Брату Александру Сергеевичу по прозвищу Пушкин

О случае, бывшем в селе Малая Сердоба
Пензенской области 50 лет назад

Пока у нас в спиртованном зобу
Осталось с ноготок сухого места,
Воспомним, брат, старушку Сердобу
И случай, бывший на исходе детства.
Раз Ванюшка, по прозвищу Немой
Пожаловался Пушкину, что девки,
Увы, обходят Ваню стороной
И не слагают про него припевки.
«А так охота, чтобы чей-то взгляд
Ласкал меня таинственно и нежно
И тешил бы любовною надеждой!» –
Мечтал Иван на весь на Вахнин сад.
«Тоска тебе не очень-то идёт.
Все знают, что одна из первых девок
Давно уж на тебя свой глаз кладет.
А кто она – смекни и делай дело».
Так Пушкин отвечал. А наш Иван
Не мог добиться от него совета,
С какой из дев начать ему роман,
Которая послаще,чем конфета.
Уж он на посиделках той и той
Оказывал любовное вниманье,
А находил лишь разочарованье,
Смех да конфуз. Поник Иван Немой.
Но как-то раз на старое позьмо,
Где Ваня обиходил помидоры,
Явился Пушкин и принес письмо,
На штампе все почтовые узоры.
Письмо? Откуда? Ване невдомёк.
И с перепугу он едва не пукнул:
«Прочти-ка, Пушкин. Видно, про налог».
Сам Ваня знал лишь слово на три буквы.
Вот так письмо! От девки! Про любовь:
«Ванюша, милый, мучаюсь полгода,
Слезами залила пологорода,
Что ж на меня не поднимаешь бровь?
Прости, я пропадаю с головой!
Приди в субботу, ночью, полвторого
На бережок, где омут Люкшиной,
И я погибнуть от любви готова!»
У Вани от волненья нету слов:
«Ну, девка, вот бедовая какая!
А что же я? Я тоже не хренов,
Раз я такие письма получаю».
Весь вечер Ваня чистил сапоги,
Чинил штаны, одеколонил щёки,
А полвторого ухарь одинокий
Благоухал на берегу реки.
Не мог он знать, что автором письма
Была не девка, а проказник Пушкин,
Что тот под кручей Люкшина позьма
Таился, чтоб продлить свои игрушки,
Но опасался подойти к тому,
Кто под ветлой то сядет, то привскочит,
То взад-вперед пройдет, то на Луну
Поднимет взор горящий среди ночи.
От страсти на Ванюше тлел пиджак,
Над головою молнии летали,
Под ним речные воды клокотали
И на глазах желтел густой ивняк.
Чтоб Внюшку совсем не погубить,
Явился Пушкин: «Не придет, наверно…
Пойдем на баз, Ванюша, воду пить,
Там есть бадья полутороведрна».
И пил Иван под фырканье коней,
Обрызгивая новую рубаху,
И делалось все менее больней,
И уж бранил с досадой он деваху…
Таков наш Пушкин. Уж дедок, поди,
А обнадёжит и без зла обманет,
А после состраданьем остаканит,
А то не пожалеет и бадьи.