Тоже плачет

Свеча из воска чёрного коптит клубами,
Геенно жарко пышет. Тощ, костляв мой стан
Терялся в мягком кресле, - вымощен мехами.
На улице фонарный столб глодал туман.

Осенние ковры вздыхают прелым паром гуще
Полночной мглы, что льнула ко хворающим листам,
Дрожит земля – подземный поезд - червь зовуще
Скрежещет механизмами, скребёт клыками по клыкам.

Эй, кто здесь!?  Дьявол объявился, ты ли
Отрезал прядь моих поганочных грибов – волос?
Грибница же - хитросплетения извилин,
Тоска черножелтушная – кроты суёт свой нос.

Рыхлит и рвёт хрустально ласковые нити.
Где Опиум мой, Опиум!? Моя стекляшка где!?
Сдерите тени со спины, прошу, сдерите!!
О дайте непричастность отыскать в густой воде.

Я встал и повалился к полке с чудодейцей…
- Забыл, что в том настое феи не живут -.
Рвалось к успокоению источенное сердце.
И тело путалось в ногах, руках, как спрут.

Я шёл из одного угла в другой, мешаясь
С violo-изумрудными теплицами цветов,
Закатами, домами, звёздами, что стаей
Копились на ресницах и кололи чернь зрачков...
 

Стихло, холод топчет, мёрзнут пальцы, шея,
Алчность почвы проникает в чахнущую грудь.
След слезы заплесневел, а тело млее, млее…
Кто бы смог в лицо абсентный поцелуй плеснуть.

Он очухается, может, протрезвится от чего-то,
Что вдавило бело щёки, и вдавило чёрно очи,
Что всегда приходит странно и уносит на болото,
Где уже пирует кто-то, где уже пьяны все очень.

Море скорби, океан… Волны скачут
Продырявленный карман...Неудача
Продырявленное сердце...Очи плачут
Продырявленный висок… Тоже плачет.