Памяти доктора Симона Зелковича Горелика 1885-1939

Ценой собственной жизни он предотвратил вспышку чумы в Москве декабре 1939 г.

Царица грозная. Чума
Теперь идет на нас сама…
А. Пушкин. Пир во время чумы. 1830

Слово страшное «чума»,
Здесь спасенья нет,
И костлявая сама
Гасит в окнах свет.

Вымерло бы пол Москвы,
Вой стоял бы, плач,
Но не клонит головы
Мужественный врач.

Он один, как в клетке с зверем,
Остается в той палате;
Пусть в чуму пока не верят,
Он один за все заплатит.

И погибли только двое:
Он и тот больной,
Что принес чуму с собою
В славный город мой.

Да, погибли только двое,
А могли…толпой!
Победила смелость горе,
Но…забыт герой.

Я задумчиво смотрю
На его портрет,
И «спасибо» говорю
Через много лет.

Вылечить чуму нельзя.
Если бы не он,
Вряд ли выжил бы и я,
Но вот им спасен… *

Смог бы я так, я не знаю,
Жертвовать собой?
В центр, в гущу, а не с краю?
«Я не врач», – я отвечаю.
Но…смотрю, Господь качает
Грустно головой…
*) Я живу в Москве с сентября 1935 г. В то время противочумной вакцины еще не было и смертность от легочной чумы, передающейся воздушно-капельным путем, была 100-процентной. Единственное спасение от распространения чумы – строжайший карантин.
11.11.06