Всё. Конец...

Всё. Конец. Дальше хода не будет.
У дороги стою столбовой.
Всё решётки. Колонка. Развилка. И люди.
И кладбищенский холод, сырой, неживой.
Вот могила, поросшая мхом и крапивой,
Клёна стройные бёдра врезаются ввысь.
И молоденькой девушки профиль красивый
Улыбается жутко, коль хочешь - молись.
Всё. Сегодня. Я взглядом её избегаю.
В её взгляде, как прежде, холодная грусть.
Задыхаюсь, последние слёзы глотаю,
Не могу распрощаться и тихо молюсь.
Возле этой - другая большая могила.
Фотокарточки две. Неживые цветы.
Она часто, наверно, сюда приходила
Своей бабушке молча поведать мечты.
Паутина. Хотел было снять. Не решился.
Вдруг она точно так же ладонь отняла.
И, склонившись над скромной могилой, молился.
Всё. Мертва. А ведь только недавно жила.
Солнце. Речка течёт небольшая.
Там катались на лодках прабабки её.
С фотокарточки девушка смотрит живая,
И от страха кричит надо мной вороньё.
Ветер. Люди прошли по дороге.
Прошуршали по гравию. Снова один.
Битый час простоял. Затекли мои ноги.
На скамейку присел, съев поджаристый блин.
Покосилась. Сырая земля не сдержала.
Снова встал и опять на неё посмотрел.
Как тогда, она будто всем телом дрожала.
А обнять я её просто так не посмел.
Улыбается. Значит, меня понимает.
Всё решётки. Колонка. Развилка. И клён.
В жутком воздухе сырость пустая летает.
Умерла. Больше нет. А мне кажется - сон.
На гранитной плите её профиль тревожный.
Улыбается. Лучше бы плакала - тут!
Я коснулся рукою лица осторожно.
А в ветвях ещё громче вороны орут.
Сырость. День. Столбовая дорога.
Мох. Крапива. И солнечный луч меж ветвей.
Друг хороший... Сегодня я сделал бы много...
Но кому это нужно сегодня? Теперь...