Незримо и таинственно...

Незримо и таинственно и полно всегда духа самого дивного – и источается аромат неслыханный – но зов его медам влечению подобен – и в ожиданьи сласти – бледнеют губы.
И неизвестно, сколько это продлится, но это шлейфом лёгким по эфиру будто. И это заставляет онеметь и молчать, даже когда очень хочется говорить – хочется не истомлять себя глупостями – но наполнять и дарить даже.
Чудное волнение и малый шорох сопутствуют в штрихах этого – и это движение. Не пустота – но и она входит в сердце. Это маленький и чёрный убийца, пустота. Её нужно гнать, но она никуда не уходит – она, как навязчивая надежда, изматывающая ожиданием – а желаемое – вот…
И вот желаемое недостижимо. Руки бояться тревожить подобное. Движения неуклюжи – а звериные помыслы – такие всегда обычные, заставляют мучаться…
Разве возможно быть зверем в эфире окружающем, что свет источает.
Но как тяжело ты, моё сомнение. Пандора выпустила это худшее зло, которое и терзает всякую душу.
Опять будет лёгкое склоненье головы и прищур. А тогда руки сомкнуть вместе, и даже если только болью будить себя.
Как легко это – изматывать себя и агонизировать – это и вправду, оказывается, так легко…
Что может быть легче? Нет ничего легче.
Что может быть тоньше? Нет ничего тоньше.
Что может быть…
А ничего и не может быть. И дальше такая нещадная тьма. Такая страшная и злая тьма. И довлеет тьма и окропляет она своими чуткими ладонями – от каждого такого прикосновения хочется кататься по полу и кричать…
Но это всё и там всё. И она это. И легка она. И лик её улыбкой всегда освещается. И тепло. И походка её дивная. Всякое слово с уст её – ловить. И слышать тщательно, чтобы знать – и искать… и искать… и искать! …