты,
И слушает советов старших.
У королевы здесь цветы
Росли бы, зеленели даже.
Ох, право, это все мечты.

Ни звезд на небе, пустота.
А если, право, это небо,
Тогда откуда столько света.
Кристаллы, ладно, суета.
Теперь неплохо б пообедать,
Вот только что опять беда.

Принцесса в зеркало свое
Взглянула, но уже украдкой.
Да, платье видимо было.
О боги, в чем я виновата?!
Что за напасть, подол почти
Уже, похоже, оторвался.
А материал тот, что остался,
Так весь измазанный в крови.

Лиф чуть порвался, ничего,
Хотя и мало что скрывает.
Подвязываем, вот и все.
А снег на волосах не тает,
Фатою словно покрывает,
И здесь не сделать нечего.

Так, напрочь оторвем подол.
Теперь займемся мы ногами,
Чтоб их вновь лед не распорол.
Так, очередь за волосами.

Странно, их надо расчесать.
Я думала, что эти муки
Уже давно смогли отдать
Мы смертным, и от скуки
Мы косы стали заплетать.
Похоже, мне солгала мать.
Они столь сбиты, и упруги,
И спутаны, о как бы знать,
Как этим занимались слуги.

Так, гребень, ладно сотворю,
Иль может на еду оставить,
Иль на питье? Нет, не попью.
Нельзя же так себя ославить.
А вдруг приду я к королю.
Колтун его сей позабавит.
Тьфу, что, вообще, я говорю.

Все, магия, похоже, ноль,
Гребень все съел,
Зато прическа
Сверкает прежней красотой,
И, видимо, моя расческа,
Да, кончик вовсе не тупой,
И стержень тонкий, золотой
Заменит мне кинжал простой,
Если принять придется бой».

Себя еще раз оглядела
«Ну что, красавица, идем
Или немного подождем,
Пока заледенеет тело.

Так, только вот куда идти.
Ага, изгиб, похоже, речка
Подобно серебру блестит,
А там огонь что ли горит.
Быстро забилося сердечко.
Свет, там где люди,
Там где печка.
Возможно, кто и приютит.
 
Бежать, иль перейти на шаг.
Ладно, вперед, не тратя силы.
Пускай огонь подобно знак.
О, возращенье из могилы».

Идет. «Нет, лучше побежать».
Летит вперед, подобно серна.
«Скорей ко огню, потом поспать.
Всем объяснить: она принцесса.
Нет, лучше мамой напугать.
Нет, Амелиною из леса.
Ее то точно должны знать.

Да, только надо не забыть,
Она из свиты Амелины.
Иль лучше мамой пригрозить,
Хотя угрозы все едины.
Сейчас ей главное дожить».

Бежит, в лицо пыльцою ветер
Снежинки мелкие несет.
«Нет, позабуду про почет.
Поем, и спать, а там отметим
Как сдать экзамен и зачет
И не забыть об этикете.

Да сколько ж можно так бежать.
Да что я, лошадь, в самом деле.
И ноги стали уставать,
И тряпки с пяток улетели,
Опять подол что ль отрывать.

Хотя какой уже подол,
Едва колени прикрывает,
Но без зашиты ноги ранит.
Здесь что, стекло кто размолол?»

Ноги запутав, вновь бежит.
Правда, огни не стали ближе.
Принцесса уже тяжко дышит,
И ноги голые в крови.

Бежит, но дальше все огни.
Вот спотыкнулась и упала.
Лед, камень телом пропахала,
И без движения лежит.

Что за дела, огни вот-вот,
Рукой достать, похоже можно.
А перед ней пустыня, лед,
И этот бег отнюдь не мед,
Кровь замерзает, бежать сложно.

Опять все тряпки, кровь и грязь.
И ноги обмотать уж нечем.
Принцесса села в снег, смеясь.
«Хоть интересно, день иль вечер,
Ну, хоть бы звездочка зажглась».



