Фрагмент

Поручик Штейнберг был изрядный
И зубоскал, и острослов,
На шутки пошлые – всеядный,
Ниспровергатель всех основ.
И к Ржевскому питая зависть,
Ему тем паче подражал,
Хоть, превзойти его пытаясь,
Порою сам себя лажал.
Не зная в пошлостях удержу,
Однажды даме на балу
Он заглянул в разрез одежды
И дерзко произнес хулу.
Но дама, улыбнувшись мило,
В ответ скрививши ротик свой,
Еще сильнее приоткрыла
Своих красот изгиб крутой:

«Вы только ерничать способны,
На пошлость сальность громоздя.
В своей заносчивости злобной
Нисколько женщин не щадя.
Таких гусаров камарильи
Я навидалась на свой век!
Одна сплошная говорильня,
Собранье нравственных калек!
Довольно мало между вами –
По пальцам можно сосчитать –
Умельцев действовать руками
И член по адресу втыкать».

На это Штейнберг стушевался,
И, прикусивши свой язык,
Попятившись, ретировался
И «испарился» в тот же миг.

Но не таков – поручик Ржевский!
Налево голову склонив,
Свой взор, решительный и дерзкий,
На даму тут же устремив,
Он произнес не очень громко:
«Я этот вызов рад принять.
Готов, мадам, свою сноровку
Я вам немедля доказать».

«Мон Шер! Не будьте вы так рьяны!
Устала. Мне не до проказ!»
 …
Стал этот вежливый отказ
Началом нового романа.