Проблема свободы. Часть первая. Определения свободы. Некоторые в

Итак, в конечном-то итоге и конечной целью этого исследования должна стать свобода вкупе со всеми её образующими. После всего, что было уже сказано, встаёт вопрос о целесообразности поднятия темы: ведь если горизонты столь темны и неясны, да к тому же когда и нет никакой возможности идти путём аналитико-синтетическим, то и вообще мы приходим к утверждению невозможности рационально разрешить проблему свободы. Но на самом деле это кажущаяся неразрешимость, так сказать плоский вид многомерного объекта. Я думаю, что могу объяснить вам: очевидно, что дело не в неспособности разрешения проблемы in ratio, а в том, что проблема сформулирована противоречиво.
Что есть по сути свобода. Свойство? Сущность? Наличность? Пребывание? Истечение?
Но для начала нужно хотя бы остановиться на том, как мы будем понимать человека.
Человек… не правда ли, презабавнейшее это существо. Сущее “человек”. По этому вопросу лучше всего обратиться к философу, а я только сборщик псевдо- и квази- в этом изыскании.
Человек есть нечто единое и динамическое – верно? Но какова эта динамичность человека? Только ли это временная изменчивость (во времени) или нечто большее, ведь если, идя отсюда, мы выделим особенность, т.е. грань изменения, степень возможности, человека, то возникает тогда основной базис свободы. Человек не просто нечто колеблющееся, но даже нечто всякий раз во времени новое, а, значит, время надо считать стазисом1 в некотором для того, чтобы человек оставался единой сущностью. Тогда
выходит, что вся эта образованная четырёхмерность есть движение особого рода, а, именно, неравновесное движение, т.е. сама сущность движения – это есть нечто независимое от времени и пространства. На деле же я толкую о том, что это новое движение всей данной четырёхмерности всего лишь изменение в надпространственно –временном смысле.
Именно, размерность в смысле внутридвижения, самодвижения, внутриизменения и самоизменения есть особенность живого.
Человек же есть, именно, то живое, которое обладает свойством самоопределения в смысле соотнесения движений и изменений в геометрию пространства, поскольку собственную длительность человек осознаёт только как пространственно-временную протяжённость. И тут-то встаёт простая формулировка свободы, как свойства вышеуказанного соотнесения.
Фактически, свобода – это свойство отражения всякий-раз-онтологии по характеристикам особого живого “человек” вовне. Что это означает? Это означает соизмерение человеком своих свойств “внутри” к своим “не-свойствам”, т.е. присвоение не-своим предполагаемым свойствам аналогию из своих свойств “внутри”. А фактически это означает, что свобода человека не есть свобода живого, поскольку человеческая свобода это скорее функция, функтор даже, нежели естественное образование.
Свобода подразумевает под собой не ограничение чего-то для человека, а это всегда ограничение познания, как сугубо онтологического процесса, но всегда процесса филогенетического, а попросту – невозможность чего-то. Поступать свободно – это означает поступать сообразно, т.е. действенно. Между тем как совершённый поступок всегда есть, как бы, результат свободы человека.
Однако, здесь опять появляется грань противоречия. Пока мы оставались в мире геометрий и собственных теорий, то всё текло плавно и мерно, покуда мы не добрались до человека, как феномена якобоволия, т.е. почтисебяреализующего.
Человека, как и всякое живое следует наделить свойством воли, т.е. того, что есть отражение стремления, того, что ищет реализации. Следует, т.е. выделить особым образом.
Что есть воля в таком общем смысле, как отражение не-независимостей, т.е. того, что способствует нормальному развитию, как в самом начале означенной сущности “человека”. Но в таком случае мы получаем, что пространство-время-человек есть то, что меняется в воле.
То есть простой стазис человека, как четырёх мерности в данном мной смысле, знаменует ведение этого стазиса в воле. Это можно было бы назвать властью воли, но не слишком ли наивно это?
В частности, человек есть живое, но ни одна из его функциональных образующих не есть самонаправленное живое, т.е. не способна к длительному самостоятельному существованию. А это очень странно, именно, это, однако, и разрешает фокус “безволия” человека в смысле подчинения его пространства-времени-стазиса воле. Но в каком смысле ни одна часть человека, как живого, не есть живое? В том, что ни одна из этих частей не есть живое иначе как вместе с человеком. Очевидно тогда, что всякое существование не просто пространственного стазиса части живого, но пространственно-временного стазиса есть изменяющееся в воле.
Тогда выходит, что всякая примитивная не-независимость не есть ограничение свободы, поскольку это есть изменяющееся в воле образование стазиса. Воля здесь это несколько не та воля, что появляется уже у человека, как проявление той или иной зависимости.
Зависимость – это есть завесимость, т.е. некая зазанавесимость, т.е. зазначимоограниченность. С другой стороны, с другой стороны не-независимость это нечто вроде размытой границы, занавеса, веси.
Но в более же общем смысле зависимость, не как односвязующее образование-функтор – это есть нить объединения и тогда зависимость есть естественная сущность частей единого. Тем самым получается, что единое характеризуется внутризависимостями. И, как следствие, внешнезависимостями по ряду причин, которые всякий желающий может почерпнуть из естествознания.
Так что, в конечном счёте, сама единость какой-то сущности порождает волю. Т.е. воля в этом смысле более глубокое понятие, и свобода тогда есть изменяющееся в воле.
Т.е. это то, о чём я и говорил: степень свободы (частное применение общей и определённой свободы) задаётся характером, дефиницией и характеристикой самой сущности “свободы” в указанном 4-стазисе (пространственно-временном).
Однако же после этого бурного словоблудия, в следующем параграфе давайте посмотрим на свободу попроще, послаще и помягче, смакуя каждое образование и безымянность свободы.



Пояснения:

Стазисом следует именовать такое состояние объекта, при котором этот объект пребывает в состоянии нединамики, которое есть состояние противоположное состоянию стазиса.