Горит, но только не звезда.
Огонь болотный словно манит.
Опять скатилась слеза,
Холодный воздух аж дурманит,
И свечи тусклого огня
Влекут неведомо куда.

Беда с ногами, жаль сапог
Она с собой не захватила.
Как быстро тают ее силы.
«А это что, похоже, стог.

И как же мимо проскочила.
А вот и дом, нет, точно дом.
И дым, и печка, очень мило».
Вот поднимается с трудом,
Идет, на тряпках заскользила.
«О боги, так мы не дойдем!»

Срывает тряпки, мерзлый лед,
Ступает голыми ногами.
Упала, но вперед ползет,
С трудом цепляется ногтями.

Все ближе свет, еще вот-вот,
И обретет и жар, и пламя.
И дальше бесконечен счет.
Вот, подобравшись, словно лама,
Стремглав подалась вперед.
Ну, наконец-то у ворот.
«О, холод снова достает».

Губы дрожат, вся как избита.
Забор высок, не перелезть.
С водой замерзшее корыто.
Ага, наверно свиньи есть,
Принцессе захотелось есть.

И снег вновь как назло пошел.
«Так, надо просто постучатся,
По правилам потом признаться,
Нет, после, попросится в дом».

Стук, лай, собаки, голос: «Кто?»
Принцесса: «Мирилас, откройте».
Голос: «Что, ночью, нет, увольте.
Какой мне в этом интерес.
Хотя, имеешь серебро?»

Откройте: «Дева я лесов».
Тут женщина: «Такой не знаем.
Мы здесь два года проживаем».
Мужчина: «Опусти засов,
Иначе пару тройку псов
Тебе на встречу посылаю».

— Ах так, ты пожалеешь, друг.
Кто б ты там ни был, я принцесса.
Эльфийка я, пришла из леса.
Мужчина: «Ну, мне досуг
Болтать с тобой, ворота с теса,
И на основу пошел бук».

Дева: «Мой друг, я замерзаю,
На мне почти одежды нет.
— Э, ты там что, совсем нагая.
— Ну, не совсем. — Сказал же, нет.

Тут женщина: «Она из духов,
Ведь там мороз, одежды нет.
Земля полна обычных слухов,
Но вот про эльвов чистый бред».

Мужчина: «Ладно, вот, открою,
Но коль, солгала, берегись.
Здесь несколько собак, их трое.
Они загнать способны рысь».

Тут Мирилас: «Я здесь, в корыте.
Быстрей открой, замерзну я.
Все ноги в кровь мои разбиты,
Одежда порвана моя.

Скрип, впереди копье иль палка.
— Эй, кто б ты ни был, выходи.
Только посмей стать на пути
И верь, что битва будет жаркой.

Поднялась Мирилас с трудом,
От холода озябли плечи.
— Сейчас хотя бы день иль вечер?
— И верно, дева что ж, идем.
Как не замерзла голышом.
Еще и снег, и этот ветер.

Тут женщина: «Скорей веди,
Смотри, вся синяя, озябла.
А волосы, ты посмотри!
Они из золота, а, ладно,
Это узнаем». Все внутри.

Принцесса, потирая плечи,
Дрожа, поднялася в слезах.
Совсем не рада такой встрече,
Зато внутри тепло, и, ах,
Да, то что грезилось во снах:
Теплом живительная печка.

Хозяин: «Мне прозванье Хек,
Жене Горнель, а дочке Мира.
А ты обычный человек?
А сколько тут наговорила.
Ну, ладно, это верно снег.
Ох, красноречие пробило.

Да чем платить то будешь ты?
Быть может злато волосами,
Твои лодыжки ведь голы,
А то, что есть, в подстилку псы,
Пожалуй, не возьмут, я знаю.
 
Давай лохмотья то снимай,
Да не стесняйся, отвернусь.
Хотя, постой, сейчас вернусь,
Там был вчерашний каравай».

