La Fin des contemplations

Если верить молве и могильщикам, люди когда-то летали,
Смаковали грехи нерожденных, как в горле стихов снежный ком.
Беладонна всегда хороша - умереть, не вдаваясь в детали.
Мастерицею взоров печальных я к славе лечу с ветерком.

Угореть, онеметь, оробелочка копит богатства - смешная причуда.
Или сердце, что трижды в закладе, дантисту неси на поклон.
Я не слишком горда и не стану швырять в музыкантов дежурные блюда.
(Вот строка для чернильных стигмат и величия древних колонн).

Вот строка для святого Антония - в дар принимают поэты
Славословия куклы Олимпии, вытер слезу Судия.
И моя бирюзовая шаль (так сюжету верна) в ободке вашей черной кареты.
"А страница пуста и пуста" - ну вот это, пожалуй, не я.

Пустозвонка - прощаю, дитя, правду жизни смешав с формалином.
Этот скорбный уродец залогом величия верный доход принесет.
Если верить молве, я была запятой в списке ангелов-швей (очень длинном),
А быть может - слезой в мартирологе пыльных острот.

И по небу скользя (с бездорожьем не свыклась), синица -
Мастерицею взоров печальных (сторицей воздастся за них).
Если верить молве, пустота нам способна присниться,
Воплотившись в узорный напев или меркнущий свет - белый стих.