N. N

N. N.
ЭПИСТОЛА О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ


Вам,
Стонущей под проводами,
В иступленном порыве,
В бреду богоборства,
Раскидавшей себя
Меж двумя полюсами,
Где на правом – любовь,
А на левом – юродство,
В иносферу,
За даль,
В перекресток миров –
Пусть пространство за нас
Проведет параллели –
Посылаю клочок
Нерастраченных слов,
Дорогих, как кошмар
В белоснежной постели.

I
Любовь

Ты ли?
В ревущей толпе
Бледные руки к груди прижимая,
Ты ли
Забытая,
Будто немая.
Шорох пальто…
Вспоминаю: из детства.
Нет, не со мной,
Но всегда по соседству.
В запахе,
В жесте едва уловимом.
Нет, не ко мне,
Но все время помимо, -
Нас,
Заводных силуэтов,
Глаз,
Пораженных обилием света,
Мук,
Извлеченных из чрева,
Рук,
Раздирающих небо,
Сон,
Снизошедший из тьмы, –
Ты?
Или вздох
 пустоты?


II
Смерть

Я знаю людей,
Для которых жизнь
Давно обернулась отсутствием жизни.
И с каждой минутою
Падая вниз,
Они – только гости на собственной тризне.
И в каждом приветствии
Кроется ад,
И в каждом прощании
Меркнет надежда.
Косматой душой обрастая до пят,
Как в воду глядятся,
В забытое «прежде».
Я вижу их лица,
Я вижу глаза,
Тщетою ночей потонувшие в боли.
Проклятие вам – сладострастное «за»,
Спасение вам – безысходное «против».


III
Одиночество

Я не звал тебя.
Ты пришла в этот мертвый день.
Подкралась, как кошка,
Разлилась молоком по улице.
Я узнал тебя.
Ибо ты, без сомненья, тень.
То ли датский призрак,
То ли сказка о черной
 курице.
Заходи, - ну что же, -
Я тебе, как и прежде,
 рад.
Вот остывший чай,
Вот остаток печенья постного.
На десерт – негусто:
Завалялся вчерашний
 Кант
Или есть еще
(Ты ведь любишь?)
 сонеты Бродского.
Что сказать тебе…
Знаешь, я по утрам грущу.
Говорят – болезнь,
Надо ярче обставить комнату.
Что по мне,
Так я лучше доверю себя
 плащу,
Обернусь туманом
И отправлюсь бродить по городу.
Как не жаль людей!
Боже мой, как мне гниль мила!
Редких галок крик –
Будто вечный укор на совести.
То ли я старик,
То ли кожа моя – кора,
То ли глаз мой стал
Совершенно особой
 помеси.
Как не жаль людей!
Я любому несчастью брат.
Если лист упал,
Значит, осень о нем всплакнула.
Если где-то там, над рекою
Звучит набат,
Значит, смерть жива
И яснее видна отсюда.
Так смелей, навстречу!
Мимо прелых, дымящих куч.
По грязи, по лужам –
Пробираться своей дорогой.
То нырять в овраг,
То хвататься за мокрый
 луч,
В этом весь талант,
Что иные зовут
 «от Бога».
Знаешь, это – жизнь.
Потому что другого нет.
Потому что мир, как деревья –
 растет из почвы.
Потому что мы – только чей-то забытый след,
Чей-то давний след
На сырой траве –
 и не больше.
IV
До востребования

…Картечь многоточий дырявит письмо,
Конверт запечатан – и нет адресата.
В графе бы «Кому» и поставить: оно,
Да память красна, как армейская вата.

Как лист этот бел. Я предчувствую снег.
Коричневый город укрыт фонарями
От ветра, что тайно вершит свой набег,
И здесь нелегально живет пустырями.

Изогнуты рельсы. Застыли мосты.
Река в ожидании сумрачной баржи
Течет только вширь, как бездонные сны,
А воздух уже по-морозному влажен.

И можно идти, не боясь темноты,
В кирпичное чрево рабочих кварталов.
Такой же как все, так же сер со спины,
Немой обитатель полночных бульваров.

Укутан шарфом. Защищен от себя.
Безумный носитель нездешнего света.
На мокром асфальте грядущего дня
Я мелом пишу: ОЖИДАЮ ОТВЕТА.