Горнель: «На стол все подавай.
Что ж, волосами и заплатишь.
У Миры, вишь косы то нет,
А ей к лицу твой злата цвет.
Эй, погоди, ты что же, плачешь?

Постой, сейчас все принесу.
Да раздевайся, не стесняйся.
Для Миры срежу я косу,
А там сколь хочешь оставайся».

Вот он ушел, его жена
В плечо ударила принцессу.
— Ты видно плохо поняла.
Скидай все шмотки, интересу
Не вызываешь у меня.

Давай, сейчас воды налью,
Тебя немного искупаем.
Ты что, кривая иль рябая.
Я даже сразу не пойму,
Хотя высокая какая,
Дай на фигуру погляжу.
Нет, тебя я дома не оставлю,
И так я мужу и скажу.

Шмотки сняла, давай в бадью.
Шелк тронула, ткань дорогая.
— Да кто же ты, моя родная.
Давай-ка я тебя полью.
Смотри-ка, кожа молодая
Подобно ясному утру.

Теперь умой свое лицо,
Что, холодно, а что хотела.
Нет, горячо, вот это дело.
Давай-ка уши, это что.

Они ведь острые, не верю.
То верно сказки, а не быль.
Давй-ка в книжице проверю.
Единорог, кобальт, ковыль.

Ага, вот эльф или эльфийка.
Считается, их вовсе нет.
Да кто ты, дева, вот ответ.
— Ну как, ты вымыла все, жинка.

Постой, постой-ка, не входи.
Да, верно, ты и впрямь эльфийка.
На, быстро тело оботри.
Мужчина: «Ну ты скоро, жинка?»

— Постой, а ну-ка подымись.
Да, ты красавица, не спорю.
Златые волосы копною,
Волной густой стекают вниз.

Черты лица, глаза прекрасны,
Зеленовато-синий цвет.
Фигура, таких просто нет,
И кожа рук и плеч атласна.
Дева, скажи, в чем твой секрет?

Принцесса: «Боги, благодать».
Чуть потянулась, грудь поднялась,
Подобно лани напряглась.
— А я уж было испугалась,
Что вы не знали мою мать.

Горнель: «Постой, что говоришь.
Что ты красавица, не спор.
Но это больше твое горе.
Лучше уродкой притворись».

Принцесса: «Что это, зачем?
А, впрочем, есть тепло, личину
Могу я сделать без проблем.
Так вот, простушка для почину».
И вот меняется совсем.


Горнель присвистнула слегка:
— Да ты, вы чародейка, детка.
Простите, о, беда, беда.
Подобных вам мы видим редко.
Как я сама не поняла.
И холод, и краса, о да.

—Ох, больше не могу держать
Черты исчезли и размылись.
Я вам не королева мать.
Она бы точно разозлилась.
И что, мне так всю жизнь гулять,
Скажите, что мне одевать.

Горнель: «Вот платье, оно вам
Совсем пожалуй будет впору.
Принцесса: «Хватит разговору.
Давайте, что у вас есть там».

— Вот это платье моей дочки,
Ее все Миррою зовут.
Сейчас таких уже не шьют.
Уже давно стали цветочки
Обычной сказкой у нас тут.

Ну, ладно, одевайтесь быстро,
А то сейчас Хек подойдет.
Считает магов за артистов.

— Ну, скоро там, давай быстрей.
Нож заточил, косу помыла?
Горнель: «Вам не поможет сила.
Хек, он из будничных людей,
С тех, что в долине этой жило
Еще с тех неизменных дней,
Пока зима не приходила.

И защищает их алтарь,
Тот, что отсюда недалеко.
Есть у него один янтарь,
Стоит ему его потрогать,
И магия, ну что спираль,
Совьется и накажет строго
Тех, кто на «будничных» напал.

