Я слышу твой шепот

Я слышу твой шепот, я знаю ты рядом,
Я чувствую голос заблудшей души,
Готов заменить этот мир маскарадом,
Свечу у могилы своей затушить.

Боюсь, что как клоун останусь на сцене,
И скрипка моя не издаст горький звук,
И лезвие бритвы омоется в пене,
Колпак шутовской проскользнет между рук.

И грима не смыть, не стереть ту улыбку,
Остаться пред залом пустым навсегда,
В испуг ненадежный ввести тело скрипки,
Чтоб плакала, сильно тревожа дома.

Один я на сцене, мне страшно порою,
Играть для себя, и дышать для себя,
Где зрители? Стойте! Я грим этот смою,
Устал я здесь плакать, себя веселя.

Во мраке пАртера мне кажутся лица,
С улыбками сильных и слабых людей,
Я музыкой горя помог бы им слиться,
До самых последних рыдающих дней.

Откройте вы уши, внимайте молитвам,
Что я написал, несомненно, для вас,
Услышьте однажды, услышьте всем миром,
Мелодии долгой, задумчивой сказ.

Но вы не хотите, в пустующих залах,
Сидеть и страдать, как страдаю здесь я,
И клоунов видеть забытых, усталых,
И чувствовать души в надежде любя.

Цветы не подбросят, и розу не кинут,
И шум сотен рук не раздастся во тьме,
И тысячи песен в безвременье ринут,
За то, что я был равнодушен к себе.

Как хочется быть одинокостоящим,
В пустынной степи лишь терновым кустом,
Как хочется быть тем одним, настоящим,
Дарующим радость веселым шутом.

Но песнь моя грустна, и строки печальны,
Мелодия в стонах роняет слезу,
И мысли мои небрезгливы, опальны,
Свою я повозку как раньше везу.

В которой, и так кроме адских усмешек,
И колких словечек в адрес людей,
Полно королей, королев, мелких сошек,
Сухих насекомых и чучел зверей.

Мне больно смотреть на пустые страницы,
Написанных слов, и ненужных слогов,
В колесах как раньше поломаны спицы,
На зависть всех сильных и глупых врагов.

Пропащая сцена дарила надежду,
Остаться в сердцах и улыбках гостей,
Но только судьба одарила невежду,
Сломав на корню миллиарды затей.

Возьму-ка я лезвие, сделаю шире,
Улыбку свою чтобы стало смешней,
За то, что однажды в ужаснейшем мире,
Родился один из ненужных людей.

За то, что оставив ребенком пред залом,
И жизни ни капли, не дав разобрать,
Никто не посмел уступиться и в малом,
Никто не решился весь мир показать.

Лишь скрипка в руках, голова в колпаке,
И бледность скрывает размазанный грим,
Смычок, безысходно зажатый в руке,
О, бедный я клоун! Я умер другим!