2

На столе стояла свеча, лениво догорая и расплываясь по салфетке. Они сидели, уткнувшись взглядами в свои чашки, и от неловкого молчания, цветы в вазе напряглись.
Он несмело посмотрел на нее и сказал:
- Наверное, уже поздно, я, пожалуй, пойду…
- Да, пожалуй, поздно уже, наверное…
Страсть обняла его за плечи, и прошептала на ухо:
- Ну же, давай, смелее, разве она не сексуальна?
- Более чем, но я не уверен, что люблю ее…
- Перестань болтать всякую чушь, будь мужиком.
- А что будет потом?
- Какая глупость! Кого ты хочешь обмануть, я же чувствую твое возбуждение. Более того, это видно невооруженным глазом. Смотри, ее щечки порозовели, ротик приоткрыт, в уголках губ влажно – верный знак. Она с ума сходит по тебе. Возьми ее руку.
- Если я это сделаю, я не смогу остановиться.
- И не останавливайся.
- Но...
- Возьми! И ты услышишь, ее сердце бьется, так же как твое, разве это не счастье. Ваши дыхания уже сливаются в одно, разве это не блаженство. Возьми ее всю.

И Он взял, обжигая горячим дыханием, ее плоть.
Ночь, если бы могла, то никогда бы не закончилась, не желая разлучить их. Но наступило утро, и Страсть сказала:
- А мы могли бы жить вместе.
- Кто?
- Ты, я и Она, разве тебе не понравилось.
- О! Да! Это было великолепно.

Они шутили и смеялись, выбирая обручальные кольца. Он топтался в снегу, под окнами роддома, пряча за пазухой веточку хризантемы. И однажды, маленький круглолицый гном, назвал его папой.

Страсть встала с кровати и сказала:
- Я ухожу.
- Куда?
- Ни куда, а от кого! Я ухожу от вас. Мне надоело, мне скучно, я устала.
- А как же мы, что нам теперь делать?
- Расстаньтесь.
- А наш малыш?
- Мне нет до него дела, и вообще с тех пор как он появился, я стала чувствовать себя лишней.
- Это не правда! Подожди! Что я могу сделать, что бы вернуть тебя.
- Ничего. Я никогда не возвращаюсь. Если я ухожу, то ухожу. Но ты если хочешь, можешь пойти со мной.
- Я не могу оставить их. Но если ты уйдешь, как мы будем жить без тебя?
- С Любовью.
- Но ее нет с нами.
- Позови, может она придет. А мне пора. Прощай!

Он сидел, сложив руки на коленях, и сквозь застывший ком в горле звал Любовь, но ни кто не откликался.