Тут маг какой-то проходил.
Ну, с Хеком, видимо, поспорил.
Слово за слово, вышло боем.
Маг в него молнию всадил,
Но Хек то жив, а маг почил.
Теперь мы на могилку ходим.

Алтарь их защищает всех.
Так что богиня, все личины
Что тут ты, право, сотворила
Не будут здесь иметь успех,

Как только тронет камень свой.
Скажи, а лет то тебе сколько»?
— Лет двести, ну еще вот столько.
— А кожа, натуральный цвет!

— Да ладно, подойди, потрогай.
Вовсе не маг, эльфийка я,
Принцесса, а моя родня -
Вся королевская семья.
А герб наш от единорога.

Горнель: «А кожа как мягка,
Упруга, быстро одевайся.
Лучше в личину наряжайся.
Ох, помогу тебе слегка,
Хоть в магии и не сильна,
Но только есть одна вода.
На, выпей, хоть не навсегда,
Свои вновь обретешь года.

Вода отменна эликсиров
Из нашей речки под горой.
Так, погоди, тебе постой.
Лет двести? Правду мне открой,
Пожалуй, хватит двух глотков.

Состаришься лет так на двадцать,
Тогда не тронет тебя Хек.
Нет, это кожа чистый снег.
Нужно тебе глотков пятнадцать».

Принцесса выпила: «Ну что?»
Горнель: «Ну, вроде постарела.
Но как же атлетично тело.
Нет, госпожа, давай еще».

Горнель: «Не вижу в чем эффект,
Все также словно лань прекрасна.
Лишь воду извела наперсно.
Девчонка, тебе сколько лет,
Только не ври, помни, ответ
Неверный сделает несчастной».

Принцесса: «Хватит, платье дай.
Сама я с Хеком разберусь
Не понимаю, в чем печаль».
Горнель: «Ты, дева, не скандаль.

Вот тоже бабка дала средство,
Когда собралась умирать.
Не очень важное наследство,
Но не могла я не принять.

Оно тебя в момент состарит,
Но в этот раз уж навсегда.
Сотню годков тебе прибавит,
Вот и попрыгаешь тогда»

Тут Горнель порошочек взявши,
Швырнула Мирилас в лицо.
— Теперь не будешь столь отважна,
Старухой встретив день вчерашний. —
Она сказала горячо. —
А после муж мой на крыльцо
Тебя отправит, жаль, конечно,
Что кудрей пропадет кольцо
Златых волос, ну то неважно,
Ведь Хека не смутишь зато.

Я план твой ведьма распознала,
Хотела мужика отнять,
Поздно тебе уже рыдать.
Апчхи, и что еще чихать.

Принцесса: «Чувствую, взрослей
Я верно стала, что за дело.
Ох, славно, гибче стало тело».
— Ты стала лучше, красивей.
Ох, платье хоть одень быстрей,
Ослепну с красоты твоей.

И точно, юности черты
У Мирилас совсем пропали.
Округлы, плавны линьи стали,
Бутоны грудей, как цветы,
Локоны злата приподняли.

И волосы, струясь волной,
Плащом до пола опустились,
Каскад волшебный золотой.
Горнель: «Неужто все приснилось!»
Что ж то за порошок такой?!

Принцесса сладко улыбнулась:
— Ведь было мне две сотни лет,
И порошок там, или нет,
Но триста лет для нас расцвет.
Затем за платием нагнулась.

— Это не мой, конечно, цвет, —
Но тут же хлопок натянула. —
Надену, раз другого нет.

Горнель: «И что с тобою делать?»
Тут Хек вошел: «Вот это да.
Какие, право, волоса.
Эй, дочь, пойди скорей сюда».

И тут принцесса обернулась.
Горнель: «Нет, милый, не смотри.
Скорей своей амулет потри,
Тут сила древня проснулась».

Хек: «Ты о чем, о этот взгляд!
Была девчонкой, стала девой.
Ты, ведьма, отойди назад,
Мной очень трудно пообедать».

