Осень

Я стою наклонившись над парапетом моста, дрожащие коленки впитывают промозглость гранита, смотрю в почерневшую воду и думаю о скорой зиме, непогоде, о том, что надо купить тёплый шарф и вязаные носки из овечьей шерсти, и еще чёрт знает о чём думаю, пока сигарета чертит в вязком ночном воздухе рваные геометрические фигуры - неправильные круги и перекошенные квадраты, и что-то выводит ещё такое, что отдалённо напоминает траекторию полёта обалдевшего насекомого, залетевшего сюда из прошедшего лета, разница лишь в том, что огонёк сигареты всё время суетится вокруг одной и той же точки, и каждое его возвращение завершается ещё одним улетевшим листом с дерева, что растёт из квадратной дыры посреди тротуара на набережной.

- Который час, - спрашивают торопливые шаги за спиной.
- Осень, - отвечаю я, не оглядываясь.
Лёгкие туфельки поспешно удаляются вслед уходящему августу, отбивая нервную строчку отрывистых щелчков.

Внизу, так далеко внизу, что почти невозможно на глаз определить ночью это "далеко", на блестящем чёрном подносе суетятся разноцветные листья, облака и фонари. Фонари похожи на декабристов из учебника по истории. Горят не мигая. Им тоже холодно, они зябко подбирают ноги и плавают с опаской у самого берега. Разноцветные листья укладываются на спину, тяжелеют, теряют привкус тепла и становятся похожими на глаза контролера в троллейбусе.

Под куртку забирается озябший ветер. Ему тоже холодно, он рыскает по улицам, ищет, где бы согреться.

За спиной шуршат по мокрому асфальту колёса машин. Машины большие и поменьше. Ворчит недовольный ночной троллейбус. В нем, наверное, люди, из-за разных неотложных дел запоздавшие по домам. Торопятся к пушистым тапочкам и телевизионным новостям. Согреваясь выслушивают прогноз погоды и забираются до утра под одеяла.

На дороге скрип тормозов.
- Как проехать на проспект? - спрашивает скрип.
- Это не здесь. Здесь осень, - отвечаю я.

Скрип уносится в сторону набережной.

Огонёк сигареты вертолётиком падает в тёмную воду. Вода холодная, холоднее, чем ветер на мосту. Огонёк шипит. Совсем не слышно, как он шипит, но я точно знаю, что он должен шипеть. Кошки тоже шипят, когда их купаешь в холодной воде. И царапаются. Кошки, которые шипят и царапаются, всегда пахнут палёными перьями .

- Что такое осень? – спрашивает открывшаяся дверь в кафе на набережной.
- Осень…, - я не знаю что сказать.
Стальная пружина, не дожидаясь ответа, хлопает задрожавшей дверью.

В кафе пахнет кремом для чистки обуви и мокрыми зонтиками.

- Ты кто? – спрашивает пёстрая птица, сидящая на позолоченном обруче у двери.
- Я осень, наверное, - отвечаю я ей.

На голове у птицы длинный хохолок. С каждым ударом двери он качается взад-вперед, взад-вперед. Над стойкой в никелированной паутине вниз головами поникли хрустальные фужеры. В фужерах бьются среди сверкающих граней птичьи хохолки.
- Ты кто? Ты кто? - раскачиваясь из стороны в сторону, сонно повторяют фужеры.

В чашке кофе плавает тёмный потолок и огонёк сигареты. Кофе совсем остыл. Я протягиваю официанту какие-то деньги и выхожу на улицу.

На улице дождь. И серые листья. И еще один желтый. Его по тротуару таскает ветер. Вверх-вниз, вверх-вниз.

В окошке над неоновой вывеской «Кафе», похожий на старого бюргера, человек. Человек медленно водит рукой, вправо-влево, наверное, читает. Быть может, он читает рекламный проспект туристического агентства, продающего билеты к тёплому морю, или рецепт приготовления варенья из алычи.

По мосту снуют автомобили, туда-сюда, туда-сюда, все чёрные и блестящие. За машинами тянутся огоньки красных и жёлтых светлячков. С набережной они похожи на недокуренные сигареты. В машинах, скорее всего, тепло.

Я ищу в карманах сигареты. Попадается, как всегда, то, что сейчас совсем не нужно - ключи, проездной на метро, пустая кассета от фотопленки Кодак, кожаный ремешок для часов и три гладких каштана.
Сигареты намокли, я достаю каштаны и перекатываю их в ладони.

- ...и печальный жёлтый ангел тихо таял..., – шипит недокуренная сигарета, упавшая в лужу из окна блестящей чёрной машины. Я провожаю взглядом светящийся огонек и ловлю запах дыма. Машина улетает в сторону проспекта, где деревья в керамических вазах зеленеют круглый год. На проспекте нескончаемое лето. Пахнет импортной клубникой, дорогими духами и еще каким-то прозрачным запахом, в котором явственно ощущается, что зима не наступит никогда.

Перед въездом на мост останавливается троллейбус. Рога слетели с проводов и растерянно болтаются без дела. На проводах сидит серая ворона и смотрит, как вагоновожатый в оранжевой куртке танцует на длинных ремнях, словно гуттаперчевый акробат в кукольном театре. Птица ничего не говорит и улетает вниз по реке.

Трава похожа на снятое со стола сукно Лужа с травы переползает ко мне в раскисшие ботинки. Я разглядываю потемневшие от сырости подошвы, поднимая ноги по очереди, как замёрзшая цапля, потом смотрю вверх, на чёрный мост.

На мосту стоит человек, укрывает от дождя тлеющую сигарету - прячет ее в рукав после каждой затяжки. Ненадолго становится темно. Потом снова загорается огонёк и вычерчивает загадочные знаки. Квадратики превращаются в овалы, овалы расползаются затейливыми змейками и стекаются в одну точку. Должно быть, они означают, что уже осень и идёт дождь.

Под мостом мяукает котенок. Он пахнет мокрой тряпкой и жалостью, и совсем не пахнет палёными перьями. Наверное, оттого, что ещё совсем не умеет царапаться, а только-только учится дрожать на ветру.

- Ты осень? - трётся котенок о промокший ботинок.
- Не знаю, - отвечаю, - может быть.
- Ты осень? – переспрашивает котенок.
- Я старое серое пальто, - говорю я.

В комнате тепло. Из кухни доносится запах подгоревшего кофе. Мы смотрим на улицу из окна под самой крышей, и мне совсем не хочется ни о чем думать, отвечать на ненужные вопросы и ожидать необязательных ответов.

На крыше сидит нахохлившаяся птица. Может быть, размышляет: лететь к морю, или остаться на всю зиму в зоопарке. Внизу разноцветные машины, похожие на улиток, маленькие и побольше, только на колёсах. Колёс не видно, но я знаю, что они должны быть. Улитки разносят по всему городу запоздавших пассажиров. В сквере напротив потемневшие листья укладываются спать под низкими скамейками.

По подоконнику котёнок перекатывает с негромким стуком каштаны.

Моего серого котенка зовут Осень. Она привыкает спать на моей подушке, и от неё пахнет теплым молоком.

А сейчас мы смотрим в окно. Там прохладно падают листья и желтеющие на глазах дни. Кажется, что теперь так будет всегда.

Осень никогда не спешит уходить. Мы ни о чем не спешим спрашивать. Нам никто не спешит отвечать.