nevermind

мы пили чай на кухне. электрический чайник, салфетки, две большие кружки и блюдце с ломтиками лимона. суррогатный, искусственный уют кухонных обоев, полотенец и белых фиалок в глиняных горшках. на часах – далеко за полночь, и в доме напротив ни одного освещенного окна. все, должно быть, уже спят.

моя кружка наполовину пустая, я пью чай с ореховой карамелью и смотрю на ленку. ленка не любит чай, мы оба знаем, но никогда не говорим об этом. чай – это одна из Ленкиных уступок мне.
одна из тех мелочей, которые..

ленка сидит, откинувшись на спинку стула, изучая трещины в моём потолке. молчание затянулось, тишина давила на уши.
- хочешь чего-нибудь? – неуверенно спросил я.
она посмотрела в упор, внимательно и настороженно.
- чего, например?
- может, поешь?
- нет, не стоит. спасибо. мне важен голод, и физический в том числе. чувство голода обостряет другие ощущения.
- тебе всегда не хватало этого.
она кивнула.
когда отец ленки вышел из тюрьмы в третий раз, на его плече была наколка. и вскоре эта же надпись “хлеб и шоколад” появилась у ленки на правой лопатке в виде миниатюрной татуировки. ленке тогда было шестнадцать – она была мои лучшим другом, и я часто спрашивал её, что означает эта надпись. когда я пойму это до конца – серьёзно сказала ленка однажды, - я напьюсь в хлам, а на следующее утро умоюсь, сяду за компьютер , чтобы написать биографию отца. и знаешь почему? почему? потому что я хочу изжить в себе это чувство стыда.
- хлеб и шоколад?
она кивнула ещё раз.


***

- рано или поздно все плохо заканчивают. каждый, кто прикасался. кто стал причастен. – она выдохнула дым колечками и рассмеялась.
- я тоже?
ленка не ответила.
- скажи: как это – скучать по человеку?
я вспомнил школьные годы, когда ленка садилась вот так, напротив, и задавала тысячу вопросов вроде этого. и по телефону тоже – о чём могут говорить пятнадцатилетние парень и девушка, когда стрелка на циферблате подбирается к двум часам ночи? обо всём на свете – ответили бы мы.
вот это обо всём на свете стало нашим главным заблуждением – в такие минуты мы казались зеркальным отражением друг друга, и всё сразу становилось на свои места. уроните тарелку на пол, и если она разобьётся на две части, приставьте одну к другой, и вы увидите, как гармонично они сочетаются, образуя единое целое, являясь единственно возможным продолжением друг друга. назовите это как вам угодно, мы же до сих пор теряемся в догадках и путаемся в определениях.
- ты ответишь? – нетерпеливо спросила ленка.
- я вспомнил школу.
- у меня тогда волосы были до поясницы. а ещё веснушки на плечах.
- точно – на плечах. а сейчас нет?
- ни одной. так ты ответишь?
- попробую.
- валяй.
- когда скучаешь по кому-то, ты думаешь об этом человеке, тебе не хватает его, ты узнаёшь его во всём, и догоняешь прохожих, чтобы заглянуть им в лица, и готов отдать всё на свете, чтобы его увидеть.
- это всё? – сдержанно спросила ленка.
- ещё ты пишешь письма. много писем. и звонишь по межгороду.
- впечатляет. а приходилось ли тебе когда-нибудь, как зверю в клетке, кататься от бессильного отчаяния? горстями глотать снег, только чтобы охрипнуть, и не звать по имени изо всех сил? скучать по каждому сантиметру кожи – по каждой родинке, по шраму – вот такому, как у тебя на левой руке, по смеху, голосу, просыпаться в поту, и помнить не сон, а запах, если только запах может присниться, начать писать стихи и прозу, потому что так легче, и свихнуться намёками, и ненавидеть солнце, и каждое утро ненавидеть? ты когда-нибудь скучал так??
я ничего не сказал.

nevermind