Вот он схватил за амулет,
Сказал: «Бессильна твоя сила,
И ждет тебя теперь могила.
Источник пуст, о ужас, нет!


Хотя, если источник пуст,
То ты ведь тоже беззащитна.
Ну да, понятно, сразу видно».
Тут он потрогал рыжий ус

— А ты, девчонка, ничего.
Хоть и магичка, а красива,
И может у тебя есть сила,
Без амулета ты ничто.

Вот он к принцессе подошел,
Быстро схватил ее в охапку
И в тот же миг швырнул на пол,
Сказав: «Не рыпайся, мерзавка.

Вот, видишь, нож не зря точил.
Он в тело входит, словно в масло.
Я на медведей с ним ходил,
Его как бритва наточил,
Так что не рыпайся, напрасно».
Вот он коленом надавил.


Жена сказала: «Триста лет,
Сейчас твою личину снимем.
Ведь если золота здесь нет,
То волосы тебя покинув,
Растают словно талый снег».

Хек деву за власы понял
И ближе чуть к себе придвинул.
— Не шевелись, тебе сказал,
А то сейчас коленом двину.


Вот прядь волос он отхватил,
На вес и цвет похоже злато.
— Ох, заживу же я богато.
Горнель: «Про Миру не забыл?

Давай-ка эту остриги,
Руки и ноги ей повяжем,
Косу совьем дочурке нашей. –
Тут наклонилась: - «Не враги
Тебя магиня мы пока что.

Покуда волосы растут,
Живи и радуйся, «принцесса».
Тебя пока оставим тут,
Так что, пожалуй, без эксцессов.
Хек, ну-ка нож давай сюда,
Её обрею я сама.

Вот, видишь, нож остер как бритва,
Специально Хек его точил.
Так что не трать напрасно сил.
Что ты там шепчешь, бог, молитва.
Хек, дай-ка кляп, ты не забыл
То, что магиню захватил».

Вот крепко связана принцесса,
Повязка не дает кричать,
Ей стали волосы сбривать,
Все меньше она чует веса,
Стал воздух кожу охлаждать.

Весь пол как золото блестит.
Хек счастлив, и Горнель довольна.
Столько волос за раз сегодня,
Пастух с баранов столь не брил.

Горнель сказала: «Ведь она
Теперь нам вовсе не нужна,
Так пусть и кормится сама.
Ну, эта лысая овца,
Её б я лучше прогнала».


Хек: «Почему, она мила,
Красива, если бы не уши.
И если б не моя жена…
Ох, хорошо, она не слышит.
Ах, дева верно хороша.
Стройна, красива, а как дышит,
Просто кружится голова.

Но уши — верное уродство,
Отрезать что ли тоже их.
Хотя тут мало благородства,
Зато весьма заметный штрих.
Уши кромсать, нет, это скотство.

Ладно, хватай ее, несем.
Горнель: «А как же Миры платье?
Ну, ладно, заберем потом.
Придется постирать, проклятье,
Но не тащить же голышом.

Если такой увидит Хек,
Его уже не остановишь,
А мужика как приневолишь,
А муж, пускай не человек,
Но дев уж повидал за век.
Увидит кожу словно снег,
Тогда сомненья не отгонишь.

Ну ладно, после заберем,
Когда она совсем замерзнет.
Сейчас все волосы сочтем
И все в мешочек соберем.
А там и дева станет мертвой.
Ну и мороз, как жжет огнем».

Вот вынесли, швырнули в снег.
Принцесса дернулась, затихла.
Горнель: «Бывай мил человек.
И помни, жизнь то не повидло,
А для магичек, верно, грех.
Мужей чужих смущать постыдно.
Тебе ведь верно триста лет,
Хоть по тебе совсем не видно,
Но мне не нужен твой секрет,
Ведь у вас магов сердца нет.
Сейчас умрешь, правда, обидно,
А рая не увидишь свет».

Принцесса только лишь мигнула,
Пытаясь что-то ей сказать.
Произнесла Горнель: «Ты дура,
И что пыталась показать?
Что есть и злато, и фигура?
Теперь здесь будешь замерзать,
Не будь красива твоя шкура
Я платье бы смогла забрать,
А так придется все стирать».

Вот повернулась и пошла,
Принцесса в темноте осталась.
Огнем прощальным два окна
Над ней минуту насмехались,
И наступила темнота.

 
Принцесса дернулась слегка,
Веревки только крепче впились.
Лицо подняла верх она,
Дыханье паром опустилось,
Уж льдом покрыта тряпка вся.

Поджала под себя колени,
Перевернулась на живот,
Пытаясь собрать все те звенья,
Те мысли, странные виденья,
Те, что рассыплются вот-вот.

Итак, ее не накормили,
Хоть на время дав тепло,
Ее наверно наградили,
Но быстро все произошло.

И вот, она опять в корыте.
Ну, не совсем, но здесь лежит.
Пока, конечно, не дрожит,
Но ей связали ноги, руки.
И грудь, и плечи — все болит.

Хотя взамен ей дали платье,
Но, также обвязав лицо,
Подумать их смутило что.
Сказали уши, вот проклятье,
Тут не поделать ничего.

Её столь миленькие ушки,
Похоже, стали замерзать.
Жаль, этого не видит мать,
И сестры, и ее подружки,
И снова потянуло спать,
Довольно холодно лежать.

Она сказала, что принцесса,
А что в ответ, где хлеб и мед?
Хотя, людей их кто поймет,
Их разум — серая завеса.

Дверь издала протяжный скрип,
Фигурка малая в проеме.
Ребенок, сколь невзрачный вид,
И сколь мала на этом фоне.

Вот не спеша идет вперед,
Снег топчут ноженьки босые.
На плечи волосы златые
Спадают, вот она идет,
Глаза безумные, пустые.

С собой она несет мешок,
А с него локоны свисают.
Вот подошла, взяла пучок,
Но волосы из рук упали.

Вновь подобрала, вот несет,
Вот к Мирилас подходит ближе.
Вот волосы, засунув в рот,
Слюнявит, к губам палец: тише.
Вот ей на голову кладет,
Волос упал, она ревет,
Хотя как мышка, еле слышно.

И начинает вновь и вновь,
Затем, устав, садится рядом.
Кусает губы, течет кровь,
Теперь дела идут как надо.

Кровь крепче держит волоса,
Хотя и иногда спадают.
Принцесса: «Крошка, как мила,
Какая добрая, ах, знаю,
Традиций я не соблюла,
Но девочка ведь застывает».

Та уже даже не дрожит,
С тенями золотыми слилась.
Как кукла рядышком сидит,
Ресницы инеем покрылись,
Фонарь потухший чуть горит.

Принцесса дернулась еще,
И вся прическа вниз слетела,
Лишь пара волосков ее
На остреньких ушах осело».

Для Миры это был сигнал,
Она очнулась, заревела,
Снова поправить все хотела,
Но только ветер ей не дал,
Злато по снегу разбросал.

Вьюга кружит себе и воет,
Хватая локоны с земли.
Их Мира, потянувшись, ловит,
Но те все грязные, в крови,
И больше ничего не стоят.

Сильнее ветер злой задул,
Он за прическу Миры взялся,
И вмиг один, что было, сдул
И, завывая, в даль умчался.

Мира за ним, принцесса лишь
За лысой девочкой глазами
Следить могла, наверно, тиф,
Подумала, откуда знаю.
Возможно, это некий миф,
Болезнь, как странно понимаю.

Безумная уж далеко,
Холодный ветер в поле рыщет.
Колосья злата Мира ищет,
Волос принцессы волшебство…